Кто бомбит Брянск? Объясняет военный эксперт Сергей Згурец

Во время «первого этапа» полномасштабного вторжения российские войска получили неожиданно большие потери и в живой силе, и в технике, из-за чего были вынуждены временно снизить захватнические аппетиты. Украинские Вооруженные силы получают массированную западную военную помощь.

Эксперт по обороне, директор информационно-консалтинговой компании Defense Express Сергей Згурец рассказывает, на что способны российские войска после таких пробоин и может ли Украина быть причастной к диверсиям на российских территориях.

«Сейчас у нас есть возможность нанести врагу максимальный ущерб»

Объясните такой феномен. С начала весны многие эксперты уверяли украинцев, что Россия использовала чуть ли не весь свой ракетный потенциал, якобы заканчивается у нее и живая сила. Но агрессор до сих пор воюет и обстреливает наши города. О каком состоянии боеспособности РФ можно говорить сейчас?

После неудачного блицкрига Россия понесла большие потери и в технике, и в личном составе. Из 115 находившихся на территории Украины боевых групп 16 были уничтожены, а 34 находятся на восстановлении. То есть мы нанесли ущерб более 25% российского боевого потенциала, который находился на нашей территории. Личный состав был уничтожен до 25 тыс. человек. Это много, потому что входящая группировка состояла из более 90 тыс. человек. Есть еще и санитарные потери (покалечены, раненые – «Главком»), которые можно умножать в три от количества уничтоженных.

Если говорить о технике, то мы вышли где-то на 800 уничтоженных танков, в то время как штатная структура российской армии предусматривала 3 300. То есть уничтожена четвертая часть штатных танков, и теперь россияне вынуждены привлекать запасы. Относительно самолетов – их штатный запас штурмовиков, истребителей в 2021 году составил около 1 300, мы уничтожили в районе двухсот.

Насколько эти потери критичны для российской армии?

Войска, которые набирают вместо этих утраченных боевых подразделений, еще предстоит готовить. И здесь мы выходим на вопрос боеспособности, основанный на ряде критериев – выучке, готовности штабов, качестве техники и т.д. Условно говоря, набор мобилизованных и доведение до боеспособного состояния может занять от трех месяцев и более. Это значит, что сейчас батальонно-тактические группы, которые формируются и подтягиваются, не имеют прежнего потенциала.

Россияне могут мобилизовать людей, но в течение определенного времени они будут военными низкого качества. То есть у нас есть определенный лаг, чтобы нанести врагу максимальный ущерб. Сейчас они пытаются компенсировать потенциал, который мы уничтожили, но этот уровень будет ниже, чем был в начале войны.

Россия избрала тактику ракетных ударов в период переформатирования своих наземных сил. Какого сценария «второго этапа спецоперации» вы ожидаете?

Этот второй этап возник потому, что первый завершился крахом. Он будет иметь более ограниченные цели. Если коротко, то он будет предусматривать оцепление и уничтожение группировки украинской армии в зоне ООС, сохранение контроля над югом страны и обеспечение сухопутного коридора в Крым. Идеальный для них вариант – вообще сделать невозможным для Украины выход к морю. А затем начинать этап переговоров.

Ракетные удары являются элементом военной кампании с самого начала. Они уничтожали аэродромы, базы, другую инфраструктуру, а сейчас перешли к этапу уничтожения нашего оборонно-промышленного потенциала, военных объектов, запасов топлива. Удары по Западной Украине являются новым этапом логистической войны для уничтожения железнодорожных путей, связанных с передвижением западной военной помощи. Использование ракетных ресурсов будет продолжаться, хотя есть сигналы, которые они иссякают. Но эти данные у разных аналитических структур разные.

Ну к тому же Харькова они подойти не могут, только лупят ракетами.

Харьков бомбят авиацией, артиллерией, используют реактивные системы залпового огня, поскольку он очень близок к границе. Проходит проведение сухопутной операции по маршруту Каменка – Рубежное – Попасная – Славянск, второй участок – от Донецка в сторону Славянска и Краматорска. Трудная ситуация в направлении Барвинкового и Изюма. Но де-факто у них там нет значительного продвижения и преимущества в количественном составе, чтобы совершить большой прорыв.

Вторая фаза активизировалась, но в несколько странном формате: логистика подтягивается, понтоны строятся, а личный состав не накапливается – тот, что есть, сразу бросается в бой. Это значит, что у россиян нет возможности накопить достаточно сил. Состав русских сухопутных войск – 280 тысяч, из которых они завели 90 тысяч. И из них уже четверть потеряли.

Они могут подтянуть остатки морской пехоты, десантные бригады, которые кстати, также понесли существенные потери. Открытую мобилизацию в России не объявляют, она происходит скрыто, но опять же мобилизация – это получение «пушечного мяса» низкого качества.

«Мы сбиваем до 30% российских ракет»

В России сейчас ежедневно раздаются сообщения о взрывах на их нефтебазах, аэродромах, военных складах, в подконтрольном им Приднестровье – взрывы на вышках связи. Это провокации, чтобы обвинить Украину, или наши возможности позволяют наносить такие удары?

Ну, например, в Белгород, где взрывалась нефтебаза, от нас – 20 километров. Минобороны Украины не признает своего участия в этой операции, но тамошний губернатор заявил, что удар нанесли украинские вертолеты и есть соответствующее видео. Не исключаю, что эта операция могла быть нами проведена, потому что Белгород близок. Но существуют существенные риски со стороны противовоздушной обороны врага.

До Брянска вообще 150 километров и средств нанести удар на такое расстояние у нас нет. Разве что выполнение этой задачи происходило силами специальных операций или подразделений глубинной разведки.

Это больше похоже на постановку для введения чрезвычайного положения во всех приграничных регионах, чтобы объявить под таким предлогом мобилизацию. Если, как они говорят, у них почти нет потерь на этой спецоперации, то зачем проводить мобилизацию? А так это объяснимо террористической угрозой.

Но с другой стороны, для этого необязательно было уничтожать нефтебазу, это слишком дорого. Проще было уничтожить девятиэтажку.

[TWITTER] [/TWITTER]

Какие реальные возможности есть у российской и, соответственно, контрвозможности у украинской армии? Условно говоря, российский истребитель или вертолет может без сопротивления с нашей стороны долететь до центральных или западных украинских областей?

Ну, они сейчас с моря стреляют, как думаете, почему? Раньше они залетали, а сейчас используют Ту-95 для стрельбы крылатыми ракетами по Западной Украине. Самолеты из Беларуси и других баз не залетают, потому что наша противовоздушная оборона улучшилась благодаря восстановлению авиации и дополнительным комплексам ПВО.

Скажем, в Харьковской области они используют самолеты, но это Су-25 – штурмовики, находящиеся под угрозой уничтожения ПЗРК. И такие случаи, когда мы сбивали эти самолеты, уже были. Для российской армии это колоссальные потери на десятки миллионов долларов.

Крылатые ракеты и самолеты уничтожают, о чем говорит статистика последних дней. Но мы хотим еще более насыщенную систему ПВО за счет получения новых образцов. Чем их будет больше, тем у нас будет более плотная оборона.

Сколько ракет мы сбиваем существующими средствами?

Где-то до 30%. Это все-таки достаточно коварные цели: проблема не с убытком, а с их обнаружением. Наши радиолокационные станции немного пострадали.

Как нам вообще хватает военной помощи от партнеров?

На каждом этапе войны есть свое оружие. Первый этап мы выдержали за счет тактики мобильной обороны с активными действиями малых подразделений, уничтожавших бронетехнику. Мы пользовались инертностью врага, потому что северные области имеют удобный для нас рельеф.

На Донетчине, Луганщине и Юге Украины много открытых участков, где возникает соблазн использовать артиллерию на больших расстояниях. У неприятеля ее много, у нас меньше. И сейчас мы хотим нарастить возможности, прежде всего, артиллерии, которая наносит основные убытки врагу в живой силе и проводит контрбатарейную борьбу. Мы уже получаем образцы, которые по дальности и мощности превышают возможности русской артиллерии. Далее, если мы быстро накопим силы в зонах, позволяющих совершать маневры в сторону того же Краматорска, мы сможем ограничить действия врага по многим направлениям, проводить контрудары. Не исключаю, что подобная стратегия уже реализуется.

Речь идет о накоплении артиллерии с дальностью 30 км плюс, а также о получении американских образцов дальностью от 100 до 300 км (они сейчас лежат у американцев на складах и заменяются более современными). Это придало бы новый потенциал нашей армии. Как раз эта западная помощь и влечет за собой истерию России.

Кремль использует ядерное оружие, если почувствует, что загнан в тупик? Насколько вы считаете этот сценарий реальным?

Военно-программные документы РФ предполагают использование оружия массового поражения – и в химическом, и в ядерном варианте. В Сирии химическое оружие использовалось, когда города уже уничтожены, но сопротивление продолжается. К этому имела отношение именно Россия. И то, что о возможном использовании тактического оружия говорят и американские, и британские эксперты и должностные лица, свидетельствует, что такой риск не нулевой.

Павел Вуец, «Главком»