Крестражи Кремля: почему Путин остается бессмертным

Двадцать лет назад Джоан Роулинг подарила миру новые слова. Одним из них стало «крестражи» – магические предметы, которые дарят антигерою бессмертие. В мире Гарри Поттера в каждый из них была заключена частица души их создателя. До тех пор, пока крестражи целы – их автор неуязвим. Главный антигерой сказочной саги стал первым, кто решил не ограничиваться одним крестражем.

Хорошая литература ценна тем, что ее образы начинают жить самостоятельной жизнью. Любой политик, мечтающий о собственном политическом бессмертии, точно так же создает себе крестражи.

У Владимира Путина их несколько.

Первым его крестражем стала победа над сепаратизмом. Тем самым, что сопровождал все российские девяностые. Вторая чеченская война стала фактической предвыборной кампанией – на фоне отсутствующей номинальной. «Сильная рука» стала нанизывать страну на «вертикаль».

Вслед за замирением мятежной республики – отмена губернаторских выборов, изгнание региональных бояр из Совета Федерации и отмена самой «федерации» в пользу ультрацентрализованной системы. Борьбы с центробежностью – именно она стала легитимацией первого президентского срока Владимира Путина. Главным ответом на вопрос «почему он».

Вторым крестражем стал рост благосостояния. Нефтедоллары позволили заключить новый социальный договор, в рамках которого обыватель отказывался от своих политических прав. На второй чаше весов были зарплаты и ипотеки, «кредитный Фокус» и возможность отдыхать в Хургаде. Впервые за десятилетия российский гражданин окунулся в потребительство – то самое, которое до этого видел только по телевизору.

Бюргерство рождало аполитичность. Нефть дорожала, и ее брызги разлетались по стране. Власть в России впервые за долгое время обрела имидж той, что может наполнить холодильники и гардеробы. Консьюмеризм рождал лояльность, завтрашний день обретал горизонты, планирование вновь стало входить в моду. Легитимность второго срока Владимира Путина строилась именно на этом. Второй крестраж был создан.

Его инерция позволила провести рокировку. Регентство Дмитрия Медведева обеспечивалось не достоинствами преемника, а поддержкой первого лица. Следующие четыре года все спорили о том, где заканчивается один и начинается второй. В 2012-м эти споры стали бессмысленны. Владимир Путин вернулся.

Его третьим крестражем могла стать Олимпиада. Собственноручно проведенная и выигранная. Россия председательствовала в G8 и продавала нефть по $110. Создавала Таможенный союз и приручала европейский бизнес. Но все это показалось Кремлю недостаточным. На роль нового крестража был назначен Крым.

«Сакральная Корсунь» и «российская мекка», «вежливые люди» и «слава русского оружия». Изнанкой обложки стала война на Донбассе и борьба с инакомыслием. И то, и другое обыватель предпочел не заметить. Мечта об империи оказалась слишком сильным ментальным наркотиком. Осажденная крепость. Шагаем в ногу. Враг у ворот.

Каждый из этих трех крестражей – залог выживания того, кто их создал. И потому Кремль не рискует окрикнуть Рамзана Кадырова, который публично критикует Москву за ее позицию по Мьянме. Бросает в тюрьмы тех, кто называет Крым – Украиной. Продолжает на прямых линиях объяснять низкие зарплаты – перегибами на местах. Потому что в каждом из этих трех случаев есть риск разрушить те самые точки легитимности, которые сделали Владимира Путина тем, кем он есть.

А разрушение каждого крестража чревато гибелью их создателя.