Адвокат Илья Новиков: Россияне хотят устроить над «азовцами» новый Нюрнберг. Не нужно им подыгрывать

Эвакуация украинских защитников, которые держали оборону Мариуполя под постоянными бомбардировками, с территории завода «Азовсталь», вызвала разные реакции. С одной стороны, украинские герои остались живы, у тяжелораненых теперь есть шанс выжить. Именно этот позитивный момент отмечают украинские власти, которые надеются обменять их на российских военнопленных. С другой – наши воины попали в руки россиян, которые плюют на международное право и никогда не выполняющих обещанного. В Москве уже собрались проводить над «нацистами» из полка «Азов» показательный судебный процесс.

Спикер Госдумы Вячеслав Володин прямо заявил, что «нацистские преступники» не могут подлежать обмену и должны предстать перед судом. А новый глава фракции ЛДПР Леонид Слуцкий хочет отменить мораторий на смертную казнь – именно для «азовцев». Следственный комитет РФ планирует допросить эвакуированных украинских военных, а российский Минюст просит Верховный суд признать «Азов» террористической организацией. То есть, все идет к тому, что мы можем увидеть «трибунал» над «нацистами», который будет активно освещать российская пропаганда. Как это было с другими политзаключенными, обвиняемыми во всех грехах – Олегом Сенцовым, Надеждой Савченко.

Бывший российский адвокат Илья Новиков, давно переехавший из Москвы в Киев, ранее представлял интересы многих украинских политзаключенных: Надежды Савченко, Николая Карпюка, Станислава Клиха. В разговоре с Главкомом он оценивает возможный будущий судебный процесс над азовцами, объясняет, в какую игру играет Россия, и предостерегает Украину в нее втягиваться.

Вы – человек, хорошо знающий русскую юриспруденцию. Насколько реальным считаете этот показательный процесс? И насколько, по-вашему, в нынешних российских судах возможно право на защиту, соревнованием обвинителей и адвокатов? Вы же защищали Савченко, понимая, что приговор будет вынесен не в суде.

Именно потому, что в России нет правосудия, это было бы отбеливанием россиян, если бы я комментировал ситуацию с юридической точки зрения. Никто не верит, что будут соблюдать какие-то законы или правила.

Вообще не нужно, чтобы эту ситуацию, в частности, на Западе, воспринимали как имеющую юридическое измерение. Не надо цитировать российское законодательство и вспоминать примеры других дел – даже Савченко, потому что тогда была другая ситуация. Надо настаивать на том, что Россия не имеет права обращаться с этими людьми как с военными или, как они говорят, «нацистскими преступниками».

Каждое заявление такого содержания от официального российского представителя должно иметь последствия для тех, кто в этом участвует. Например, для российских депутатов, требующих вернуть смертную казнь (для бойцов «Азова» – «Главком»).

Требования принять закон, исключающий обмен пленными, являются личным пиаром депутатов Госдумы как «патриотов и государственников». Потому обмен всегда был вопросом, который решался в Администрации президента и лично Путиным.

Если судебный процесс над «азовцами» все-таки состоится, он будет открыт или закрыт? Суд над Савченко очень активно освещался в России. Она чуть ли не звездой российского телевидения стала.

Пока что процесс «Азова» даже не анонсировали. До этой войны подобные процессы, в любом случае, продолжались более года, потому что срок следствия в России ограничивается 18 месяцами. И большая часть этого максимального термина использовалась. Сейчас они, может быть, его и ускорят, если действительно готовят такой процесс.

Если он запланирован как показательный, то должен быть открыт, потому что иначе не будет эффекта. Но могут быть и другие варианты. И я не уверен, что об этом даже еще не объявленном процессе нужно говорить в таких терминах. Люди оказались в плену, в который они попали, когда их снимали на камеру. Это значит, что за жизнь и здоровье каждого из них официально отвечают российские государственные структуры. Любые попытки их пытать и обращаться с нарушением международных принципов будут означать личную ответственность каждого российского чиновника, что примет в этом участие.

Учитывая пропагандистский характер этой истории в России, отзовется ли кто-нибудь из известных российских адвокатов защищать «азовцев», не опасаясь, что его запишут в «национал-предатели»?

На первом этапе следствия обязательно будет являться государственный адвокат. Сейчас у этих людей просто нет связи с внешним миром – ни с семьей, ни с государственными консулами. Не могу сказать, что назначенный государственный адвокат будет работать как своеобразный дополнительный прокурор. Бывают адвокаты, очень добросовестно относящиеся к своим обязанностям.

Но если это все затянется и не будет коллапса России, на который мы все надеемся, может возникнуть ситуация, когда адвокаты будут привлечены по выбору семей или украинских представителей. Хотя я не уверен, что россияне это допустят. Поэтому рассуждать о привлечении адвокатов и защите вообще, по моему мнению, очень не время.

Сейчас нужно дать четко понять, что не останется без ответной реакции любое нарушение в отношение этих людей и тех, кого захватили в плен в другое время. Чтобы не получилось так, как с некоторыми нашими заключенными, например Валентином Выговским, который сидит в России с 2014 года и о котором уже почти все забыли. В горячей фазе войны, в которую мы уже вошли, открывается много возможностей для обмена, и это нужно использовать. Не хочу подталкивать под руку тех, кто этим обменом занимается, но если мы потратим время на тактику защиты и всевозможные юридические вещицы, это не будет эффективным. Россияне не чувствуют, что они ограничены собственным законодательством – они его нарушают всякий раз, когда им это удобно.

Повторюсь: если мы об этом будем говорить в юридическом поле, это будет только им на руку. Россияне хотят показать, что у них там Нюрнберг, который они, вероятно, сначала в Киеве хотели организовать. Не нужно им подыгрывать и давать такую возможность.

На чем россияне могут строить свои обвинения в защитниках Мариуполя?

Но на чем захотят – убийства, нарушение законов войны. Ибо они не ограничены ничем.

Чем судебные процессы по Сенцову, Карпюку, Савченко и другим украинским политзаключенным существенно отличаются от этого возможного процесса?

Эти судебные процессы происходили в условиях замороженной войны. Как оно будет сейчас – мы не знаем. Не следует считать, что если россияне говорят, что будут судить «азовцев», то так это и произойдет. Война уже идет не по их сценарию, а если дальше ситуация для них будет ухудшаться, может никакого процесса вообще не будет.

Насколько вероятен вариант, что «азовцев» в России признают виновными, а затем обменяют на российских военнопленных?

Так может случиться, но это будет не самый лучший для нас вариант.

Павел Вуец, «Главком»