Кому вірити після історії з Гогілашвілі?

Мовою оригіналу

Я, наверное, уже слишком долго живу в мире с работающими законами, потому что ни одну из этих ситуаций я не могу представить в стране моего нынешнего проживания.

Вот, в принципе.

Я не могу представить, чтоб журналисты разгласили место проживания местного главы разведки. Я думаю, они уже сидели бы. Сразу. Влет.

Не могу представить, чтобы глава разведки жил в съемном доме с гражданином страны, с которой идет война. Он был бы как минимум отстранен. Сразу. Влет.

Даже нет, он не был бы отстранен. Такая ситуация была бы просто не возможна. По определению.

Не могу представить, чтобы это был дом человека, которого обвиняют в обналичке денег.

И чтобы глава разведки сам признавал это.

Но самое главное – я в этой ситуации уже никому не верю.

После истории со Свинарчуками, когда просто-напросто подкосили государственность ради хайпа, а потом выяснилось, что да, вертолетные лопасти нужны, да, после этой истории канал поставки лопастей в Украину оказался закрыт, да, Украина самостоятельно производить лопасти не может, и да, на какое-то время воюющая страна осталась без лопастей – вот после этого кейса я не верю журналистским расследованиям такого плана.

А бог его знает, вдруг через две недели выяснится, что Гогилашвили – офигенный чувак, патриот, а на блок-посте в Харькове он оказался потому, что ехал на фронт захватывать какого-нибудь очередного Цемаха или, там, очередные клистроны завозить, вместе с Будановым, который и сидел во второй машине, поэтому и охрана от ГУР была. А российский паспорт – ну, что российский паспорт. У меня вот тоже российский паспорт. Вот черт его теперь знает. Может, это офигенный герой.

Я не верю теперь руководителю разведки, который живет в одном доме, принадлежащем человеку, который, с человеком с российским паспортом, которого…

Я не верю Гогилашвили с его Валуевым и женой на заседаниях по гостайне.

А, главное, я теперь не верю в систему.

Точнее, в её существование.

И вот лично для меня сейчас репутационный крах институциональности произошел. Мне не за что зацепиться в этом клубке. Я пытаюсь найти в этой истории хоть какую-то спасительную соломинку – не для того даже, чтобы хоть как-то оправдать весь этот адище хотя бы в своей голове, а для того, чтобы просто хоть понять его – и не могу.