Война или капитуляция – чего ждет Путин?

За последние пару месяцев все начитались и насмотрелись о переговорах. С одной стороны – «Партнеры готовятся сдать Украину» и «Банкова готовится слить Украину». С другой – «Надо идти на переговоры, потому что дальше будет только хуже» и все. Иногда две стороны этой подковы встречались и совмещали тезисы. Даже Саммит мира рассматривали и как площадку для капитуляции, и как авантюру, которая является ловушкой для Украины. Короче, многое можно было начитаться.

Но все это время не менялось главное: никакие реальные переговоры не были возможны и не было никаких признаков, что они станут реальными. Даже если бы кто-то в украинском власти или на Западе хотел переговоров, такой опции не было. Потому что условия, как их видел Путин на середину лета – это капитуляция Украины. На которую Украина никак не собиралась идти. Повторяя тезис о справедливом мире.

Так, Украина должна говорить, что мы за справедливый мир. И способствовать формированию понятных параметров этого справедливого мира хотя бы для Европы, большей части стран Америки и адекватной части глобального Юга.

Путин хочет мира, потому что его ресурсы ограничены и постепенно иссякают. Как технические, так и экономичные с человеческими. О перегретой российской экономике Набиуллина кричит уже напрямую. Но для сохранения собственного режима и возможности перевести страну с военных рельсов на относительно мирные нужны два условия:

1. Фиксация политической победы – чтобы война не была напрасной.
2. Снятие санкций и выход из состояния ограниченной изоляции, чтобы можно было нормализовать экономику.

Достичь этих двух целей одновременно можно только если Украина де-факто капитулирует: признает утраченные территории и уступит еще не оккупированные Запорожье, Краматорск, Херсон, согласится на унизительный нейтральный статус и станет буфером, который потом рухнет в орбиту Путина. Даже без войны.

Поэтому ему нужно, чтобы либо Украина упала и не сумела продолжить войну, либо чтобы Запад нажал на Украину и заставил ее подписать капитуляцию. На это Путин и его военная, дипломатическая, пропагандистская машины работали. Использовалась нормальная комбинация давления на фронте в условиях кризиса западных поставок (которую начали преодолевать только сейчас), террора в тылу и интенсивных информационных атак. Помощь, в конце концов, уехала, мобилизация масштабировалась, а интенсивная атака изменой со всех фронтов не достигла цели.

В вопросах «давления на Украину» Путин ждал выборов в Европарламенте (фэйл), победы Ле Пен во Франции (фэйл), сейчас осталось последнее ожидание – победа Трампа на выборах в США. Наверное, этой надеждой Путин сейчас и живет.

Наступление ВСУ в Курской области наглядно продемонстрировало какие переговоры хочет Украина: как минимум равноправных. Ибо, чтобы Путин или его преемники пошли на справедливый мир, он должен бояться проиграть или фактически проиграть. Для него поражение – это, прежде всего, о политике. А это возможно только когда-либо ситуация на фронте для ВС РФ становится угрожающей и только высокие политические риски для Путина, либо когда потенциал ВС РФ истощается настолько, что продолжать войну для России будет невозможно. Тогда экономическая, социальная, политическая устойчивость режима будет поставлена ​​под вопрос.

И этот момент реально может наступить совершенно внезапно для всех. Наша стратегия – истощать врага, бить по слабым местам, расширять коалицию партнеров – может казаться недостаточно конкретной по целям и срокам. Но у нас лучше вариантов и не будет. Ибо война и политика – волатильные явления.

Параметры мира могут быть не идеальными, но главное – сохранить суверенитет и будущее. Эти условия еще предстоит выбить. Поэтому не нужно искать измену и верить алармистам по политическим мотивам. Но и не нужно жить ложными ожиданиями. Марафон продолжается.