Опасность постсоветских людей
Тот, кто сознательно отказался от правды несет куда большую угрозу чем обычные дураки
Просоветский человек опаснее советского. Потому что не притворяется порядочным.
Советский человек мог быть искренне убежден в том, что массовых репрессий в 30-е годы не было. Что Катынь – дело рук вермахта, а не советских расстрельных команд. Что карательная психиатрия – это клевета Запада. Что компартия искренне строит государство всеобщего процветания.
В конце концов, что мы хотим от советского обывателя? Зажатого между работой и домом, между очередью за гарнитуром и попыткой получить продуктовый дефицит? Информационный железный занавес был плотным и заслонил любую альтернативную картину мира. Окружающая реальность была выстроена до его рождения, система пропаганды отлажена задолго до того, как он стал задаваться какими-либо вопросами. У него просто не было другой реальности, кроме той, в которой он существовал. Но как только герметичный купол покрылся трещинами – Советский Союз начал расползаться по швам.
Постсоветский человек, ностальгирующий по СССР – это явление совершенно иного рода.
Ибо в багаже нового обывателя – девяностые годы. Время, когда открывались архивы. Когда появлялись интервью диссидентов. Когда была обнародована информация о масштабах репрессий. Когда никаких иллюзий по поводу советской системы и подавления инакомыслящих уже не осталось.
Постсоветскому человеку даже не приходилось искать информацию о той системе, которая была выстроена в СССР. В девяностые эти данные стали мейнстримом – они звучали со всех экранов и со всех газетных столбцов. Они были главным содержанием избирательных кампаний и новой повестки дня.
Советский человек мог оправдывать советский строй по незнанию. Но постсоветский сторонник СССР делает это осознанно. Советский человек отрицал обвинения в адрес режима, потому что мог в них не верить. Постсоветская – выступает в качестве адвоката дьявола.
Постсоветский обыватель уже не может сослаться на то, что чего-то не знает. Что ему недоступны данные о реальных масштабах. Напротив, он об этом знает, но скрывается за лукавый «зато». «Зато космические корабли». «Зато все боялись». «Зато стабильность».
Все его зато – это только попытка оправдать персональным комфортом репрессии против других. Он убедил себя, что ему было уютно в старой реальности – и он без тени сомнений готов выменять ее на судьбы других. Цинизм вместо наивности. Подлость вместо незнания.
Постсоветский – это тот, кто сознательно отказался от правды. Тот, кто добровольно надел на себя шоры. Тот, кто готов выносить в одну часть уравнения персональный комфорт, а в другую – судьбы всех остальных.
И если это не подлость, то что такое подлость?