Коктейль Менделеева. «Сейчас ситуация на Донбассе хуже, чем в Чернобыле»

После освобождения Донбасса Украина получит территорию, малопригодную для нормальной жизни. И дело даже не в разрушенной инфраструктуре – его как раз можно восстановить.

Главная проблема – из-за боевых действий окончательно остановились угольные шахты, и процесс отравления грунтовых вод приобрел необратимый характер.

Донбасс еще в советское время начал превращаться в экологическую бомбу замедленного действия. Из-за активной разработки угольных пластов, большинство которых залегает на глубине более полутора километров, нарушался естественный водообмен, загрязнялись грунтовые воды. Но если раньше с этим боролись, то после захвата Россией в 2014 году части Луганской и Донецкой областей оккупационные власти на проблему, грубо говоря, «забили». Теперь же, когда идет полномасштабная война, не до шахт стало совсем.

Вода и минералы

В любой воде кроме дистиллированной содержатся минеральные вещества. Вопросы – какие (как правило, это железо, натрий, кальций, калий и магний) и в каком количестве. В воде из обычных колодцев или скважин глубиной до 20 метров их содержание минимально, это обычная питьевая вода. Минерализация там – миллиграммы на литр.

Чем глубже водные горизонты, тем больше у них минеральных веществ. Потому, собственно, такая вода и называется минеральной. Из артезианской скважины глубиной 300-400 метров (кстати, скважины бюветов Киева – до 300 м) льется столовая минеральная вода: общая минерализация – до 1 г на литр, такую ​​воду можно пить ежедневно.

А вот, например, «Миргородская», скважины которой – 700 метров, это уже лечебно-столовая вода, общая минерализация – до 10 грамм на литр. Такую воду нужно пить с перерывами (условно говоря – месяц попил, потом несколько месяцев перерыв), иначе начнутся проблемы с почками и суставами. А в Трускавце, например, есть лечебная вода – добывается еще из более глубоких скважин, общая минерализация – более 10 грамм на литр. Такую воду вообще можно пить исключительно как лекарство.

Одним словом, чем глубже водоносный горизонт, тем вода насыщеннее разными микроэлементами, она превращается в высокоминерализованный рассол, в сотни раз превышающий питьевые нормы. А угольные пласты в Донецкой области – глубиной до 1800 метров. При пересечении горными выработками водоносных горизонтов этот рассол под давлением устремляется вверх, средний приток (происки рудничных вод к поверхности) шахтами Донбасса составляет 75 кубометров в час.

Как рассказывает директор научно-производственного предприятия «Спецводгео», гидрогеолог Александр Терентиев, для осушения так называемых «мокрых» шахт Донбасса вокруг них бурили около десяти скважин диаметром до 0,5 метра, для откачки рудничных вод. Они затем поступали в специальные отстойники неподалеку от угледобывающих предприятий. Где-то рядом с терриконами.

«Было необходимо постоянно делать водоснижение, иначе уголь вообще было бы невозможно добывать. То есть постоянно работали насосы, – объясняет эксперт. – А с закрытием производимых или нерентабельных шахт необходимо было ставить их на консервацию – сухую или мокрую. Сухая консервация – это вечный водоотлив с вечной скачкой денег: насосы, электроэнергия, обслуживание, персонал. Мокрая консервация – когда отключаются насосы, но на определенных уровнях создаются специальные технологические стены, чтобы рудничные воды не попали в чистые водоносные горизонты».

После захвата в 2014 году Россией части Донбасса шахты на оккупированной территории начали закрываться, и, естественно, ни о какой сухой консервации речь уже не шла – враг никогда не будет тратить деньги на такое на чужой территории. Но даже нормальная мокрая консервация россиянами не производилась – на шахтах просто прекращалась работа, и они постепенно затапливались.

«В шахтных водах Донбасса есть огромное содержание железа, марганца, редкоземельных элементов, нефтепродуктов, органических соединений. Все это растворяется и разлагается в горных рубках, где много бетонных укреплений, начинающих разрушаться. Там целый коктейль из всей таблицы Менделеева. Ключевым фактором опасности является приближение уровня подземных вод к критическим глубинам – от 0 до 15 метров, то есть на уровень колодцев или вообще на поверхность», – объясняет Александр Терентиев.

Но это, к сожалению, уже происходит: пройдя поэтапно лечебные, лечебно-столовые, столовые и просто питьевые водоносные слои, в некоторых районах Донбасса насыщенный минеральный рассол вышел на поверхность. Пример – река Камышеваха, которая берет начало на южной окраине Кадиевки и впадает в Луганку. Можно только представить, какую воду пьют из колодцев и скважин жители близлежащих населенных пунктов.

«Такие заболевания, как острые желудочно-кишечные инфекции, особенно у детей до четырех лет и у пожилых людей, встречаются на Донбассе в десятки раз чаще, чем в среднем по стране», – рассказывает директор «Спецводгео».

Последнее крупномасштабное исследование влияния затопления угольных шахт на качество воды в регионе было проведено в 2017 году специалистами Национальной академии наук Украины. Результаты были достаточно тревожными: 90% воды, проверенной вне системы регулярного водоснабжения, оказались непригодными для питья. Это, подчеркнем, было пять лет назад. А сейчас война, и действующие водопроводы регулярно повреждаются.

Радиационная и химическая опасность

Отсутствие нормальной питьевой воды – главная проблема, порожденная закрытием и затоплением угольных шахт Донбасса, но не единственная. Отравленные грунтовые воды попадают в окружающие почвы и территории становятся непригодными для сельского хозяйства.

Затопленные угольные шахты создают проблемы для находящихся неподалеку предприятий: поднявшиеся рудничные воды оказывают давление на соседние горные породы, и последствия могут быть просто катастрофическими. Как пример: в мае 2018 года вода из затопленных шахт «Батькивщина» и «Голубовская», находившихся на территории, подконтрольной российским террористам, прорвала горные породы и хлынула в шахту «Золотое», расположенную на контролируемой Украиной стороне со скоростью 2 тыс. · кубометров час. Это был внезапный водоприток, в 27 раз превышающий среднюю норму!

Когда горная выработка обрушивается из-за затопления, поверхность земли над ней смещается и начинает проседать. По некоторым оценкам, под угрозой проседания сегодня на Донбассе находятся территории общей площадью 12 тыс. гектаров – это 20% всего Донецкого каменноугольного бассейна.

Уже более десяти лет в районах Луганска Каменный Брод и Вергунка весной, во время паводка на реке Луганка, погреба в частных домах затапливают минимум по колено. Власть оправдывается: мол, что вы хотите паводок. Но Каменный Брид и Вергунка – это казацкие поселения, возникшие задолго до строительства Екатериной II Луганска, и никто бы при здравом уме не строил дома на подтапливаемой территории. А нынешние регулярные затопления именно результат подмывания грунтов шахтными водами.

Отдельную тревогу вызывает ситуация на шахте «Юнком» в Енакиево. «Там расслаивание горных пород на параллельные пласты (как вафля), между ними – метан. Чтобы повысить безопасность добычи угля, в 1979 году горные породы решили «встряхнуть» и на глубине 900 метров был произведен промышленный ядерный взрыв – чтобы возникли трещины и газ вышел на поверхность. До 2014 года на шахте была сухая консервация, но российские террористы решили, что это дорого, и в 2018-м шахту просто затопили. Что точно там происходит – неизвестно, но радиоактивные частицы вполне могут попадать в грунтовые воды, потом в реки Кальмиус и Северский Донец, а оттуда через Дон – в Черное море», – объясняет Александр Терентиев.

Еще одна особая ситуация – на шахте «Александр-Запад» в Горловке. В 1989 году на казенном военном предприятии «Горловский химический завод» произошла авария, отходы производства попали в грунтовые воды, затем – в шахтные разработки. Тогда тела погибших с места аварии достать так и не смогли, не было возможности даже подойти к тому месту под землей: немецкие костюмы химзащиты истлевали в этой токсичной среде за 15 минут. Шахта была поставлена ​​на сухую консервацию, а в 2017 году затоплена.

Незавидное будущее

Сейчас, в ходе полномасштабной российско-украинской войны, страдают даже самые успешные шахты, работающие на контролируемой Украиной территории. Яркий пример – «Южнодонбасская №1» и «Южнодонбасская №3», которые находятся в Угледаре. (В советское время здесь планировалось построить семь шахт, но московские власти переключились на разработку угольных месторождений Кузбасса, которые были признаны более перспективными – там залежи на поверхности).

Две шахты Угледара еще в прошлом году приносили 90% поступлений в бюджет города, но сейчас Угледар находится прямо на линии фронта. Угледобывающие предприятия не работают, с электроэнергией перебои, откачка рудниковых вод прекращена, и шахты постепенно затапливаются.

«Сейчас ситуация на Донбассе хуже, чем в Чернобыле – там хоть гидрогеологическое состояние территории не было нарушено, – констатирует Александр Терентиев. – Не зря Россия восемь лет не хотела присоединять к себе эти депрессивные территории, в отличие от Крыма. Понимают, с чем столкнутся. Да, безусловно, мы должны вернуть себе Донбасс, это просто необходимо, с политической точки зрения. Но с экономической… Это будет вечное вливание денег. С единственной целью – чтобы не стало еще хуже».

Андрей Кузьмин, «Главком»