Богатство и нищета Мавроди

Богатство и нищета Мавроди

В прошлом — самый богатый гражданин свободной России. В настоящем — автор полутора сотен новелл об искушении человека дьяволом.

В прошлом — самый богатый гражданин свободной России. В настоящем — автор полутора сотен новелл об искушении человека дьяволом. С выходом в прокат кинофильма «Пирамммида» и модой на 90-е фигура Сергея Мавроди — создателя МММ и самого удачливого махинатора последних 20 лет — вновь становится актуальной. БГ обсудил с Мавроди его прошлое и выслушал прогнозы о будущем.

Майским утром в книжный магазин на Садовой-Самотечной, где издательство «Росмэн» представляло свою новую книгу — сборник остросюжетных метафизических новелл «Искушение», — потеснив собравшихся, вошло несколько судебных приставов. Они вручили автору, 52-летнему Сергею Мавроди, постановление о возбуждении против него исполнительного производства и предложили проехать для личной беседы. В офисе Федеральной службы судебных приставов Сергею сообщили, что на исполнении находится более 700 документов о взыскании с него денег в пользу вкладчиков, 14 лет назад пострадавших в результате крушения АО «МММ», на общую сумму около 300 млн рублей, — вследствие чего все его имущество, включая и тираж книги, в ближайшее время может быть арестовано. В авторской редакции сборник Мавроди назывался «Сын Люцифера». Телеведущий Александр Гордон, вскоре пригласивший автора в программу «Гордон Кихот», аттестовал книгу репликой «Автор пытается решить для себя вопрос, следует ли ему быть богом». Однако сам Сергей предпочитает другую формулировку: «Эта книга о том, что все мы не такие, как принято считать. Мы слабы».

-- Разбег

Поводы задуматься о человеческой сла¬бости Сергею Мавроди в избытке предоставляла сама природа: вскоре после его рождения врачи сообщили родителям, что у мальчика врожденный дву¬сторонний порок сердца и он, вероятно, не доживет до совершеннолетия. «Но мне предстояли великие дела», — комментирует он этот прогноз. Скромное детство в семье из 5 человек Сереже скрашивало входящее в моду в 60-х развлечение — аквариум с барбусами и меченосцами; никто не мог тогда предположить, что аквариумы и рыбалка на всю дальнейшую жизнь останутся для него главными способами расслабиться. В школе Сергей был ходячей проблемой: за 10 лет учебы он умудрился получить 12 сотрясений мозга. Впрочем, учителя до сих пор вспоминают Мавроди за выдающиеся успехи по математике — он с легкостью выигрывал все олимпиады подряд и даже иногда вел уроки вместо преподавателя. Примерно тог¬да же он пристрастился к чтению и разработал свой нетривиальный режим дня — сон с 6 до 10 вечера и с 6 до 10 утра. «Я вообще не помню себя ребенком, — рассказывает Мавроди. — Я даже институт-то смутно помню, не говоря уж о школе. А дальше вообще какой-то провал. Собственно, для меня не существует прошлого. В первый день после тюрьмы (четырех лет на спецблоке, двенадцати голодовок, полной беспросветности и абсолютной уверенности, что не выйду никогда) я пришел домой, выпил бокал шампанского, лег спать и заснул аки младенец. Как будто и не было всего этого. Я был никем и в школе, и в институте. Обычная серая мышка. Ну да, одарен¬ным, победителем олимпиад, но мало ли одаренных? Да их тьма-тьмущая!» К беспросветной позднесоветской серости он относился без малейшей симпатии. И при первой же представившейся возможности, бросив работу программис¬том (он закончил факультет прикладной математики МИЭМ) и устроившись сторожем в метро, дабы избежать обвине¬ния в тунеядстве, вместе с братом Славой занялся подпольной звукозаписью и ви¬деозаписью. «Бизнес тогда много не да¬вал, так что с материальной точки зрения я не особо выиграл. Главной причиной было ощущение свободы и независимости». Свобода, впрочем, означала и риск: первый раз Мавроди оказался в камере в 1988 году. «Попался чисто случайно: пришел на съемную квартиру, на работу, с огромной сумкой кассет, а у дверей участковый стоит, — рассказывает он, и вновь повторяет: — Однако я нужен был судьбе для великих дел. Поэтому, как только я сел в камеру, вышло постановление ЦК «о перегибах», и меня освободи¬ли со строгим предупреждением». Но он на всю жизнь успел запомнить ужас, захлестывающий человека, впервые оказавшегося в тюрьме: «Ты сидишь в этой комнате, и что бы ты ни делал — хоть бейся головой об стену, хоть вскрывайся, — но ты не выйдешь». Мать, скончавшаяся двумя годами раньше, ареста не застала, но предприимчивость сына и без того дала ей достаточно поводов для волнений. «Она была классическим советским инженером, всю жизнь проработала на одном месте, в Минмонтажспецстрое, и очень этим гордилась. Все мои попыт¬ки втолковать, что жизнь совсем иная, она полностью игнорировала — даже не понимала, о чем речь. А потом ее просто вышвырнули на пенсию, как ненужную вещь, что для нее явилось страшнейшим ударом. Плюс при обследовании у нее неожиданно обнаружили рак. И тут-то выяснилось, что государство, на которое она проработала всю жизнь, и палец о палец ударять не собирается. А благодаря моей «незаконной коммерческой деятельности» она хоть лечиться и питаться нормально может. И ее мир перевернулся!» К слову, с министерством, уволившим мать, Сергей позже поквитался. «Несколько бо-ольших начальников в результате нехитрой операции лишились насиженных кресел. Это, помнится, доставило мне некоторое удовольствие. Долги надо платить».

После ареста Сергей решает, что время кассет закончилось, и в 1989 году вместе с братом и некоей Ольгой Мельниковой регистрирует кооператив (их как раз только что разрешили), назвав его аббревиатурой фамилий учредителей — МММ. «Чтобы создать кооператив, нужно было не меньше трех учредителей. Но это были чисто номинальные люди, — объясняет Мавроди. — МММ всегда была органи¬зацией одного-единственного человека, и управление в ней всегда было строго авторитарным. Я ни с кем никогда не со¬ветовался, и приказы мои никогда и ни¬кем не обсуждались. Как, собственно, и должно быть». С первых шагов в биз¬несе он берет всю ответственность на себя — и даже логотип, отвергнув все предложения дизайнеров, рисует самостоятельно: три бабочки, формой похожих на буквы М. Бабочками он увлекся немного раньше, но они стремительно потеснили в сердце бизнесмена даже и самих рыбок.

«Я шел по Арбату и увидел бабочек в рамочках. Мне они так понравились! Я купил одну, потом купил следующую. Так и началось. У меня была одна из крупнейших в мире коллекций. Люди для меня скупали на аукционах бабочек, экспедиции я финансировал в Папуа — Новую Гвинею… Специальный биолог у меня был, который ими занимался. Но пока я по спецблокам мотался, коллекция, увы, пропала. Впрочем, может, оно и к лучшему. Все равно бы сейчас изъяли». Единственный совет, который Мавроди принял от посторонних, касался слогана ¬фирмы. Использовать первую строчку стихотворения Арсения Тарковского «Бабочка в госпитальном саду» ему рекомендовали имиджмейкеры, почему-то не предположившие, что фразу «Из тени в свет перелетая» все интерпретируют как намек на связь с мафией. После этого он зарекся слушать кого-либо, кроме собственной интуиции.

«Общий бизнес я вообще никогда не вел. Ни с кем, — рассказывал Мавроди журналу «Свои». — Кстати, по делу МММ я ведь один проходил. Уникальный случай! Поскольку даже за бухгалтера сам везде расписывался. Чтобы никого не подставлять». Бизнес шел отлично: привезенные из Кореи компьютеры приносили сотни процентов прибыли. «МММ был крупнейшим кооперативом в стране, — говорит Сергей. — Когда я чем-то занимался, это всегда было удачно». Этому не помешало даже второе задержание: в 1991 году Мавроди сдал человек, обналичивавший для него деньги, однако в итоге дело развалилось. «Опера с Петровки, которые меня принимали, у меня же потом в охране подрабатывали», — усмехается Сергей.

Рисковых и отчаянных подгоняло в ту пору, кажется, само время, каждый день приносившее новые возможности зара¬ботать. 15 ноября 1991 года разрешают легально покупать и продавать иностранную валюту; несколькими месяцами спустя выходит указ о биржевой торговле, и в России сразу открывается около 700 бирж — больше, чем во всем мире. К тому времени про МММ знают уже, кажется, все — не в последнюю очередь благодаря лихим рекламным акциям, выдающим подлинный масштаб Мавроди. Главной, конечно, были дни бесплатного проезда в метро — их было несколько, и каждый обходился Сергею, к тому времени уже занимавшемуся банковской деятельностью, примерно в миллион долларов, однако игра стоила свеч. Тем удивительней по контрасту с громким успехом ¬фирмы был скромный, если не аскетичный образ жизни ее главы. «Мои личные потребности всегда были очень незначительны. Даже в обвинительном заключении указано, что средства тратились на рекламу, открытие новых офисов, но не найдено было ни дворцов, ни счетов, ни яхт. Потому что я не испытывал ко всему этому ни малейшей тяги». ¬Правда, к нему приезжал личный по¬вар, но лишь оттого что приготовление любимого Сергеем мяса отняло бы слишком много времени у бизнеса. Не¬сколько месяцев он развлекался новенькой Ferrari, но забросил и ее: «Москва переполнена, на ней нигде не встанешь, все на тебя таращатся, к тому же в ней лежать надо — в общем, ужас!». Уже тог¬да Мавроди был крайним мизантропом. «Контакты с сотрудниками он поддерживал только по телефону, и его, кроме 2—3 человек, вообще никто не знал, — пишет депутат Алексей Митрофанов. — Работал исключительно дома. Никогда не гулял. Случаи выхода в свет были редчайшие. В МММ его видели только на банкетах. Это был такой великий маг, который откуда-то вещал, но физически не присутствовал». Даже положенную по статусу охрану из «Альфы» Сергей не терпел: «Я любил по книжным мага¬зинам ездить, а меня тогда еще в лицо не узнавали. Поэтому я охрану прогонял и ехал в книжный один».

Аскеза Мавроди кажется даже слегка иррациональной — например, тот факт, что у него не было загранпаспорта и он (до сих пор!) ни разу не выезжал за границу. «Я читаю книги и про любую страну знаю больше, чем они сами. Какой смысл там ходить? Везде все одинаково», — цитирует его слова Митрофанов. Дома была старая мебель, изношенные тапоч¬ки и текущий унитаз — и только электронная техника всегда стояла самая дорогая и новая. Обстановку трехкомнатной ¬квартиры составляли стол, стул, кро¬вать, книжные полки от пола до потолка и огромный аквариум в центре каждой комнаты. Чтобы при таком образе жизни Сергей мог иногда знакомиться с де¬вушками, МММ устраивала конкурсы красоты. «Приходишь на конкурс, подходишь к девушке: я такой-то, не извращенец, никаких проблем, вот такая-то сум¬ма в месяц, давайте встречаться время от времени. Вот и все. Ни единого отказа никогда ни от кого не было», — вспоминает он. Запорожская студентка Елена Павлюченко — «Мисс зрительских симпатий» одного из конкурсов и бывшая участница программы «Утренняя звезда» — стала его женой. Но даже ее Сергей поселил в соседней квартире, и Лена навещала мужа несколько раз в неделю. «Жена захотела, вот я и женился. Хотя я до сих пор вообще не представляю себе, как можно жить с женщиной в одной квартире», — вспоминает Мавроди. Сейчас он оценивает решение о браке скептически: «При¬рода-то всегда побеждает, и наступает момент, когда совершаешь ошибку. Начинаешь встречаться несколько раз — и все. Яда-то уже слишком много становится». Митрофанов в своей книге упоминает забавную схему управления женой с помощью известного астролога, придуманную Мавроди: звездочет, на предсказания которого постепенно подсела Елена, был на самом деле человеком Сергея.

Впрочем, намного важней была другая схема, уже зревшая в голове Мавроди, — альтернативная приватизация. «В стране произошло самое страшное: вся собственность попала в руки ничтожеств, имеющих единственное достоинство — связи, — пишет Мавроди в книге «Вся правда о МММ». — Я сразу понял, чем этот дележ закончится, и задумался: а как бы следовало организовать приватизацию, чтобы действительно получить результат?» Он знал, что это переломный момент — собственность на глазах становилась частной. «Из-за аберрации близости многие в тот момент не понимали, что происходит. Но я понимал прекрасно, что такой момент может не повториться еще тысячу лет». «Людям никто ничего толком не объяснил про ваучеры, и они распоряжаются ими крайне нелепо. Но если в этом есть интерес, значит, ваучеры ценны. Просто кто-то хочет сейчас их собрать, а потом, ближе к концу приватизации, предъявить», — поясняет логику Мавроди его друг — клипмейкер Бахыт Килибаев. По¬началу Сергей пытался участвовать в че¬ковой приватизации через инвестиционный фонд «МММ-Инвест», но быстро понял, что это тупи¬ковый путь. Фонды были слишком зарегулированы, их управляющие по закону подчинялись Госкомимуществу. Но 1 июля 1994 года должен был наступить второй этап — вслед за чековой приватизацией начиналась денежная, и в нее ворваться шанс еще оставался. Требовалось одно: создать структуру, аккумулировавшую денежные средства. В мемуарах Мавроди сравнивает тот момент с ощущениями лыжника, который уже сорвался с трамплина, но пока не знает, сможет ли приземлиться. Именно тогда он выходит на новый виток своей популярности — и даже поздравляет россиян с экранов телевизоров (вместо Ельцина!) с новым, 1994 годом. «Тогда был аукцион: кто больше заплатит, тот и позд¬равит. Этот тендер выиграл я, и стал позд¬равлять», — смеется он. С экрана Мавроди произнес: «Пусть сбудутся в этом году ваши мечты, даже самые смелые. Как вы знаете, у МММ нет проблем, хотелось бы, чтобы в этом году их не было и у вас».

-- Пирамида

«Я поразительно поздно сформировался как личность. Годам к сорока. Когда у обычного человека все уже, по сути, заканчивается, у меня только начиналось», — замечает Мавроди. 1 февраля 1994 года, когда АО «МММ» открыло пункты продажи акций, чтобы навеки войти скандальной легендой в историю страны, ему было 38 лет. Спустя считаные дни он уже понимал, что все произошедшее в его жизни раньше было несравни¬мо меньше по масштабу. За неделю стоимость акций вырастала в несколько раз; за месяц успешные вкладчики покупали трехкомнатную квартиру. Стоит заметить, что озвученная Мавроди цифра в 1 000% годовых тогдашнему инвестору казалась менее фантастичной, чем нынешнему; как отмечает журнал «Коммерсант-Деньги», «в условиях гиперинфляции и становления рынка такую прибыль удавалось получать и на торгово-посреднических операциях». Зарегистрированный проспект эмиссии в 1 миллион акций был исчерпан менее чем за месяц, и Сергей воплотил в жизнь следующую свою революционную идею — вместо акций стали выпускать так называемые билеты: «фантики», не являющиеся ценными бумагами, но абсолютно ликвидные; объект финансовой спекуляции в чистом виде. Это была обычная полиграфическая продукция типа рекламных буклетов, и печатать их можно было в любом объеме. Когда российские заводы перестали справляться с гигантскими заказами МММ, билеты пришлось печатать на тех же заводах, где выпускали доллары, — и, как вспоминает Мавроди, «в июне-июле они отказывались работать для американского правительства, потому что я платил за заказы больше». Сергей даже обдумывал хулиганскую идею не возиться с дизайном, а просто красить готовые купюры в другой цвет: зеленые доллары — США, красные — МММ. Однако в итоге за образец был взят обычный советский червонец, только портрет Ленина заменили на Мавроди. По мнению главы МММ, портрет успокаивал вкладчиков: сразу понятно, что владелец — вот он, никуда не убежит.

За полгода работы (до ареста Мавроди) у «МММ» появилось 15 миллионов вкладчиков, цены на акции выросли в 127 раз, а общий объем вкладов составил треть бюджета страны. Мавроди в то время зарабатывал до $50 миллионов в день. Масштаб рекламной кампании соответствовал: котировки билетов занимали первые полосы «Известий» и «Комсомолки», их даже сообщали вместо точного времени. «Набираешь 100, а там говорят: «Курс акций АО «МММ» — 62 рубля 35 копеек. Точное время 17 часов 27 ми¬нут», — рассказывает Михаил Ширвиндт. — Вот так каждое утро звонили и богатели». Но главная ставка делалась, конечно, на телевидение: благодаря ле¬гендарному сериалу роликов про Леню Голубкова, созданному Бахытом Килибаевым. Впрочем, Сергей и тут придумал всю стратегию сам. «Бахыт поначалу склонялся к компью¬терным роликам, — вспоминает он. — А я сказал, что мы обращаемся к массовому зрителю, и единственный критерий рекламы — эффективность. Сложные ролики очень долго снимать, поэтому они должны быть очень простыми и низкотехнологичными». Сейчас уже мало кто помнит, что до Лени были другие персонажи, — например, студенты Игорь и Юля и их друзья, молодые бизнесмены. «Выяснилось, — говорит Мавроди, — что Леня Голубков — это универсальная отмычка ко всем душам». «Леня напоминал зрителю не его самого, а какого-то м…коватого соседа по лестничной площадке, — объясняет Бахыт. — Человек сидит перед телевизором и думает: «Господи, сколько же уродов в этой стране, их обманывают, а им все мало!» Но рано или поздно он подходит к очереди в пункт и вдруг понимает: если бы я в тот раз купил акции, то сейчас бы заработал столько-то. А если бы купил тогда, когда первый раз рекламу по телевизору… То есть Леня был дурачком, который вдруг начинает зарабатывать больше, чем умники». Стоит добавить, что в очередях работали социологи, которые мониторили слухи, настораживавшие вкладчиков, чтобы следующий ролик сериала (всего их успело выйти 16) погасил нарождающуюся панику. Еще одной удачей стала идея зазвать на съемку Викторию «Просто Марию» Руффо — через несколько месяцев она подаст в суд на рухнувшее МММ за незаконное использование своего образа в рекламной кампании. Имен¬но во время спекуляций с билетами МММ в лексикон россиянина входит слово «рантье», произносимое со сладкой мечтательной интонацией, — наряду, конечно же, с фразой Лени «Я не халявщик, я — партнер!»

К лету 1994 года Сергей Мавроди, по данным службы Vox Populi, занял 12-е место в числе наиболее влиятельных российских бизнесменов; сразу за ним шел Борис Березовский, Михаил Фридман был 26-м, а Петр Авен — 44-м. Сейчас кажется, что Мавроди отличал от конкурентов не только нестандартный подход к сбору средств, но бешеная, космическая скорость, с которой его бизнес набирал обороты. «Деньги текли рекой, их зачастую не успевали считать и сумму прикидывали на глазок — по комнатам: сколько комнат? а сколько в комнате, на какую сумму? — пишет он. — Естественно, воровство расцвело пышным цветом. Но мне было не до этого. Пока динамика положительная, воровство надо рассматривать как накладные расходы. А смена вора-управляющего замедлит процесс».

По Москве были открыты сотни пунктов, по России — тысячи; операции с билетами МММ составляли до 97% оборота Московской фондовой биржи. Очереди становились все длинней, сенсация — все громче. Власти забеспокоились. 2 мая в офисе на Варшавском шоссе, 26, началась налоговая проверка, которая установила, что одно из подразделений МММ, «Инвест-консалтинг», задолжало государству налогов на 11 миллиардов рублей, невзирая на возражения Мавроди, что он уплатил даже не 11, а 15, толь¬ко с другого банковского счета. «В тот момент стало совершенно ясно, — говорит он, — что власти объявили мне войну». Мавроди пригрозил правительству референдумом, который был тогда выше самого президента. «Я заявил, что за не¬делю соберу миллион подписей от 10 миллионов вкладчиков. Это была серьезная угроза, это все прекрасно понимали. Есть человек, государством абсолютно не контролируемый. Который завтра проснется в плохом настроении и вообще неизвестно что учинит. А власть из-за ¬экономической разрухи все ненавидели. Я мог бы стать президентом под лозунгом «Интересы МММ — интересы России!». В общем, это уже была война».

-- Война

К войне с Кремлем Сергей был готов и не страшился ее. Целью Мавроди была скупка всей советской экономики — ни больше ни меньше. Поскольку ни за рубежом, ни в Сбербанке кредит на та¬кой проект получить было невозможно, оставался третий путь — собрать деньги у народа. Алексей Митрофанов цитирует его слова: «Сверхзадача — это 1996 год. Я президент. У меня 30—40 миллионов акционеров. Это вся страна». По словам Мавро¬ди, он собирался сделать каждую российс¬кую семью совладельцами своего ги¬гантского бизнеса — и отказывался внимать предупреждениям скептиков о том, что власти так просто его к управлению страной не подпустят. Сам Сергей признается, что Россию в это время воспринимал уже как пройденный этап: он активно изучал американское законодательство (как выяснилось, не препятствовавшее созданию в США аналога МММ), вел переговоры с тамошними брокерскими конторами и даже закупил за несколько миллионов долларов суперкомпьютер Cray для анализа мировых рынков. «Мир лежал у меня под ногами, — пишет он. — Почти весь».

Однако Кремль начал атаку первым. 20 июля по ТВ выступили с критикой МММ председатель Антимонопольного комитета, начальник налоговой поли¬ции и зампред ЦБ. За ними высказался и Ельцин, прямым текстом заявивший, что Леня Голубков не купит себе домик в Париже: «К сверхавантюрным обещаниям надо относиться очень осторожно. Тысячные, понимаешь, проценты — нигде в мире такого нет! Правительство здесь ни при чем. Дело судебных органов». Напуганные вкладчики, втайне давно уже ожидавшие момента, когда чудесный рог изобилия вдруг иссякнет, выстроились в многокилометровые очереди — продавать! «Государство сознательно разрушило структуру, — убежден Мавроди. — В моем деле есть прямо отчеты губерна¬торов Ельцину — как идет операция по развалу МММ. Все же уже ясно было как божий день. Что еще месяц-два, и в стране вообще ничего не останется: ни правительства, ни президента, один только Сергей Пантелеевич Мавроди. Это не я говорю, это я следователей своих цитирую».

Традиционное объяснение краха «МММ — нестабильность самой финансовой пирамиды: когда все население страны уже вложило в нее деньги, и по¬ток вкладчиков иссякает, она начинает рушиться. Мавроди с этим категоричес¬ки не согласен. «Пирамиды ассоцииру¬ются с чем-то недолговечным только ¬благодаря СМИ. Но столь же просто до¬казать, что пира¬мида вечна. Просто их никогда и никто всерьез не изучал. Фактически о них известно только то, что это сверхэффективная система по аккумулированию средств». «Все истории о том, что «пирамида рухнула» — это бред полный, — добавляет он. — Дело было не в деньгах. Нужно было убрать крупного игрока, чтобы свои по дешевке все приобрели. Единственным игроком, который имел сопоставимые средства, был я». Он часто подчеркивает, что был арестован не за мошенничество и пирамиду — а это означает, что его деятельность была законной, — а за неуплату налогов. «Разница между МММ и другими пирамидами принципиальная — резюмирует Митрофанов. — Мавроди перестал работать не по своему желанию, а в результате целенаправленных действий государства».

Известно, что в самый разгар паники Мавроди несколько раз приглашали в Кремль на переговоры. Но он приглашения игнорировал. «Я уже был к тому моменту враг государства, угрожал самому его существованию. Так что мы все равно бы не договорились». Впрочем, отношение властей предержащих к МММ было не столь уж бескорыстным: экономист Лариса Пияшева считает, что атака на МММ началась после того, как министры и директора предприятий понесли в МММ государственные деньги.

1 августа Мавроди предпринял последнюю контратаку — опустил цены на билеты в 125 раз, до уровня первого дня их продаж, перезагрузив систему. Вкладчики немедленно кинулись опять покупать. Он вспоминает интервью потрясенного директора биржи: «Я не понимаю, банкрот МММ или нет? Если МММ не в состоянии расплатиться по своим долгам, то банкрот. Но почему тогда билеты снова растут в цене?» После этого Мавроди вернулся с конспиративной квартиры обратно к себе домой, успокоенный обещанием Черномырдина: «МММ — это частная фирма, и вмешиваться в ее деятельность государство не будет». А 3 августа он был арестован по подозрению в мошенничестве. Железную дверь в квартиру безуспешно выламывали несколько часов. «Потом я увидел, что они уже спускаются по веревкам, оставил балконную дверь открытой, чтоб стекла не побили, и пошел отдыхать», — меланхолично вспоминает Сергей. Бригада СОБРа застала хозяина квартиры на диване перед телевизором в трениках и майке. «Власти играли с ог¬нем. 11 августа, когда мне исполнилось 39 лет, а я сидел на Петровке, вокруг 100-тысячная толпа кричала: «Сережа! Сережа!» — так, что дрожали стены… Я не за¬хотел покупать свободу ценой крови. Но власти до сих пор этого, наверное, не понимают». Сейчас он не уверен в правильности того решения. «Шанс на постро¬ение «народ¬ного капитализма» у России исчез в тот момент, когда я впервые отступил. Не стал, будучи арестованным в 94-м, бросать толпы на Кремль и развязывать гражданскую войну. Надо уж было идти до конца. Хуже, чем сейчас, для страны все равно не было бы».

52 вкладчика МММ тем летом покончи¬ли с собой, сотни остались на улице без жилья. «Если бы их было 52 тысячи или 52 миллиона, мне это было бы безразлично, — замечает Мавроди. — Я говорю об этом совершенно спокойно. У меня есть свои представления о том, что такое добро и зло, и я считаю, что я абсолютно правильно действовал». «Мне вкладчи¬ков жалко, но я не чувствую своей вины, — пояснял он в эфире у Гордона. — Вот за¬смотрелся на улице на меня человек, и его сбила машина. Что — я тоже виноватым себя должен чувствовать? Я никого не искушал. Я делал доброе дело, искренне». На прямой вопрос, хотел ли он изменить жизнь вкладчиков к лучшему, он отвечает с искренним возмущением: «Да, хотел! Это моя страна и моя Родина. И закончим на этом. Разговаривать на все эти темы — как публично в любви признаваться». Следует сказать, что главный для вкладчиков вопрос, где деньги МММ, государство пока оставило без ответа. Однако достоверно известно, что 4 августа во время обыска на Варшавке из арки левее входа выехало несколько бортовых КамАЗов, загруженных черными мешками, и милиция отогнала вкладчиков от машин. По словам помощницы Мавроди Натальи Авериной, которые подтверждает адвокат, вывезли 17—18 мешков, но другие источники считают, что их было 45. Руководитель Ассоциации обманутых вкладчиков Левон Сарвазян считает, что основная часть денег находится в Национальном пенсионном банке; автор вывешенного на YouTube любительского фильма «Ограбление вкладчиков МММ» прямо называет изъявших деньги налоговиков наперсточниками. В любом случае ясно, что деньги были изъяты даже по нынешним временам гигантские — в документальной хронике видно, как налоговые приставы, только что изъявшие 2 мил¬лиарда рублей, даже боятся произнести эту сумму вслух. «Никто до сих пор так и не представляет себе до конца истин¬ных масштабов МММ, — говорит Мавроди. — Все цифры, которые озвучивались в тех же СМИ, даже самые запредельные, очень далеки от реальности».

-- Исчезновение

Вкладчики относились к Мавроди по-разному, но все сходились в одном: он может вернуть деньги, только находясь на свободе. 19 августа 1994 года 4 тысячи вкладчиков МММ пришли к Белому дому и потребовали его освобождения. 13 октября ¬Мавроди вышел на свободу. За два меся¬ца в спецблоке Лефортовской тюрьмы он сумел успешно провести кампанию по выдвижению в депутаты Госдумы; адвокаты ежедневно носили Сергею на подпись тысячи подписных листов со списками фамилий в его поддержку. «Депутатом я стал, только чтобы получить неприкосновенность, — не скрывал Мавроди. — Я иду в Думу, потому что на практике столкнулся с беспределом властей». 30 октября, набрав 29% голосов, он по¬падает в Думу — однако гораздо больше его интересует возобновление работы МММ, акции которого постепенно (хотя, конечно, уже не столь стремительно) подрастали в цене.

В марте 1995 года Генпрокуратура просит Думу лишить Мавроди, все еще обвиняющегося в сокрытии от налогов 25 млрд рублей, депутатского иммунитета. Дума голосует против, однако через полгода парламентарии сами лишают Мавроди депутатского мандата. Официальный повод — Мавроди продолжал заниматься коммерческой деятельностью и не посетил за год ни единого заседания. Однако существует версия о том, что ряд депутатов (в своих «Тюремных дневниках» Сергей открыто упоминает Зюганова и фракцию КПРФ) упрашивали его выкупить у них акции МММ по наивысшему курсу и получили отказ, после чего решили отомстить. Надо сказать, что, вообще-то, случаи лишения депутатской неприкосно¬венности можно пересчитать буквально по пальцам одной руки; можно себе представить, до чего раздражало думцев безразличие к ним самого знаменитого финансиста страны. Безоговорочно его поддерживала только ЛДПР; в частушке середины 90-х пели: «Жириновский депутат — для Мавроди старший брат». Вскоре следствие в отношении экс-депутата было возобновлено — но Мавроди уже исчез.

АО «МММ» было признано банкротом 22 сентября 1997 года, а в декабре 1997-го его основатель был объявлен в федеральный розыск. О его местонахождении ходили разные слухи: называли места от Скандинавии и Греции до подмосковного поселка Жуковка-3; рассказывали и о пластических операциях. Однако сам Сергей утверждает, что все эти годы находился в Москве, в собственной квартире на Фрунзенской. «Меня очень активно искали, — подтверждает он. — Был целый штаб, в котором каждый день вывешивались карты и отмечалось кружочками, где я был, но только что уехал. Но у меня была служба безопасности из 20 бывших сотрудников спецслужб того же уровня, что и люди, меня искавшие. Они выставляют наружку — моя наружка их сразу определяет и сообщает мне. На неделю все исчезают, после чего милицейский наряд снимается». Однажды по сигналу своей охраны он даже успел стереть жесткий диск компьютера, после чего выяснилось, что спецслужбы ловили не его, а… чеченцев, устроивших склад оружия в соседнем подъезде. Домосед Мавроди оборудовал в квартире два тренажерных зала и занимался греблей для успокоения нервов. Однако даром прятки все равно не прошли: врачи диагностировали у Сергея рак печени — возможно, сказалась наследственность. Тогда он всерьез раз¬думывал о самоубийстве. «Я прекрасно видел, что с моими родителями происходило. Начинаются боли, человек перестает быть человеком». Но повторный анализ неожиданно показал, что пациент абсолютно здоров. «Врач сказал, что это просто чудо, что об этом надо в журнал медицинский писать».

Скрываясь от федералов, Сергей открывает для себя возможности интернета и регистрирует в одной из стран Карибского бассейна виртуальную фондовую биржу Stock Generation, оформленную в виде азартной игры. Формальным владельцем SG являлась 18-летняя сестра Елены Мавроди. Заплатив минимальный взнос $50, можно было включаться в торговлю акциями виртуальных компаний. По официальным данным 275 тысяч граждан (в основном из США и Европы) добровольно отдали Мавроди $70 млн, но сам Сергей считает, что и участников, и денег было в сотни раз больше. «Все развивалось настолько быстро, что через некоторое время финансовая система захлебнулась, — рассказывает он про свою вторую попытку завоевать мир. — Банки физически не справлялись с таким количеством платежей. Офис был завален необработанными чеками. Ими были забиты все комнаты. Western Union не успевала подвозить наличность самолетами. В результате начались задержки с выплатами. В конце концов у некоторых игроков не выдержали нервы, и они написали заявления в SEC (американскую Комиссию по ценным бумагам). Что их обма¬нывают и выигрыши им не платят». SEC первым делом заморозила все корсчета в США. И хотя в бостонском суде SEC с треском проиграла («Лицензия имелась? Имелась. Добровольно все играли? Добровольно. Всё!»), SG к этому моменту уже лежала в руинах.

Тем временем в России следы пропавших денег МММ окончательно затерялись. Главные активы МММ были ¬размещены в чековом фонде «МММ-Инвест», который еще в 1995 году был переименован в «РУСС-Инвест» с обменом свидетельств акционеров, а в 1999 году стал уже инвестиционной компанией «РУСС-Инвест». Правопреемником «МММ-Инвеста» новая структура себя не считала и отрицала какую-либо связь с финансовой империей Мавроди. А МММ-банк скромно переименовался сначала в «Эдельвейс», а затем в Национальный пенсионный банк. «В дальнейшем, когда я был уже в бегах, он был ¬разворован сотрудниками и спокойно самоликвидировался, — комментирует Сергей. — Все документы ликвидационной комиссией были по акту уничтожены». В 2001 году конкурсный управляющий МММ Константин Глодев заявил «Коммерсанту», что находящиеся под арестом МВД деньги и есть единственный обнаруженный актив МММ; «остальных средств либо нет, либо они так хорошо спрятаны, что искать их дальше просто бессмысленно».

-- Спецблок

31 января 2003 года Мавроди наконец был арестован в Москве, все в той же кварти¬ре на Фрунзенской набережной. Прес¬са муссировала драматическое событие во всех подробностях: выпиливавшие замки общей стоимостью $5 тысяч оперативники слышали за дверью музыку Брамса; в момент ареста Сергей был в меховой безрукавке и парике. Последний факт Сергей с некоторым недоумением отрицает: «Я никогда в жизни его не надевал. Его нашли у меня в шкафу, охранники когда-то на всякий случай привезли». Вторая странная находка, устаревший паспорт советского образца на имя уроженца Петербурга Юрия Зайцева (по утверждению Сергея, подброшенный ему сотрудниками милиции), обошлась ему возбуждением отдельного дела.

Посидев в Бутырке и Матросской Тишине, Мавроди был переведен в последний круг тюремного ада, федеральное СИЗО (спецблок 99/1), где сидит всего несколько десятков заключенных, обвиняющихся по самым тяжким статьям. Помимо прочего, Мавроди делил камеру с автором «Библии скинхеда» Николаем Королевым, ¬позднее получившим пожизненный срок за организацию теракта на Черкизовском рынке, а также обвиняемыми по делу об убийстве мэра Нефтеюганска, которого, по версии следствия, заказал Михаил Ходорковский. О тюремной жизни Сергей упоминает с гордостью: зэки уважали его за «масштабность деяний», а психика выдержала четыре года на спецблоке, где «через год-два люди на охранников начинают лаять». На спецблоке он начал писать стихи, а затем и прозу — начав с того, что по просьбе ховринского маньяка по памяти воспроизвел гумилевское «Озеро Чад», и сам дописал две строчки, которые никак не мог вспомнить: «Во сне тут сто¬нут и кричат, как будто тонут. Словно чад от душ сгоревших поднимается, так никого и не согревших, — вот человек и мается».

Главный вывод из своего тюремного опыта он комментирует так: «Грань есть для любого. Температура плавления. И насколько она низка оказывается! Один-два градуса — и от квадратных челюстей и груды стальных мышц не осталось ровным счетом ничего. А хрупкая, вздорная и взбалмошная женщина превращается вдруг в металл. И нет никакого теста, чтобы проверить заранее. Самые близкие бросают сразу, а помогают те, от которых этого меньше всего ждешь». Во время пребывания на спецблоке он сам настоял на разводе с женой. «Первые три года все были уверены, что я не выйду никогда. Получу тридцатку. Ну как тебя кто-то может ждать столько лет?» В камере Мавроди читал и занимался. «Лежа достаешь кончиками пальцев ног за головой 2–3 тысячи раз подряд. А потом еще ледяной водой обливаться. А ведь каких-то лет семь тому назад я свыше 100 кг весил, шнурки завязать не мог! Холестерин был в 50 раз выше нормы, давление, иммунитет практически нулевой, аллергия почти на все. Сейчас — все в норме».

Потерпевшими по его делу были признаны 10 454 человека, уголовное дело составило 650 томов. Только на то, чтобы зачитать список фамилий истцов, ушло два дня. Суд продолжался три года, но в итоге Сергей Мавроди получил всего 4 года 5 месяцев — из которых 4 года и 4 месяца уже отсидел. Все шесть дел против него были закрыты за отсутстви¬ем состава преступления. 22 мая 2007 года срок наказания Мавроди истек, и он наконец вышел на свободу.

-- Свобода

«Свобода — это как возможность дышать», — кратко поясняет мне Сергей. Встретить финансиста у тюремных ворот собралось полсотни журналистов и всего десяток обманутых вкладчиков МММ, с которыми он пообещал при возмож¬ности расплатиться, для чего забрал с собой тома уголовного дела с их данными. По его мнению, если бы у государст¬ва было желание вернуть им деньги, это не составило бы проблемы: «В деле упомянуты люди, на которых оформлены 8% акций «Газпрома». Достаточно их просто взять и расплатиться со вкладчиками. И всё!» Однако Мавроди считает, что ему не позволят. «Я мог бы взять эти акции «Газпрома» на $15 млрд, уехать с ними на Багамы, и это всех бы устроило — ну еще один беглый олигарх. Но если я начну выплачивать, то превращусь в политическую фигуру. Ведь даже сейчас рейтинг у меня очень высокий».

Впрочем, пока о Багамах речь в любом случае не идет: судебные приставы не¬спешно, но методично изымают у Мавроди остатки личного имущества: от $700 тысяч со счетов до библиотеки из полутора тысяч книг, холодильника, снегохода «Буран» и обшитого скромным сайдингом двухэтажного дачного домика с холодильником «Апшерон», телевизором «Рубин» и земельным участком в 11 соток на берегу озера Селигер. К счастью для Сергея, квартира в доме №41 на Комсомольском проспекте не может быть изъята, поскольку оформлена в собственность не на него. «У меня не отняли жилье только потому, что оно было не приватизировано, — говорит Мавроди. — Мне по закону не полагается ничего иметь. Я живу при поддержке друзей. Я уж и забыл, как деньги-то выглядят». В устах некогда самого богатого человека в России эта фраза звучит не¬сколько абсурдно — но тем не менее для Сергея это позиция. «Деньги не при¬носят счастья, — рассказывает он журналу «Свои». — Максимум, что они могут дать — это свобода, да и то далеко не всегда. Но надо еще знать, что с ней делать, с этой свободой. Большинству людей свобода не по силам. Ведь бывает как? Хочешь доказать что-то, карабкаешься изо всех сил наверх, а по¬том вдруг выясняется, что все давным-давно отстали, и на вершине — ты один. А вокруг — вселенский холод, мрак и пустота».

Впрочем, сейчас он написал уже четыре книги и утверждает, что больше всего ему интересно творчество. «Если совсем уж край с деньгами наступит и жрать будет нечего — ну придется подзаработать. Но надеюсь, до этого дело все же не дойдет. Ибо мало я не умею зарабатывать, а много — к катаклизмам вселенским почему-то приводит». Говоря про свою последнюю книгу, он довольно яростно утверждает, что его литературный дар на порядок выше, чем финансовый и экономический, и что более великой книги, чем «Сын Люцифера», не существует.

Интересно, что Люцифер, искушая героев Мавроди, почти всегда является им в образе обычного человека, мужчины лет эдак 35. «Он же не хочет пугать людей, — поясняет мне автор. — Выбор должен быть добровольным, а не продиктованный страхом наказания, — как, кстати, почти всегда происходит у Бога». «Страх наказания после смерти я не признаю, —добавляет Мавроди. — Пусть Он есть, я не считаю, что меня кто-то вправе судить. Даже Бог. Человек не должен ничего бояться. Страх — унижает». Неудивительно, что Мавроди официально предан церковной анафеме — правда, только адвентистами. «Они говорят: человек не мог сотворить такого, значит, ему помогал дьявол».

Одним из поклонников литературного таланта Мавроди оказался продюсер Сергей Ливнев, который, по словам Бахыта Килибаева, приобрел права практически на все сочинения Сергея. Этой весной его кинокомпания «Леополис» выпускает экшен «Пирамммида», основанный на сценарии Мавроди; роль его прототипа, финансиста Сергея Мамонтова, сыграет Алексей Серебряков. «Если бы мы брали актера, абсолютно похожего на Мавроди, это было бы не очень хорошо для коммерческого фильма: толстый, запущенный, в очках, — объяснял режиссер Эльдар Салаватов в «МК». — Мы решили, что девушкам будет приятней видеть другого человека в главной роли». Если картина окажется успешной, зрителей вскоре ожидает и сиквел — о приключениях Мавроди в бегах и американской пирамиде Stock Generation. При этом сам Мавроди ищет актеров для собственной комедии с нулевым бюджетом. По его словам, им написан сценарий для фильма, «который можно снять прямо у меня на квартире без всяких затрат. Причем не в ущерб качеству фильма — просто действие по сюжету происходит именно на квартире. Я собираюсь попробовать сыграть роль главного героя, это было бы идеально с точки зрения рекламы».

Прошлой весной Мавроди попробовал себя в роли ведущего: совместно с Евгением Лесным он записал несколько выпусков программы «Пирамида», посвященной разновидностям мошенничества и тому, как не стать жертвой аферистов. В эфир она, однако, так и не вышла — а радиоверсия одноименной программы на ту же тему была закрыта после первого и единственного эфира. Зато собственным блогом, который можно вести в одиночку и не покидая квартиры, Сергей занимается с удовольствием. Там можно, в частности, прочесть 36 выпусков его еженедельной газеты «Неделька», где Мавроди в поэтических эпиграммах комментирует текущие события политико-экономической жизни. Он пишет много стихотворений, а некоторые из них исполняет на популярные классические мелодии. Еще он развлекается переделками песен Высоцкого и российского гимна: «Славься, Отечество наше несчастное, бед да проклятий клубок вековой! Пусть ты жестокое, пусть ты ужасное — Родина ты! Мы гордимся тобой».

Отдельно Мавроди раздражает наука экономика. «Что это за «наука», которая не может ничего предсказать, а только прекрасно объясняет все задним числом? Почему все эти великие экономисты, лауреаты всех на свете премий (не только наши, но и западные), прохлопали нынешний кризис?» Его особенно веселит случай Бернарда Мейдоффа, осужденного прошлым летом на 150 лет, — по мнению Мавроди, он еще раз демонстрирует, что никакой защиты от пирамид мировая экономика до сих пор не придумала. «Можно сейчас открыть МММ как азартную игру. Технически это элементарно. Ничего с тех пор в законодательной базе не изменилось. Или можно поступить так, как делал герой моей повести «Пирамида», — объявить мои подписи произведениями искусства и торговать ими по все время повышающейся цене. А можно просто сказать: да, это пирамида! Ведь нет такой статьи в УК — «Финансовая пирамида». Потому что никто не знает, что это такое. Когда последующим платят за счет предыдущих? Но под это определение автоматически подпадает, скажем, любая азартная игра, а при более тщательном рассмотрении — и вообще любая финансовая структура».

Область своей нынешней жизни, обсуждать которую Сергей отказывается наот¬рез, — это отношения с бывшей женой. По слухам, Елена после развода сменила имя и сейчас живет где-то в Подмосковье вместе с их 13-летней дочерью, с которой не дает видеться отцу. Воздерживаясь от комментариев, Мавроди явно не хочет создавать ребенку лишние неприятности. Впрочем, одиночество никогда не было для него проблемой. «Я не испытываю дискомфорта, оттого что у меня нет друзей. Меня устраивает собственное общество — я говорю это без всяких поз. У меня, собственно, никого нет. Поэтому мне особо любить-то некого».

После потери рыбок и бабочек последним увлечением, которое до сих пор связывает его с прошлым, остается ловля на спиннинг щук и окуней — по собственным словам Сергея, то, что он по-настоящему любит в жизни. «Все остальное для меня в большей или меньшей степени безразлично». Он умышленно не учился рыболовству, хотя мог, разумеется, нанять тренера. «Просто мне хотелось, чтобы это была тайна: клюнет — не клюнет…»

В этом году ему исполнится 55 лет. «Сегодняшняя жизнь меня полностью устраивает. Еще сыгран только первый сет. Будет и второй. Игра еще не окон¬чена», — уверенно говорит Мавроди. Я спрашиваю о том, что же его на самом деле интересует на новом этапе жизни. «Ничего! Или — всё. А это одно и то же. Это не тупик, это просто следующая ступень. Отсутствие конкретной цели. Ибо она — ограничение. К сожалению, мне уже незачем задавать вопросы. Я знаю все ответы. К сожалению — поскольку некоторые ответы человеку знать не следует. Ответы на отравленные вопросы тоже всегда отравленные. Но это, увы, слишком поздно понимаешь. К тому же всегда стоишь перед выбором, остановиться или идти дальше. И всегда идешь дальше, хотя следовало бы остановиться. Но остановиться — невозможно».

Коментарі — 0

Авторизуйтесь , щоб додавати коментарі
Іде завантаження...
Показати більше коментарів
Дата публікації новини: