Глава Славянска Вадим Лях: Надо не ждать контрнаступления, а ехать из города

Пока основное внимание на фронте приковано к новостям из Бахмута, который российские оккупанты пытаются взять уже месяц, другие прифронтовые города также страдают от регулярных обстрелов. Одна из последних трагедий была спровоцирована атакой россиян 14 апреля на Славянск – в результате удара восемью ракетами С-300 в городе погибли 15 человек, 24 были ранены. Больше всего пострадала пятиэтажка в парковом переулке – погибли 10 ее жителей, среди которых двухлетний мальчик. «Вдогонку» в ночь на 18 апреля россияне обстреляли центр города двумя С-300 и двумя «шахедами». Пострадали дома и автомобили, но на этот раз, к счастью, обошлось без жертв. И нет сомнений, что попытки терроризировать Славянск, от которого до Бахмута около 50 км, не прекратятся.

После начала полномасштабной войны мэр Славянска Вадим Лях был назначен главой Славянской городской военной администрации. Лях, как и многие донбасские чиновники, имел в прошлом отношение к пророссийским «Партии регионов» и «Оппозиционному блоку». Но сейчас нет к «братскому народу» никаких сантиментов и уверяет, что не может понять местных симпатиков России после того, что она натворила на Донбассе. «Главком» общался с Вадимом Ляхом летом прошлого года, и тогда он призвал всех жителей эвакуироваться из города накануне тяжелой зимы. Сейчас зима позади, но градоначальник повторяет этот призыв. Оставаться в Славянске, куда понемногу начали возвращаться люди, опять очень опасно…

Такие обстрелы, как в последние дни, уже, к сожалению, не становятся для Славянска экстраординарной ситуацией?

Действительно, ситуация не является экстраординарной. Чем ближе враг, чем ближе линия фронта – тем больше обстрелов по городам, в частности, по Славянску. Когда размышляют, нужно ли держать Бахмут, – это военная дискуссия. А с точки зрения гражданского населения это означает, что как только Бахмут будет оставлен нашими войсками, больше будет прилетов по другим городам – Константиновке и Славянску. Ибо тот ресурс, который есть у врага – боекомплект, снаряды и все остальное – будет направлен в другие города. Не могу сказать, какие цели они для себя имеют, – вряд ли у них была какая-то цель на бульваре Пушкина в центре города и когда они попали в небольшой двор частной охранной фирмы, которая сейчас не работает.

Понятно, что они говорят, что стреляли по военным целям и центрам принятия решений. Когда город такой маленький, если даже сравнивать его с Краматорском, где есть широкие проспекты, бульвары, более современная застройка – трудно определить, что это была цель.

Что городская администрация собственно может делать в ситуации, когда в любой момент в любой район города может так рандомно прилететь?

В военное время для нас есть три направления работы: поддержка критической инфраструктуры в рабочем состоянии, соцзащита (эвакуация, помощь пострадавшим, поддержка уязвимых категорий граждан) и оборона города. Но если говорить о превентивных мерах, то нужна только эвакуация. Если сравнить прилет 14 апреля в многоэтажку, когда под завалами погибли 10 человек, с прямым попаданием в многоэтажку летом прошлого года – тогда не было ни одного погибшего и только один ранен. Ибо одно дело, когда в доме занято 40% квартир, а другое – когда 5-10%. Когда это попадание будет более безопасным, если можно так сказать?

Так что на таком ужасном примере видим: чтобы мы не делали, люди, во-первых, просто не успеют попасть в бомбоубежище или подвал во время обстрела, во-вторых, эти хранилища могут вместить только 10 тысяч человек по всему городу. А как быть, когда в городе находится 50 тысяч? Казалось бы, можно чувствовать себя относительно безопасно в частном доме, но был случай в 2022 году, когда прямое попадание в частный дом привело к тому, что мальчик остался без родителей и чудом выжил. Поэтому только эвакуация и выезд в безопасные города спасет людей в случае массированных обстрелов. И чем больше людей будет в городе, тем ужаснее будут последствия.

Являются ли местные органы власти целью обстрелов, как не военные объекты, но «центры принятия решений»?

Все административные здания могут быть целями, потому что, с точки зрения врага, там могут размещаться какие-то органы управления. Даже если там действительно никого нет. Например, восьмую школу дважды обстреливали за последнюю неделю, страдают дома рядом, но они продолжают стрелять в школу, где просто никого нет.

Вы для себя лично и персонала мэрии применяете какие-нибудь дополнительные средства безопасности?

Все же знают, где находится администрация, а СБУ почти каждый месяц разоблачает тех, кто сдает позиции и движения военных. Надо понимать, что боекомплекты, которые использует враг, имеют очень большое отклонение – это могут быть сотни метров. Поэтому трудно понять, какова была цель, когда несколько административных или жилых зданий расположены рядом.

Чем ситуация в Славянске отличается от происходящего в Константиновке и Краматорске?

Там линия фронта поближе. По Константиновке уже добивают РСЗО и ствольную артиллерию, то есть там такая история, как у нас была летом. Это самая опасная ситуация для города, потому что количество обстрелов увеличивается. Когда оккупанты понимают, что наши войска могут быть рядом с городом, то запускают РСЗО, из-за чего погибает большое количество гражданских. Сейчас до нас долетают только С-300, если у врага будет возможность использовать РСЗО, которые бьют на 40 км, то будут использовать и их тоже. Просто их не поставишь на самой линии фронта, нужно на 10 км от нее оттащить, чтобы у врага была безопасная дистанция.

«Это какое-то психологическое отклонение – в полностью разрушенном городе радоваться тому, что тебя «освободили»

Вы упомянули о «наводчиках», которые не просто симпатизируют тем, кто их обстреливает, а фактически работают на врага. Как это массовое явление в городе?

Все видят, во что превратился Бахмут, Лиман, Святогорск, Северодонецк. Они были полностью уничтожены побывавшей там Российской Федерацией. И при этом есть люди, которые там остались и рассказывают, как они ждали россиян, и какие «музыканты» (ЧВК «Вагнер») – молодцы. Это не поддается пониманию: когда ты видишь, что уничтожили город, где прожил всю жизнь, уничтожили твой дом и при этом прекрасно знаешь, кто начал войну, а обвиняешь во всем Украину. Это все равно, когда жертва оправдывает своего насильника или женщина защищает мужчину, который ее бьет. Это, пожалуй, какое-то психологическое отклонение – находясь в полностью разрушенном городе, радоваться тому, что тебя освободили. Эти люди, пожалуй, ничего, кроме Первого русского канала по спутнику, не смотрели и ничего другого не знают.

Вам не кажется, что объяснить все российской пропагандой – несколько упрощенный подход? А как быть с находившимися во власти украинскими политическими силами и долго уверявшими Донбасс, что Россия – друг, брат, стратегический партнер, а те, кто этого не понимает, – «бандеровцы» и «козлы, которые мешают нам жить»?

И это могло быть, здесь нет одной составляющей, которая влияла бы на человека. Понятно, что у таких людей рядом было окружение, которое придерживалось таких же мыслей. Но до кого уже все дошло, а остается какой-то процент, который до сих пор не понимает. При этом нельзя сказать, что это – пожилые люди, выросшие в СССР и скучающие по ним. Есть и люди 20-30 лет, есть педагоги, которые точно имели возможность слышать другое мнение, но не прислушивались к нему. Не только в Славянске, но и у нас такая категория есть.

Среди бывших представителей «Партии регионов», «Оппозиционного блока», к которому вы принадлежали, многие до сих пор так считают? Конечно, кроме тех, кто уже бежал в Москву.

Все-таки большинство из них – умные люди. Сейчас никакой политики нет, есть война. И если в политике еще можно назвать белое серым, то сейчас вполне понятно, что черное, а что белое. Других цветов уже нет.

«Если враг приближается к городу, он будет полностью уничтожен. Не станет исключением и Славянск»

Жители Славянска как-то кардинально изменили свои повадки в условиях, когда опасно просто пойти на рынок за продуктами?

Понятно, что жители становятся более осторожными, но пока не вижу, чтобы они массово покидали город. У нас же эвакуация не останавливалась, мы можем организовать, сколько потребуется рейсов. Вот в понедельник выехало 16 человек, во вторник – десять, в среду – восемь, то есть с усилением обстрелов нет увеличения количества желающих уехать. Возможно, добираются на собственном автотранспорте. Хотя в первую волну эвакуации только организованно уезжало по несколько тысяч за сутки.

У нас наименьшее количество жителей было 20 тыс. из когда-то стотысячного города, потом 30 тыс. вернулось – стало 50 тыс. Понятно, что вернувшиеся не хотят выезжать снова и пока ждут. Возможно, на них влияют многочисленные разговоры о нашем контрнаступлении, которое вот-вот начнется. Но это военная операция, которая может быть сегодня, а может и не сегодня. Ждать ее не нужно, а нужно уехать. Если же все успешно произойдет и врага откинут, как это было на Харьковском направлении, все снова вернутся и у нас снова будет более-менее спокойная жизнь.

Летом прошлого года вы также призвали людей уезжать, потому что зима обещала быть сверхтяжелой. Люди уехали, но вернулись, в отличие от некоторых других прифронтовых городов. Чем это разъясняется?

Когда оккупанты покинули Харьковскую область, Святогорск и Лиман, в отопительный сезон у нас стало возможной поставка газа. Тогда люди и начали возвращаться, зиму провели здесь, а сейчас очень хотелось бы, чтобы уехали снова. Но если для человека, имеющего двух-трех детей, не является достаточным стимулом последовать примеру, когда только погиб ребенок и мать пережила своего сына, то что может сделать военная администрация? Наш ресурс – разъяснить, куда люди поедут, что получат в поезде по две тысячи на человека, потом еще получат деньги и гуманитарную помощь, когда оформятся как внутренне перемещенные лица. Да, жилье, где они будут жить – не их квартира, но все-таки они с ребенком будут в безопасном месте. Это ведь не на всю жизнь, а на месяц-два-три. Альтернатива – оставаться в городе и ждать прилета. Когда все было хорошо, я не призывал всех уезжать. Но досадно: если человек этого не понимает, ему никто не сможет дать толчок.

Какие основные направления, куда эвакуируют тех, кто этого желает?

Это все меняется по мере наполнения той либо другой области. Сейчас по государственным программам, о которых я упомянул, эвакуируем в Житомирскую область. Но есть и другие направления, где действуют волонтеры: например, в Киеве дают возможность разместиться многодетным семьям, если есть желание следовать за границу – это были направления в Чехию, есть возможность выехать в Польшу.

Многие ли выехавшие из прифронтовой зоны остаются в более безопасном Славянске?

Нет, они едут сразу на пункт выезда в Покровск, а здесь могут остановиться на сутки.

В Святогорской лавре на эту Пасху проходили богослужения. Еще в прошлом году там было не так спокойно – лавра находилась в опасной зоне и не раз обстреливалась. Сейчас таких инцидентов нет?

Сейчас – нет, но в свое время и Святогорск, и Лавре прилетало. Но примеры других городов показывают: если враг приближается к городу, то он практически полностью будет уничтожен. Не будут исключением в таком случае и Славянск и другие города.

Павел Вуец, «Главком»