Штурм Перекопа: как мы въезжали в Крым с материковой Украины

На пятой сотне я сбиваюсь со счета. Грузовые фуры со стороны Украины растянулись на несколько километров – водители стоят по четверо суток, чтобы провезти товар на полуостров. Витиевато матерясь они говорят, что еще недавно срок ожидания доходил до недели. За время простоя экипаж грузовика «проедает» сто долларов и сжигает до 200 литров солярки. Впрочем, судя по всему, гонорар покрывает расходы – никто от поездок в Крым не отказывается.

Очередь из легковых автомобилей меньше в десять раз – наша машина оказывается 43-й. Одинокая местная заправка бьет рекорды – без полного бака и запаса провизии делать тут особенно нечего. Пограничники – украинские и российские – уставшие, но корректные: причина простоя не в них, а в обстоятельствах: бутылочное горлышко двух КПП не справляется с наплывом тех, кто хочет встретить Новый год на полуострове.

-- Ворота Крыма

Прямо перед КПП на ветру послушно стоят пешеходы – они просят у проезжающих машин подсадить их на время пересечения границы. Впрочем, экспериментируют таким образом лишь те, кого на той стороне границы ждет машина.

Мы проходим границу за 8 часов. Алгоритм ее пересечения в обоих случаях одинаков: предъявляем паспорт, документы на машину (водительские права никого не интересуют), таможенник смотрит в багажник и на заднее сиденье. Украинские паспорта с крымской пропиской – самый лучший документ: обладателей «материковой» украинской прописки россияне просят заполнить миграционную карту. При этом моему соседу – крымчанину, написавшему весной отказ от российского гражданства, миграционку не выдают: «езжай так». Он спрашивает о том, выпустят ли его из Крыма в январе – если у него нет российского паспорта. Таможенник устало говорит, что выпустит без проблем. То же самое он обещает и тем водителям, что не стали менять на своих авто крымские номера украинского образца знаки на российские.

Уже в нейтральной зоне (полоса между украинским и российским КПП) приходит новость о том, что Киев отменил автобусы и поезда на полуостров. Это значит, что уже на следующий день все ринутся штурмовать Крым на безальтернативных теперь «легковушках». И это значит, что нам – тем, кто успел пересечь границу сегодня – чертовски повезло.

Кому пробка, а кому мать родная: по обочинам стоят «мобильные кухни», продающие снедь и чай. Одна машина даже сумела пробраться в нейтральную зону между КПП. Впрочем, разозлиться на них толком не получается: чай продают по вполне божеским ценам: 5 гривен (20 рублей) за стакан.

При этом нейтральная зона – самое неудачное место для простоя: здесь не работает мобильный интернет. Украинская связь сюда добивает уже плохо, крымская – еще недостаточно. Роль туалетов выполняет обочина – поэтому окна лучше не открывать.

-- Кто кроется в деталях

Граница между Украиной и Крымом сегодня превратилась в зимний аналог Керченской переправы. Именно здесь становится понятно, насколько зависит полуостров от украинских товаров. «Скоропортящееся не везем», – рассказывает мне дальнобойщик, сумевший прорваться в нейтральную зону на четвертые сутки. «Разве что детское питание – но таких сразу пропускают», – добавляет он. Мы курим возле бензовоза, зажатые ограждениями, автомобилями и усталым равнодушием.

Номерные знаки здесь только украинские – но из разных областей. Те, кто в Крыму получил номера российского образца, теперь стали «невъездными» для Украины. Впрочем, очереди в симферопольском ГАИ позволяют не спешить: замена номерных знаков в Крыму будет происходить и в 2015-м. Поэтому те крымчане, что ездят на «материк», предпочитают не торопиться с переоформлением.

Авторегистраторы выключены – требование пограничников. Впрочем, снимать особенно нечего. Разве что бросается в глаза то, насколько российский КПП обустроеннее украинского. Еще весной россиянам достался действующий пункт украинского ГАИ – они просто обустроили территорию вокруг. А украинским пограничникам пришлось обустраиваться с нуля – в чистом поле и без какой-либо ощутимой инфраструктурной помощи. Оттого бытовой контраст бросается в глаза.

Идеальный способ начать разговор – выматериться. Эту эмоции понимают и разделяют тут все. Водители фур негромко судачат о том, как Россия изменит правила въезда в Крым с нового года. Через час выяснится, что этого не знают даже российские пограничники.

-- Казнить нельзя помиловать

В машине холодно – двигатель заводим лишь для того, чтобы передвинуть авто. Час назад пришла новость о том, что Visa и MasterCard остановили обслуживание карт в Крыму. Обменников в три часа ночи не найти, а потому, если рублями запастись не успели, то заправки для вас – это недоступный оазис цивилизации. Экономим бензин, чтобы добраться до Симферополя – это около 150 километров.

Реакция украинского сегмента соцсетей на происходящее самая разная. «Ястребы» говорят о том, что транспортная блокада Крыма запоздала и надо было ее вводить раньше. Они пишут о том, что раз уж Крым – оккупированная территория, то Украине не следует снабжать ее ни продуктами, ни электричеством, ни пассажиропотоками.

«Голуби» возражают, что Украина и так не оказывает никакой поддержки лояльному ей населению на полуострове, а потому все происходящее – лишь выбьет почву из-под ног у симпатиков Киева. Они пишут о том, что нынешний статус Крыма не бессрочен, а, значит, надо бороться за умы и сердца тех, кто остается на стороне Киева. Особняком стоят прагматики – они ссылаются на официальную версию запрета пассажирских перевозок, которая гласит, что есть риск просачивания из Крыма в Украину диверсионных групп, и что отмена поездов и автобусов преследует тактическую задачу в стратегическом противостоянии.

За этими разговорами граница заканчивается. Пританцовывающий российский пограничник, которому мы вручаем талон на въезд, спрашивает – не осталось ли у нас каких-нибудь украинских журналов или газет: ему явно скучно в продуваемой всеми ветрами крымской степи. Уже на следующий день число легковушек в очереди сравняется с числом фур – на этом фоне потраченные нами восемь часов выглядят как новогодний подарок под елку. Впереди нас ждут сто пятьдесят километров дороги и мокрый снег, опережающий дворники.