Твердая сила РПЦ

На торжествах, посвященных Крещению Руси, Русская православная церковь выступает инструментом силовой политики Москвы. Ни церковь, ни власть не стремятся сделать годовщину поводом вспомнить об общем прошлом с Украиной и Белоруссией.

В трех странах — в России, на Украине и в Белоруссии — пышно празднуют 1025-летие Крещения Руси. Дата не слишком круглая, но почему бы и нет.

Обитателям бывшего СССР не повредит напоминание об их общих духовных и культурных корнях. Соседи должны жить дружно. Да и не только соседи.

После распада Британской империи церковь Англии сумела сохранить Англиканское содружество на необъятных имперских просторах от Австралии до Африки и Америки, и никому от этого не стало хуже. Напротив, в изобилующем конфликтами постколониальном мире Содружество сыграло умиротворяющую роль. Более того, оно оказалось той «мягкой силой», которая помогла бывшей метрополии сохранить свое культурное влияние. Вот и Русская православная церковь, каноническая территория которой распространяется и на Украину, и на Белоруссию, пытается выступать в такой роли. Вопрос в том, насколько у нее это получается.

Начать с того, что «мягкая сила» исключает принуждение. Это политики могут мериться политическими мускулами, «мягкая сила» вдохновляет своим примером. Однако на той же Украине РПЦ отнюдь не воспринимается в качестве примера. Во всяком случае, объединителем православия она украинцам не кажется, скорее наоборот. В силу исторических обстоятельств в стране существуют три православные церкви — церковь Киевского патриархата, Автокефальная церковь и церковь патриархата Московского. Последняя самая крупная, но она не предпринимает каких-то реальных шагов к примирению и объединению, выставляя «раскольникам» заведомо неприемлемое условие — покаяться и вступить в собственные ряды. Поэтому в патриархе Кирилле значительная часть украинцев (причем совсем не обязательно националистов) видит жесткого церковного политика, который любыми средствами преследует свои цели. И не верит его речам об «одной крещальной купели», «святой Руси» и прочих символах единства. Вот и на нынешних торжествах он ни в какую не желает оказаться рядом с главами других украинских церквей. Те празднуют годовщину Крещения Руси отдельно.

Есть и другая вещь кроме церковной политики, которая заставляет сомневаться в РПЦ как в «мягкой силе». Это ее прочный альянс с российской властью. Могут возразить — церковь Англии и вовсе государственная, но это ей не мешает оставаться проводником духовного и культурного влияния в бывшей империи. В том-то и дело, что занимается она этим независимо от государства. На Ламбертских конференциях Англиканского содружества речь никогда не заходит о светской политике, там решаются сугубо религиозные вопросы. Иногда эти вопросы решить крайне сложно, либералы не находят понимания с консерваторами по таким вопросам, как рукоположение женщин и тем более отношение к гомосексуализму, но диалог продолжается и связи не рвутся. Однако трудно себе представить духовного лидера Содружества архиепископа Кентерберийского, который по просьбе британского премьера склонял бы какого-нибудь африканского епископа к участию в политических интригах.

Ни о какой независимости РПЦ от власти на нынешних торжествах не может быть и речи. Патриарх Кирилл «сопровождает» президента Путина во время его визита в Киев. И это газетное клише в данном случае абсолютно отвечает реальности.

Он сопровождает его так же, как и другие члены делегации, отвечающие за другие вопросы, и прежде всего за вопросы энергетического сотрудничества. Ни для кого не секрет, что в Киеве президент Путин попытается в очередной раз склонить президента Януковича к сотрудничеству с Таможенным союзом и предостеречь от чрезмерного увлечения опасными идеями европейской интеграции. В качестве главного аргумента российско-украинской дружбы используется, как обычно, аргумент газовый. Хотите получать дешевый газ — дружите с нами. Не хотите — воля ваша. Только от европейцев взамен ничего не ждите. Такого рода политические игры никого не удивляют, в том числе и европейцев, которые и сами сталкивались с «газовым шантажом». Вопрос в другом. Какое отношение к этой силовой политике имеют разговоры о «святой Руси»? Они выступают в лучшем случае как дымовая завеса при проведении спецоперации. Напрашивается и другое сравнение. На торжествах, посвященных Крещению Руси, российская власть выступает в качестве «злого следователя», а РПЦ — в качестве «доброго». Но никак не агента «мягкой силы».

Ситуация с Белоруссией иная. Президенту Лукашенко европейской интеграции никто не предлагает, и терять ему особо нечего. Поэтому Москве в этом смысле давить на него не надо, но он тоже не лыком шит и не прочь поторговаться. Будучи «православным атеистом», как он сам себя любит называть в минуту откровения, Лукашенко хладнокровно разыгрывает религиозную карту. У него и с Ватиканом неплохие отношения, а с патриархом Кириллом и того лучше. Поэтому торжества в Киеве для него еще один повод выторговать для себя наилучшие условия для участия в «дружбе славянских народов».

Претензии РПЦ на то, чтобы выступить на этих торжествах в качестве «мягкой силы», не имеют под собой оснований. Она играет роль послушного инструмента, одного из многих, с помощью которых российская власть пытается навести порядок, вернее, то, что она под ним понимает, на постсоветском пространстве. То есть путем политического прессинга удержать его от дезинтеграции. Однако чем грубее такие усилия, тем большее противодействие они встречают.

Как показывает история, силовая интеграция часто приводит к противоположным результатам, во всяком случае, центробежные силы обуздать не помогает. Если бы РПЦ действительно сумела сыграть на этом пространстве роль «мягкой силы», возможно, они бы уменьшились.

То, что славянские народы имеют общие духовные и культурные истоки, могло бы способствовать нормальным отношениям между ними. Но для этого РПЦ пришлось бы выступить в качестве нейтрального независимого посредника, способного сглаживать острые углы и снимать противоречия между Москвой и другими столицами. И тогда 1025-я годовщина Крещения Руси из пышного формального мероприятия, за фасадом которого скрываются жесткие политические игры, стала бы поводом действительно вспомнить об общем прошлом. Как стали бы им и многие другие совместные даты. Но пока ни РПЦ, ни, главное, Москва явно не стремятся к этому.