Зарисовки из жизни пленника Кремля

В один из первых дней после того, как меня «подняли на зону», ко мне, улучив момент, когда я стоял в дальнем углу локалки один, подошел кавказец. В возрасте такой. На табличке – «Нариман Османов».

- Дагестан? – спрашиваю.

- Ну почти, – улыбается он. – Аварец из Азербайджана.

Потом отворачивается, отходит, типа закончили разговор, и, глядя в другую сторону – совершенно как в шпионских кино, – говорит: «Вокруг тебя только «козлы» (это те, кто на администрацию работает – АН) и стукачи. Каждый твой шаг фиксируют. Не верь ни одному слову. И даже если я буду вслух говорить «да», это значит «нет» и наоборот».

И пошел.

- Ни хера себе, – сказал я, почесав голову. В общем, ничего другого я и не ожидал, но выглядело, что человек реально рискует, говоря мне все это.

- Ни хера себе, – сказал я себе второй раз, когда сегодня адвокат рассказал мне о том, что Нариман и другие бывшие зэки ИК-2 дали интервью для большого фильма Телеканала Дождь о том, что происходит в моей колонии.

У меня действительно «тюрьма в тюрьме» и изоляция – не знаю почти ничего, кроме касающегося меня лично.

От чего-то я просто в шоке. Например, от истории о том, что парикмахера избили за разговор со мной. Мы с ним реально перекинулись парой слов. Я еще думал – куда он пропал?

Над чем-то посмеялся. Оказывается, «больной туберкулезом», который лежал на соседних нарах, – постановка. Чтоб меня напугать. Ха-ха. Отлично помню этот момент. Мне сказали: «У него открытый тубик, как бы тебе не заразиться», а я подумал: «Да вообще пофиг после «Новичка», лишь бы кашлем спать не мешал».

Ну а в целом, что тут сказать. Я понимал, что примерно так и будет. Не забывайте, что мой младший брат Олег отсидел 3,5 лет по этому же делу. Ну и все-таки я не с луны свалился, знаю, как вещи устроены в нашей стране.

Ясно, что все это устраивает Путин. Почерк психологически нездорового человека, упивающегося властью и с глубокими проблемами в области зацикленности на сексуальных ориентациях, тут явно просматривается.

Да и любой, кто хоть немного понимает, как устроена тюремная система России, это подтвердит. У меня тут даже камеры выводятся не только дежурному по колонии, но и в управление, и в Москву. Мне носки шерстяные со склада не могут выдать без согласования с Москвой, а здесь такое.

Надеюсь, что как когда-то на путинском Совбезе рассматривали фото моих трусов и обсуждали, как лучше намазать «Новичком» «зону гульфика», так теперь докладывают о секретных данных с камеры, установленной в туалете барака 2 отряда ИК-2.

Почему я обо всем этом не писал?

Думаю, вам и так хватает новостей тюремной жизни. Ну русская тюрьма, да. Мне-то еще гораздо легче остальных. Действительно, тут главное на провокации не поддаваться.

Так что за меня не беспокойтесь, разберусь со всем сам. Мне интереснее с вами «Умное голосование» организовывать, чем на тюрьму жаловаться. А про тюрьмы в России надо не на моем примере, а вообще говорить. Беззаконие, убийства, бесчеловечные фашистские пытки здесь давно норма. И мне, повторюсь, гораздо легче многих.

Но интервью посмотрите. Познавательно о мерзости кремлевской власти.

Ну и с Нариманом мы так потом общались: то я ему подмигну, пока никто не видит, то он мне тайком покажет. Это сильно поддерживало, особенно на пике голодовки.

Так что сегодня, Нариман, возвращаю тебе твое. Спасибо, брат.