Зеленський - випадковий президент, який зіграв у чужу гру і опинився в чужому сценарії

Мовою оригіналу

Владимир Зеленский – это краш-тест для постмайданной Украины. Проверка на прочность и выносливость. Весь этот эксперимент должен дать ответ на вопрос, насколько вандалоустойчивой является наша конструкция. 

Сторонники шестого президента любят говорить, что он объединил страну во втором туре. На самом деле, в этом нет ничего удивительного. Потому что действующий глава государства – плоть от плоти украинского обывателя.

Их объединяют ценности выживания. Те самые, что сформировались в Украине за столетия колониального статуса. Благодаря им, украинцы выживали в тот момент, когда решения о будущем принимались в чужих и враждебных столицах. А потому Зеленский – это не нарушение украинской нормы. Напротив – он ее воплощение. 

Одна из таких ценностей – это вера в игру с нулевой суммой. Подход очень прост: ресурс ограничен, и за него надо сражаться. Твоя победа означает чужое поражение. Человек человеку волк. Чужой успех воспринимается как украденный у тебя. 

Подобный подход приводит к дефициту доверия. В результате, в Украине индекс межличностного доверия колеблется в районе 25%. Для сравнения – в странах северной Европы этот показатель около 60%, а в странах Центральной Европы – порядка 40%. 

Отсюда – вся традиционная украинская история про кумовство. Верим только лишь близкому кругу. Только тем, кого знаем. Никаких институтов и ничего институционального. Выбирая между лучшими и своими, мы выбираем своих. Нет ничего удивительного в том, что, выбрав Зеленского, страна заодно выбрала еще и 95-й квартал. В конце концов, народный президент обречен совпадать со своим народом, не так ли? 

Другая ценность выживания – это коррупция. В колониях право и закон придуманы чужаками и обслуживают чужаков. А потому жители колоний привыкли их игнорировать. Возможность подкупа воспринимается как то, что дарит тебе шанс. В результате, борьба с коррупцией в нашей стране нередко превращается в способ расправы с нелояльными. 

Вдобавок, ценности выживания обрекают нас на короткие горизонты. Карьера становится способом облагодетельствовать ближайшее окружение. Долгосрочные стратегии отметают, потому что не верят в длинные дистанции. Популизм – это привычка проедать сегодня ресурс завтрашнего дня. Он работает в Украине именно потому, что о завтрашнем дне думать у нас не принято. 

В результате, любой украинский чиновник в своих подходах повторяет Папу Льва Х с его бессмертным «Бог дал нам папство, так насладимся же им». Мы живем в стране сформированных чиновничьих каст. Суды – не про справедливость, а про судей. Прокуратура – не про законность, а про прокуроров. Замкнутый круг ломается открытыми конкурсами и рыночными зарплатами, но против последних восстает наш внутренний жлоб. Не желая платить рыночное, страна сама себе увеличивает коррупционный налог. 

Ценности выживания не просто противоречат идее комфортного государства. Они противоречат идее государства как такового. Потому что отвергают идею общей судьбы. Зачем платить налоги, если их потратят на кого-то еще? Зачем соблюдать правила, если это чревато убытками? Зачем строить общее, если можно ограничиться персональным? 

Проблема в том, что эта матрица противоречит той задаче, которая перед нами стоит. Бегство от России требует от Украины становиться Европой. Но западные ценности не имеют ничего общего с теми, что укоренились в нашей стране. 

В рамках западных ценностей компромисс – не поражение, а взаимовыгодная сделка. Он – основа любого сотрудничества, а сотрудничество базируется на доверии. Если ты хочешь развития, то вынужден верить тому, кто напротив. Даже если не крестил с ним детей, не выступал на сцене и не служил в армии. Вдобавок, доверие позволяет экономить. На высоте заборов и толщине входных дверей. На охранниках и юридических процедурах. В конце концов, недоверие попросту заставляет нас всех переплачивать.  

Еще одна европейская ценность – это свобода. Которая обязательно дополняется ответственностью. Государственное принуждение наступает в тот момент, когда ты решаешь ее с себя снять – но не ранее. Человек человеку не волк, а объект заботы. Солидарность как умение работать сообща. 

Наши ценности нуждаются в адаптации. Отчасти импульсом к этому стали второй Майдан и война. Это были истории про жертвенность и солидарность. Про ответственность и сотрудничество. Активное меньшинство стало носителем нового опыта. Но шестой президент страны вряд ли к этому меньшинству принадлежит. 

Владимир Зеленский – случайный президент. Сыгравший в чужую игру и оказавшийся в чужом сценарии. События пяти постмайданных лет были для него в лучшем случае материалом для шуток. И то, что он сейчас говорит на языке постмайданной Украины со всеми отсылками на новый этический контур, означает лишь одно. Он воспринимает эту стилистику как ту, что дает ему публичную легитимность говорить от лица нации. Если бы он заговорил на языке Антимайдана, то это означало бы, что новая норма обнулена. 

Но сам по себе шестой президент страны – это лишь зеркало. В котором отражаемся мы и страна. Он олицетворяет все то, к чему приучала себя Украина за столетия жизни в колониальном статусе. Все то, от чего нам нужно себя отучить. 

Если только мы не собираемся проиграть эту войну.