«Мне кажется, Европа уже по-другому смотрит на дело Юлии Тимошенко»

В структуре Генеральной прокуратуры (ГПУ) появился заместитель генпрокурора, отвечающий за международное направление и доступ к информации. Этот пост заняла Лилия Фролова, до этого — прокурор, представитель обвинения на процессе по делу Юлии Тимошенко. В свое время она же и заявила ходатайство об аресте экс-премьера. О том, есть ли связь между назначением и результатом рассмотрения дела, о своей будущей работе и имидже ГПУ Лилия Фролова рассказала корреспонденту «Ъ» Валерию Калнышу.

— Как вы узнали о своем назначении заместителем генерального прокурора? Как глава ГПУ Виктор Пшонка объяснил вам свой выбор?

— Генеральный прокурор не объясняет. Он назначает своим приказом, поскольку кадровые вопросы отнесены к компетенции только генерального прокурора. В органах прокуратуры это происходит именно так. Он меня вызвал, огласил приказ и поставил ряд задач.

— О каких задачах идет речь?

— Я буду заниматься международно-правовым направлением и доступом к публичной информации. Международно-правовое направление — достаточно широкое. К нему относятся международно-правовая помощь, которая оказывается в рамках расследования уголовных дел, экстрадиции, всевозможные конференции, совещания, симпозиумы с участием правоохранительных органов разных стран. В мои обязанности также входит обеспечение сотрудничества с Международной ассоциацией прокуроров, Международной ассоциацией антикоррупционных органов, консультативным советом европейских прокуроров, координационным советом генеральных прокуроров стран СНГ. Спектр очень широкий. Замечу, что наличие заместителя генпрокурора по этим направлениям — это практика Европы и стран СНГ.

— Сторонники экс-премьера Юлии Тимошенко считают, что вы получили эту должность за то, что выиграли газовое дело, по которому она была приговорена к семи годам лишения свободы.

— Я занималась поддержанием государственного обвинения. Когда я только пришла в органы прокуратуры, это направление было у меня одним из прочих. Более углубленно я начала заниматься этим с 2007 года в прокуратуре Запорожской области в должности начальника отдела поддержания государственного обвинения. Я принимала участие в рассмотрении и дел об умышленных убийствах, и дел, связанных с коррупционными преступлениями. Так что если бы за каждое мое дело меня продвигали по карьерной лестнице исключительно из-за того, что я поддерживала гособвинение, и кому-то был вынесен обвинительный приговор, то я уже давно была бы достаточно высоко.

— Но вы не будете отрицать, что звезда прокурора Фроловой взошла именно после дела Юлии Тимошенко?

— Это исключительно ваше представление. Помимо дела Тимошенко, у меня в то время был достаточно большой круг обязанностей. Представляя государственное обвинение в этом процессе, я занимала должность заместителя начальника отдела поддержания гособвинения ГПУ. И тогда у нас на контроле находилось более 100 уголовных дел, которые рассматривались в региональных судах, и касались они, понятное дело, чиновников разных уровней, судей, коррупционных преступлений.

— Если посмотреть с точки зрения юриста, то вы смогли бы, не будучи прокурором, защищать Юлию Тимошенко в газовом деле?

— Нет.

— Почему?

— Потому что я не адвокат, а также потому, что доказательств по предъявленному ей обвинению достаточно.

— Как вы оказались в структуре ГПУ?

— Тут мне придется немного рассказать о себе. Еще в школе меня привлекала юриспруденция. Конечно, тогда я не предполагала, что могу работать в прокуратуре, но мне нравилось право, поскольку в нем все четко, ясно и понятно. Я никогда не любила домыслов. Кроме того, мне всегда очень нравились люди в форме. Я из простой семьи: мать работала на Запорожском огнеупорном заводе, отец — водителем. Школу я окончила в 1985 году с золотой медалью. Знаю английский язык. После пошла работать на завод, чтобы получить направление для поступления в вуз. Через два года получила и поступила в Харьковский юридический институт им. Дзержинского. В этот период я вышла замуж, родила сына и только потом попала в органы прокуратуры, где работаю с 1999 года. Муж с этими структурами не связан, но у него есть юридическое образование. Так что у меня была цель, к которой я медленно, но уверенно шла. Сын у меня спортсмен (Сергей Фролов, серебряный призер чемпионата Европы по плаванию.—»Ъ»), и в одном из интервью после очередного чемпионата он сказал, что может пойти по моим стопам. Но это мы еще посмотрим.

— Генпрокурор начал перераспределять полномочия между своими заместителями. То же международное направление раньше курировал его первый заместитель Ренат Кузьмин. Вам известно, как он отреагировал на это?

— Насколько я знаю — спокойно. Повторю, это решение генпрокурора.

— Вы будете отвечать за создание положительного образа ГПУ за рубежом?

— Я хочу, чтобы вы поняли одну простую вещь: имидж прокуратуры создается только путем ежедневной, скрупулезной, может быть даже монотонной работы, которая дает нам право говорить о том, что мы защитили чьи-то интересы, вернули копейку в госбюджет, помогли выплатить долги по заработной плате, вернули украденные земли. То есть вот эти ежедневные шаги, которые делают органы прокуратуры, чтобы защищать интересы граждан и государства, собственно, и формируют имидж прокуратуры.

— За рубежом несколько другая история, поскольку там не следят за каждым шагом, а оценивают результаты в комплексе. И вопросы к представителям прокуратуры касаются в основном резонансных дел. Вы продолжите практику господина Кузьмина и будете по-прежнему разъяснять европейским чиновникам суть дел Юлии Тимошенко и Юрия Луценко?

— Я буду делать свою работу, и если мне предстоят какие-то поездки, во время которых мне будут задавать вопросы относительно этих дел, то я, конечно же, на них отвечу. Но повторю: имидж прокуратуры формируется не только путем разъяснений, а и тем, что мы делаем в целом. Сейчас вы видите, что органы прокуратуры, как и судейский корпус, и органы внутренних дел, переживают процессы реформирования. Так что смотреть нужно глубже. Дело Юлии Тимошенко — это только одно дело. Посмотрите, что сейчас делается во Франции, где расследуют дело главы МВФ Кристин Лагард; на допросы по поводу предвыборной кампании вызывают бывшего президента Никола Саркози. И такого ажиотажа, как у нас, почему-то нет.

— А вы можете объяснить, почему у нас такой ажиотаж?

— Все, что я могу сказать,— органы прокуратуры следят за соблюдением законов. И я считаю, что тот, кто нарушает закон, должен отвечать, невзирая ни на должности, ни на фамилии. То есть нарушил закон — ответь по закону. Этого правила придерживается вся Европа. И мне кажется, что сегодня Европа уже по-другому смотрит на дело Тимошенко — его перестают воспринимать как политическое, как свидетельство избирательного правосудия в стране. Мы говорим о том, что в стране есть закон. И этот закон никто не должен нарушать.

— После газового дела появилось еще одно резонансное дело — об убийстве народного депутата II созыва Евгения Щербаня. Юлия Тимошенко обвиняется в организации этого преступления. Насколько соответствуют закону заявления о том, что она причастна к убийству?

— В Украине действует новый Уголовный процессуальный кодекс (УПК), который предусматривает определенную процедуру — человеку нужно объявить о подозрении. В этом «уведомлении о подозрении», которое предъявлено Тимошенко, излагаются факты того, в чем мы ее подозреваем. Вопрос о виновности или же невиновности решит только суд. У прокуратуры есть достаточно оснований подозревать Юлию Тимошенко в совершении особо тяжкого преступления. Следствие не предъявляло бы ей серьезных подозрений, если бы у него не было на то достаточных оснований.

Отмечу также, что, согласно новому УПК, права защиты значительно расширены, и ее представители, так же, как и сторона обвинения, имеют возможность собирать доказательства и представлять их суду, что, собственно говоря, и делает сейчас защита Юлии Тимошенко. Например, мы были свидетелями того, что они вызвали на допрос Александру Кужель. Кроме того, суд назначил время допроса еще двух свидетелей защиты — Сергея Гайдука и Виталия Таруты.

— Вы упомянули о свидетелях. За пару часов до нашего интервью (состоялось 27 марта.— «Ъ») защитник экс-премьера Сергей Власенко заявил, что просит прокуратуру «признать недопустимыми показания свидетелей Игоря Марьенкова, Владимира Щербаня и Сергея Зайцева, поскольку эти показания не были подтверждены показаниями других лиц», то есть это показания с чужих слов. Есть основания не признавать показания этих свидетелей?

— В новом УПК действительно есть статья о допустимости доказательств, существуют определенные требования. Но что касается показаний свидетелей, которые уже были допрошены, то здесь лично я не могу согласиться с позицией защиты. Владимир Щербань является прямым свидетелем, и он не давал показания с чужих слов, он непосредственно работал с Евгением Щербанем. Точно так же и свидетель Сергей Зайцев. Он тоже прямой свидетель, поскольку был родственником Петра Кириченко, и он об этом не единожды говорил — в частности, что очень долго общался с Петром Кириченко и Павлом Лазаренко.

— До назначения заместителем генпрокурора вы представляли сторону обвинения в деле Евгения Щербаня. Продолжите ли вы участие в процессе?

— Да, я была процессуальным руководителем. Останусь ли я им дальше, время покажет.

— По этому делу Юлии Тимошенко грозит пожизненное заключение...

— Статья серьезная, но решение будет принимать суд.

— А вы не боитесь, что в случае вынесения пожизненного приговора может включиться некий политический механизм, в результате которого возможны неконтролируемые события в стране. Может, не стоит их провоцировать?

— Мне кажется, именно на это Тимошенко как раз и рассчитывает. Точнее сказать, ее поведение дает нам основание говорить о том, что она хочет избежать ответственности.

— Как бы вы охарактеризовали стратегию защиты госпожи Тимошенко?

— Выработка стратегии защиты — это исключительно прерогатива защитников. Я на самом деле не знаю, какая у них стратегия. Мы видим то, что видим. Насколько я понимаю, защита должна выстраивать такую стратегию, чтобы ею был доволен клиент, поскольку это платная услуга. Мы также наблюдаем сегодня существенное затягивание судебного процесса в Киевском районном суде Харькова — Юлия Тимошенко просто не является на заседания. Кроме того, затягивается и расследование дела Евгения Щербаня. По состоянию на сегодняшний день следствие не может допросить Юлию Тимошенко по подозрению в убийстве, задать ей вопросы относительно данных, изложенных в «уведомлении о подозрении». Это необходимо для объективности процесса. Кроме того, ее свидетельства могли бы внести ясность в те вопросы, на которых сейчас пытается спекулировать защита.

Напомню, что были проведены судебно-медицинские экспертизы по поводу ее заболевания, и в выводах указано: противопоказаний для участия в процессе нет. Кроме того, были созданы условия для того, чтобы Юлия Тимошенко участвовала в заседании в режиме видеоконференции... Согласитесь, если человек готов, то можно было просто перейти в другую комнату.

— Защитники выступают против, поскольку в таком случае у них не будет связи с подзащитной, они не смогут консультироваться с ней...

— Странно слышать подобное, ведь адвокаты могут находиться как рядом с ней, так и в зале суда, как им удобно. И мне кажется, что им об этом праве прекрасно известно.

— Правильно ли я понимаю: вы по-прежнему уверены, что Юлия Тимошенко здорова?

— Моя форма отличается от белого халата врача, но на одном из видеоматериалов я обратила внимание на то, что рядом с кроватью Юлии Тимошенко стоит обувь на высокой платформе. Я скажу откровенно, почему обратила на это внимание — у моей матери проблемы со спиной, и она не может носить обувь на высокой платформе, поскольку оказывается серьезная загрузка на позвоночник, который и так нездоров.