Проблема Росії в тому, що вона не вірить в силу громадянського суспільства

Мовою оригіналу

На постсоветском пространстве Москва раз за разом повторяет одну и ту же ошибку. Она ставит на элиты. Инвестирует в крупный бизнес, коррумпирует политиков, замыкает на себя бизнес-цепочки. Вероятно, причина в том, что Кремль не верит в субъектность обывателя. Не верит в то, что протест может быть «низовым». Вместо того, чтобы создавать искренних и конкурентоспособных союзников, делает ставку на ситуативных и вороватых.

А запад все это время предпочитает работать с гражданским обществом. Инвестирует в образование, финансирует программы обмена, организует семинары. Его подходы отличаются горизонтами – он вкладывает в тех, кто завтра способен стать лидером общественного мнения и составить костяк гражданского общества. При этом западу не приходится ничего придумывать – достаточно познакомить молодежь с самой собой, своей логикой и архитектурой, чтобы затем она захотела перенести западные правила на почву родной страны.

В результате, сценарий уличных протестов один и тот же. По одну сторону – политические долгожители с сомнительной репутацией. По другую – улица, которая требует иных правил игры.

Москва любит рассуждать о «цветных революциях». О схожести сценариев в разных странах. Делает вывод о том, что все это инспирировано извне. Но в этот момент она похожа на человека, который раз за разом ставит на аутсайдера, но предпочитает обвинять тотализатор.

Время от времени в самой России раздаются голоса, что Москве пора вынести уроки. Начать работать с «низами». Отказаться от поддержки токсичных политиков. Формировать когорту умных и искренних адвокатов самой себя. Но в том и штука, что ничего этого Кремль сделать не может.

Потому что никакого привлекательного образа будущего у России не существует. У нее нет картинки завтрашнего дня, способной увлечь и мобилизовать. У нее нет идеи мессианства – того самого, что есть у коллективного запада. Современная Россия – это ценники вместо ценностей. Монетизация убеждений и принципов. Что она может предложить своим соседям?

Инвестиционные проекты? От них не выигрывает никто, кроме российских монополий. Уникальные технологии? Россия их сама покупает. Региональную безопасность? Нет смысла рассуждать об этом после Крыма. О правах человека лучше и вовсе не вспоминать: единственный поставщик этого товара в Европе – Евросоюз.

Москва раз за разом ставит на те элиты, которые ей самой ценностно близки. В результате, ее партнерами оказываются те, кто ведет себя как мародер на оккупированной территории. Она не способна договариваться ни с кем иным – российская элита не верит никому, кто от нее отличается.

Россия может себе покупать союзников, но она не способна их создавать. Она способна предлагать секс по расчету, но это не имеет ничего общего с любовью. Ее масскульт вторичен, толкование «русскости» напоминает матрешку из duty free, а единственное универсальное предложение – репертуар радио «Шансон».

«Рим полюбили не за величие – Рим стал великим, ибо его полюбили». Эта формула Честертона неприменима к современной России. Она обречена проигрывать битвы за будущее, просто потому, что у нее нет образа будущего. Она проигрывает битву за сердца, потому что не умеет влюблять.

Но и выводов из своих поражений Москва тоже делать не станет. Просто потому, что выводы эти прозвучат для нее слишком уж неутешительно.