Російська «гібридна війна» - паперовий тигр

Мовою оригіналу:

За два года, прошедших с момента российской аннексии Крыма, выражение «российская гибридная война» стало непременным атрибутом лексикона западных политиков, ученых и средств массовой информации. Это расплывчатое понятие, вмещающее в себя все проявления российской враждебности – и совершенное зеркальное отражение собственной паранойи Кремля о Западе.

Одним из типичных примеров неправильного использования термина «гибридная война» является его применение для описания действий России по дестабилизации ситуации в Германии, которые включали в себя кибератаки на немецкий Бундестаг в 2015 году, в последнее время повысившуюся публичность русскоязычного сообщества в Германии, и рост активности российского шпионажа.

Изначально словосочетание «гибридная война» впервые было применено в 2006 году для описания тактики Хезболлы, примененной против Израиля в ливанской войне, а именно – комбинации обычных военных действий с террором и партизанщиной. Применение этого понятия в отношении России берет свое начало в 2013 году, когда генерал Валерий Герасимов, начальник Генштаба ВС РФ, выступил со своей речью о меняющемся характере военных конфликтов. По словам генерала, в настоящее время они ведутся как средствами массовой информации, так и экономическими и дипломатическими средствами.

В концепции Герасимова нет ничего нового: различные стратеги, от Карла фон Клаузевица до Мао Цзэдуна, подчеркивали полезность невоенных средств в вооруженном конфликте. Тем не менее, многие обозреватели сочли, что доктрина вписывается в дьявольски изобретательный и многоканальный саботаж Россией украинского государства и породили мем «гибридной войны».

Ученые попытались прояснить ситуацию. Статья, опубликованная в этом году журналом International Affairs, определяет это как стратегию, которая «сознательно объединяет использование различных инструментов национальной власти для достижения внешних политических целей в свете предполагаемых целей и возможности противника». Ее цели заключаются в «подрыве территориальной целостности противника, ниспровержении его внутренней политической сплоченности и разрушении ее экономики», а инструменты включают в себя шпионаж, пропаганду, агитацию, использование «пятой колонны» и криминальных элементов, а также ограниченное использование традиционных военных сил, часто с последующим отрицанием этого. Однако без существенного военного потенциала, который обеспечивает «эскалационное преимущество», гибридная военная стратегия остается незавершенной: цель должна понимать, что нанести ответный удар будет непросто.

Некоторые считают это определение настолько широким, что оно вообще бесполезно. «Идея о том, что Россия ведет «гибридную войну» против Запада ничего не говорит нам о российских целях и намерениях, - пишут Беттина Ренз и Ханна Смит в записке для аппарата премьер-министра Финляндии. – Это понятие ошибочно предполагает, что внешняя политика России обусловлена некой универсальной «большой стратегией». Однако российские цели и намерения, а также возможные подходы на глобальном уровне, в постсоветском пространстве и в отношении Европейского Союза кардинально различаются».

Другие высмеяли понятие «гибридной войны» как «избыточную компенсацию Западом недостаточного внимания, ранее уделяемого России, которая привела к ошибочной попытке сгруппировать все действия Москвы в одной категории».

Я не считаю, что такая классификация действий Кремля, или даже называние их стратегией, является безусловной ошибкой. Путин и его окружение из бывших и нынешних безопасников, конечно, вырабатывают стратегию, и действия пропаганды, разведки, военные и полувоенные операции действительно координируются Кремлем, а не являются отдельными акциями. Но использование термина «гибридная война» является проявлением безосновательного паникерства Запада и просто отражает паранойю, которую часто приписывают России.

Но есть и другие причины, почему мем «российской гибридной войны» ошибочен. С одной стороны, Кремль рассматривает свои действия как это как оборонительные. Различные российские чиновники – от генерала Анатолия Сидорова, командующего войсками Западного военного округа, до Александра Бастрыкина, главы Следственного комитета, утверждали, что Запад проводит «гибридную войну» против России. В головах путинского аппарата госбезопасности, она началась еще до распада Советского Союза: подрыв экономики, пагубная пропаганда, спонсорство восстаний, интенсивный шпионаж и кибератаки с использованием предполагаемых скрытых возможностей западной компьютерной техники, постепенное военное окружение.

По сути дела, окружение Путина верило в концепцию «гибридной войны» дольше, чем западные аналитики, которые обсуждают ее сейчас. С 2012 года, когда начался третий президентский срок Путина, они открыто оправдывали ужесточение внутренней политики необходимостью обороны и принятия и ответных мер.

Навешивать на любые из этих действий штамп «войны» – опасно, как отметил Самуэль Чэрап из Международного института стратегических исследований. Именно это мышление заставило Кремль считать революцию, произошедшую в Украине в 2013-2014 годах актом войны Запада против России.

Даже если кремлевские пропагандисты считают, что ведут войну, когда снимают сюжет об «изнасилованной» русской девушки в Берлине, это на самом деле не война, хоть такие действия и могут вывести некоторых запутавшихся русскоязычных берлинцев на улицы. Это просто плохая, предвзятая журналистика, противодействовать которой лучше всего правдивой информацией, а не встречным валом пропаганды, который в данном конкретном случае запустила немецкая пресса.

Кибератаки против правительственных учреждений или компаний тоже не являются актом войны, даже если их спонсирует правительство. Такие действия не приводят ни к чьей гибели, даже если создают большие неудобства. И на них не требуется военный ответ - только усиление мер безопасности.

Даже шпионаж не означает войны, иначе вскрытие того факта, что США когда-то отслеживали мобильный телефон канцлера Германии Ангелы Меркель привел бы к неправильному выводу о том, что США находится в состоянии войны с Германией.

Сильных институтов, свободной прессы, технологической грамотности и компетентного управления, обеспечивающего довольство граждан, достаточно, чтобы бороться с любым вышеперечисленными элементами так называемой «гибридной войны». Президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес однажды сказал мне, что русскоязычное население его страны может игнорировать кремлевскую пропаганду, направленную против Эстонии, так как они наслаждаются своим отнюдь не российским уровнем жизни. Как заметили многочисленные аналитики, ситуация Украины уникальна, поскольку она оказалась такой легкой мишенью – именно потому, что ей хватало институтов, опыта и надлежащего управления.

Отсутствие в Германии паранойи о «гибридной войны» является признаком здоровья, а не невежества. Запад справится лучше, если оставит ментальность «осажденной крепости» Кремлю.

Джерело: Union Bulletin

Переклад: Обозреватель