Таксим и Майдан против Сомали

Наверное, самые жуткие истории, которые я читал и слышал - это истории «малых» войн. Точнее, того непонятного состояния, которое часто возникает при распаде государств.

Классические примеры — Югославия, Чечня, бесчисленные случаи в Африке. Недавние соседи вдруг впиваются друг другу в глотки, проявляя, если так можно выразиться, чудеса запредельной жестокости. Общественный организм функционирует с большим трудом, жизнь скатывается к самым простым формам, царит недоверие, ненависть и насилие. И все это может продолжаться довольно долго.

С другой стороны, самые вдохновляющие истории, которые я слышал, были о нашем Майдане или турецком Таксиме. Люди там, как известно, проявляли чудеса взаимопомощи и организованности, не забывая при этом создавать максимально доброжелательную и позитивную атмосферу.

Обе эти категории историй имеют одну общую составляющую — в них нет государства. В первом случае, оно неожиданно лопнуло, растворилось, сдохло или совсем обессилело. Во втором случае присутствует толпа людей, достаточно большая для того, чтобы у них возникли потребности в координации своих действий. Такая координация у них есть, но государства внутри этой толпы нет.

Почему же так разительно отличие одной ситуации от другой? Ведь в обоих случаях у людей нет государства, почему же результат получается такой разный?

Дело тут вот в чем. В первом случае исчезновение государства случается неожиданно. Государства исчезают, дохнут или лопаются по политическим причинам — в результате войн, переворотов или просто от избытка жадности. Те социальные институты, которые государство себе присвоило, и, прежде всего, институты «охраны порядка», суда и т.п., исчезают вместе с ним. Люди оказываются один на один со своими страхами, воспитанными государством и его СМИ, страхи порождают насилие, которое начинает расти как снежный ком. Разумеется, в каждом конкретном случае существуют свои уникальные обстоятельства, но общая схема, о которой я говорю, имеет место везде.

Государство превращает людей в атомы. Оно разрушает естественные связи между ними, всячески препятствует их добровольному взаимодействию и постоянно запугивает их (кто видел хоть один выпуск теленовостей, знает, о чем я) для того, чтобы они сами искали его защиты. Самое страшное, что эти человеческие атомы привыкают считать, что кто-то «должен» охранять порядок и ловить преступников, оказывать им медицинскую помощь и т.д. И эти представления не меняются от того, что государства, которое присвоило себе эти функции до того, как лопнуло, больше нет, а вокруг уже несколько месяцев царит насилие и хаос.

В случае майданов и таксимов дела обстоят прямо противоположным образом. Люди, которые туда идут, заранее знают, что им никто ничего не должен. Они в курсе, что на майдане нет государственных институций и, если они хотят достичь своих целей, то им а) придется использовать собственные ресурсы; б) взаимодействовать между собой. Именно поэтому и Майдан и Таксим демонстрируют нам удивительный уровень самоорганизации. Институты, которые возникают в таком большом сообществе, находящемся на небольшой территории, поразительно эффективны и рациональны. Здесь вы найдете и обучение новичков, и снабжение продовольствием и теплыми вещами (на Майдане), и систему быстрого оповещения, и оказание первой помощи (Таксим), и своего рода системы охраны порядка, разведки и контрразведки. Здесь появляются естественные лидеры, и они являются лидерами до тех пор, пока в их качествах есть потребность. Люди, находящиеся в такой ситуации, проявляют удивительную «предпринимательскую алертность», как говорят экономисты, они всегда готовы, выражаясь тем же языком, «искать рассогласованность» в своем сообществе, то есть, активно выполняют «предпринимательскую функцию». Достаточно вспомнить, что через заполненный людьми Майдан можно было пройти в любую сторону. Это и есть готовность к сотрудничеству, люди уступают вам дорогу, понимая, что «вам надо». Ради интереса, попробуйте проделать то же самое на каком-нибудь концерте на том же Майдане, почувствуете разницу.

Все это к тому, что между ситуацией «нет государства» и ситуацией «нет государства» может быть пропасть. Когда люди, вроде автора этих строк, говорят «нет государства», имеется в виду как раз нечто похожее на Майдан, когда мы свободно стремимся к достижению своих целей и в ходе этой деятельности добровольно и за собственные ресурсы создаем институты, помогающие нам взаимодействовать. История, когда государство убилось об стену или покончило с собой в туалете, прихватив на тот свет свои монопольные институты и оставив своих рабов один на один со своими страхами — совсем из другой оперы. И никакого желания переживать эту историю, думаю, никто не испытывает.