Елена Бондаренко: «Кулиняк уже наработал на желтую карточку»

Народный депутат от Партии регионов, член комитета по вопросам свободы слова Елена Бондаренко – одна из тех, кто сегодня отвечает за формирование имиджа команды Януковича. Именно она является куратором информационного направления политики Кабмина и, по идее, должна была бы всячески культивировать и так распространяемый «говорящими головами» Партии регионов миф о том, что власть сильна, едина и непогрешима.

Однако на поверку оказывается, что Бондаренко не идеализирует власть. Она довольно откровенно говорит о проблемах, с которыми она сегодня сталкивается, не отрицает того, что отдельные ее представители не готовы к решению поставленных перед ними задач, не скрывает, что внутри ее продолжается острая внутренняя конкуренция (хоть и считает, что это – нормальная, более того, позитивная тенденция)...

-- Я уверена, украинский язык не повторит судьбу белорусского

Какие три достижения этой власти вы считаете самыми значимыми, самыми важными для вас лично и для страны в целом?

Если попытаться усреднить то, что важно для каждого человека, и для страны в целом, то это – прежде всего, окончание хаоса во властных структурах. Это очень важно. Когда ты видишь беспорядочные движения людей, которые являются кормчими нации, кормчими страны, то понимаешь, что эта страна движется в никуда, а вместе с ней и ты.

Во-вторых, это подготовка Налогового кодекса. Я говорю это, несмотря на то, что прекрасно понимаю, что большая часть нашего населения его явно не поймет и не воспримет. Но я как политик, который должен мыслить категорией завтра и масштабами целой страны, уверена, что именно этот Налоговый кодекс даст понимание подрастающему поколению – подросткам, юношам и девушкам, – что налоги должны платить все. Что не бывает «халявы», что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Этот Налоговый кодекс даст понимание того, что закончилась совковщина, закончилась безответственность по отношению к себе и к своему будущему.

В-третьих, – для меня, для моей семьи, для моего ребенка это очень важно, – это, конечно же, внесение в Верховную Раду проекта закона о языках, и дай Бог, его принятие. Сейчас команда Януковича находится на пути к выполнению обещания, которое давалось ею на каждых выборах, но до нынешнего момента у нас не было возможности это обещание выполнить. Почему я считаю этот вопрос важным? Потому что когда у человека есть выбор, в том числе, и какой язык использовать, – это на самом деле и есть высочайшее достижение демократии. К сожалению, формализованная монолингвистическая ситуация в нашей стране этого выбора для русскоязычных людей не давала. И сегодня мы для себя должны решить, демократы мы или нет, строим мы демократическое государство или национальное.

А это несовместимые вещи?

В ситуации с Украиной – да. Это значит, что вопросы – какой ты национальности, какой крови или на каком языке говоришь – важнее прав человека. Это значит, что не все люди в нашей стране равны от рождения. Есть более равные и менее равные. Часть населения оказалась в роли эмигрантов на собственной Родине. Это очень опасно. Европа это проходила 70 лет назад.

Ваши оппоненты утверждают, что этот закон заставит украинский язык повторить судьбу белорусского…

Горе тем национал-патриотам, которые считают, что украинский язык настолько слаб. Они не верят в силу собственного языка! О чем дальше с этими национал-патриотами вообще можно говорить? Для меня это вопрос решенный.

То есть, не повторит?

Я уверена – не повторит. У украинского – особая энергетика и мощь. Хотя, конечно, если брать глобальный тренд, то мир, увы, катится к унификации, в том числе и языковой. И кто знает, что будет с украинским, португальским или армянским языками через 300-500 лет?!

Есть ли в сессионном зале голоса за принятие этого закона?

После того, как под ним поставили подписи Сергей Гриневецкий и Петр Симоненко, я думаю, что голоса будут. Поддержат его и те, кто вступил в нашу коалицию индивидуально…

Не помешает ли его принятию решение Владимира Литвина направить текст законопроекта для экспертизы в Национальную академию наук?

Академия наук, конечно, может дать вывод по поводу этого законопроекта. Но чего будет касаться этот вывод? Законно или незаконно лишать больше половины населения Украины права общаться, смотреть фильмы на своем языке?

То есть, я так понимаю, любой вывод НАН вас не остановит…

Вы же поймите, тут вопрос – в самой целесообразности экспертизы. Литвин в этом случае – как бы помягче выразиться – попытался переложить ответственность за это решение на кого-то другого. Он попытался перевести эту проблему в юридическую плоскость, в плоскость сухой экспертизы… А она – совсем не юридическая. Вопрос касается живых людей, их прав и создания демократических устоев в нашем обществе.

-- Коалиция с «Нашей Украиной» – это бесплодный брак

Когда вы говорите о прекращении хаоса в властных структурах, можно вспомнить нашумевшие интервью Нестора Шуфрича, из которых видно, что на самом деле власть не так уж монолитна, какой хочет казаться. Можно даже встретить сравнения роли Шуфрича для вашей команды с ролью Александра Зинченко для «оранжевых». Вам не кажется, что хаос во властных структурах пока еще просто зреет, что вы на самом деле идете по пути, проложенном «оранжевыми»?

В ситуации с Нестором Шуфричем мы столкнулись со своеобразной внутренней конкуренцией. Ведь любая команда, любой коллектив, любое сообщество – если речь идет о демократическом сообществе, – всегда строится на принципах конкуренции. Я могу конкурировать со своими коллегами по фракции, а мои коллеги могут конкурировать со мной. Есть конкуренция в Администрации Президента, в каждом отдельно взятом министерстве и в Кабмине в целом, в любом отдельно взятом департаменте, секторе, отделе… На данном этапе, по всей видимости, эту конкуренцию Нестор не выдержал.

А с кем в таком случае проиграл конкуренцию Шуфрич?

Это надо было бы спросить у него самого. Наверняка, он сам лучше всех знает своих конкурентов…

Просто должность главы МЧС до сих пор вакантна…

А это уже вопрос о своевременности или несвоевременности кадровых решений.

Ну, вот вы лично голосовали за отставку Шуфрича?

Нет, не голосовала. Я уважаю этого человека и считаю, что на тот момент решение о его отставке было поспешным. Возможно, именно неназначение его преемника в МЧС – это и есть доказательство поспешности. Наверняка были и другие пути развития этой, как я считаю, конкуренции.

Вы с ним сейчас поддерживаете отношения?

Безусловно, конечно.

Вы знаете, что он сейчас делает? Говорят, в СНБО он еще даже не показывался…

Вот этого я вам не скажу, потому что не настолько плотно с ним дружу и общаюсь. Я общалась с ним, когда он уходил из министерства, и точно знаю, что он собирался взять длительный отпуск, потому что он пять или семь лет в отпуск вообще не уходил, а если и уходил, то буквально на два-три-четыре дня. И насколько я вижу по некоторым фотоотчетам в Интернете (смеется), то, по-моему, он сейчас отдыхает на полную катушку. Значит, подзаряжает батарейки перед очередным рывком в своей карьере.

Если говорить о монолитности власти, то не тревожат ли вас эти постоянные упреки в адрес коалиции со стороны коммунистов, и несколько реже – со стороны Литвина?

Тревожит – не совсем правильный глагол. Скорее, раздражает (смеется). Но, в принципе, мы как большая и добрая политсила должны быть мудрее, терпимее. Гордыня – это вообще один из самых страшных грехов в христианстве, поэтому приходится свою гордыню в узелок завязывать…

Ведь у любого политика руки всегда связаны объективными обстоятельствами – мы должны работать с теми, кто на политической арене есть. Мечтать об идеальных партнерах можно, да где их взять? Других коалициантов сейчас просто нет, правильно? Поэтому надо уживаться с теми коалициантами, которые есть сейчас, – какими бы они ни были плохими или хорошими, эффективными или неэффективными.

Главное – что все эти люди сейчас делают одно важное дело: помогают нам реализовать нашу программу. Для нас это важно. И за это мы готовы простить им любые колкости, шпильки и речевые ошибки.

За последние четыре года Партия регионов множество раз создавала коалицию с «Нашей Украиной». На протяжении последних нескольких недель об этом начали говорить опять...

Я не верю в коалицию с «Нашей Украиной»! Я считаю, что это будет бесплодный брак, и ничего хорошего из этого не выйдет. Более того, я даже знаю, кто в этом союзе бесплоден.

Поскольку мы не единожды доказывали, что можем родить что-то с другими коалициантами, а вот с этими – нет, то явно, что бесплодием страдает НУНС.

Хотя, конечно, всякие чудеса случаются. В политике нет абсолютных величин, в политике нет такого слова, как «никогда». Ведь почему наши оппоненты значительно потеряли за последние избирательные кампании, а мы стабильно держим наш уровень доверия среди людей? Потому что мы не рвали на себе рубаху и не орали: «Никогда с нашими оппонентами мы не будем работать вместе!» Ведь такого не бывает. Мы не найдем другой народ, других политиков, другие политические силы. Кто есть, с тем и надо уживаться и работать.

А они попались на свою же удочку – они еще с 2004 года говорили, что никогда с регионалами сотрудничать не будут. А в результате и голосовали вместе, и принимали решения, в том числе и достаточно одиозные, и достаточно непопулярные… И как они теперь своему избирателю будут в глаза смотреть?

Этот же вопрос можно задать и вам. Ведь это ваши рейтинги сейчас падают, «медовый месяц», как называют этот период западные социологи, окончен…

Это естественное проседание любой политической силы, переходящей из оппозиционного статуса во властный. Опасаться нужно будет другого: когда через полгода-год эти рейтинги не вернутся на место. Вот это будет тревожным звонком.

А что касается «медового месяца»: сложно начинать с места в карьер системные реформы. Ведь если ты получаешь какое-то наследство, какой-то фронт работы, то его нужно сначала проаудировать. И ты ожидаешь получить одни результаты аудита, а в реальности получаешь совсем другую картину, значительно худшую. То есть, даже мы, постоянно критикуя эту власть, находясь в оппозиции, не ожидали, что страна скатилась по всем показателям настолько низко. Нам пришлось переписывать многие стратегические документы, пересчитывать проекты и программы, заново планировать ход реформ, переоценивать, какие ресурсы нужно будет привлечь для решения тех или иных задач.

Именно с этим связана и кадровая тасовка нашей колоды, если уж говорить таким языком. Ведь кадровая система всегда самонастраивается, если хочет прийти к какому-то результату. Поэтому для нас увольнения и перестановки в правительстве – это не что-то революционное. Система ищет наиболее эффективный кадровый путь для решения поставленных перед ней задач.

-- Саботированием возврата русского языка в кинотеатры Кулиняк фактически забил нашей команде автогол

По поводу кадровых тасовок… На протяжении всего августа представители вашей команды говорили, что осенью ротации в правительстве продолжатся…

Скорее всего, продолжатся. Может быть, на этой неделе. Может, на следующей. Все будет зависеть только от того, насколько руководители таких больших органов, как Кабинет министров или Администрация Президента будут довольны результатами работы того или иного члена команды.

Наши источники сообщают, что несколько недель назад на заседании вашей фракции вы говорили о неудовлетворительной работе двух министров – главы Минздрава Зиновия Мытника и министра культуры Михаила Кулиняка. Насколько это соответствует действительности?

У Минздрава на самом деле не самые хорошие результаты работы пресс-службы… Если вы знаете, то как только мне поручили курировать информационное направление деятельности Кабмина, то первое, что я сделала, – ввела анкетирование журналистов ведущих СМИ на предмет эффективности работы пресс-служб отдельных министерств. Так вот Минздрав у нас оказался «если не в колошниках, то в двоечниках».

А что касается Кулиняка, то действительно моя принципиальная позиция состоит в том, что министр в своей работе не может саботировать реализацию тех положений нашей предвыборной программы, которые касаются языковой проблемы.

Ведь когда мы ставили вопрос о том, что он должен отменить приказ №100 о дубляже в кинематографе? Полгода назад. А воз и ныне там. О чем это говорит? О том, что человек сознательно саботирует выполнение программных целей. Он сейчас – член нашей команды, а значит, обязан заботиться о выполнении наших обязательств. Если нет – уходи в другую команду. Вот именно так – честно. Иначе – это саботаж, а хуже – вредительство. Сейчас Кулиняк своим саботированием возврата русского языка в кинотеатры фактически забил нашей команде, выражаясь языком футбола, автогол. Кулиняк уже наработал на желтую карточку.

Почему вы в таком случае не вносите представление о его отставке?

Сейчас это было бы не совсем корректно. Нужно сначала разбираться внутри команды и делать все для того, чтобы он выполнял то, зачем мы делегировали его во власть. И мы дожмем его. И Царев, и Колесниченко, и я… Таких, как я, поверьте, во фракции много… Мы начнем требовать его отставки только тогда, когда убедимся в том, что он безнадежен. А так – любой худой мир лучше хорошей войны.

То есть, сейчас вы работаете с ним мирными методами?

Пока что да.

А у вас с ним вообще есть контакт? Вы обсуждаете с ним тревожащие вас вопросы?

Безусловно. Более того, я вам могу сказать, что мои коллеги Ирина Бережная и Юрий Мирошниченко у него в приемной и в его кабинете, наверное, уже просто дырку в штанах отсидели, обсуждая с ним эту проблему. Но я вижу, что там понимания мало…

Скорее всего, если в течение месяца-двух этот вопрос не решится, мы будем поднимать перед Ефремовым вопрос о том, что фракция должна выступить с инициативой отставки такого министра. Красная карточка – и шагом марш, с игрового поля.

Но ведь кто-то же его в Кабмин выдвигал и, получается, кто-то, наверное, сейчас защищает…

Конечно. Ведь плох тот начальник, который не защищает своих подчиненных. Я сужу по себе: я, к примеру, руковожу целым департаментом, и я никому не позволяю ругать своих подчиненных, я разбираюсь с ними сама… Кого поощряю, кого увольняю, кого штрафую…

Вы хотите сказать, что Кулиняка сейчас защищает Азаров?

Да, это – вопрос к премьер-министру, поскольку он – глава Кабмина и отвечает за Кулиняка. Поэтому фракция вряд ли будет тратить теперь время на увещевание министра-саботажника – этот период уже давно прошел. Об отставке уже надо будет говорить с Яновичем. Наша фракция примерно раз в месяц-два проводит встречи с Кабмином, на которых подобные вопросы и обсуждаются…

И когда в последний раз состоялась такая встреча?

Где-то во второй половине августа. Но, поскольку у меня в то время ребенку было меньше месяца, я на этой фракции, совмещенной с Кабмином, конечно, не присутствовала…

К вопросу о Мытнике. У вас имеются претензии только к его пресс-службе или к профессиональной деятельности как главы Минздрава тоже?

Для того чтобы судить о его профессиональной деятельности, мне нужно было бы, наверное, закончить медицинский институт, и долгое время проработать в медицине. Я не являюсь медиком, поэтому все мои комментарии по поводу правильности или неправильности его действий будут полупрофессиональными. Я могу, безусловно, о некоторых общих вещах судить как парламентарий, но об узкопрофильных судить не возьмусь. Для этого у нас в Верховной Раде есть специальный комитет, возглавляемый Татьяной Дмитриевной Бахтеевой. Вот у нее претензии к Мытнику есть, и я ей доверяю. Если Бахтеева говорит о том, что не все в порядке у нас с закупкой вакцин, с деятельностью тендерных комитетов и так далее, – значит, у нее действительно есть основания для претензий. Это вопрос, как, впрочем, и любой другой, должен рассматриваться исключительно профессионалами. Терпеть не могу дилетантов.

Кстати, о закупках вакцин. На днях со ссылкой на компанию Trout Cacheris, которую правительство наняло для аудита деятельности прошлой власти, появилась новость о том, что правительство Украины в суде штата Орегон судится с компанией Olden Group по поводу якобы международного заговора, связанного с мошеннической продажей вакцин и других лекарственных препаратов. Так вот «Главком» выяснил, что, по крайней мере, часть договоров с компанией Olden Group подписывал именно Мытник…

Ну вот! Если все это подтвердится, то это – практически готовые основания для отставки. Более того, это предмет для работы соответствующих правоохранительных органов.

К кому из министров звучит больше всего претензий на заседаниях вашей фракции? Кто может стать первым претендентом на выход, если не учитывать уже названные фамилии?

Я не могу сказать, на кого именно больше всего жалуются. Могу сказать на что. Больше всего жалуются на то, что к большинству министров невозможно попасть на прием. Их приемные рапортуют об их вечной занятости. Это очень влияет на скорость принятия решений в комитетах, на качество работы депутатского корпуса…

А кто так делает?

Такое есть. Скажем так, не у всех, но у большинства министров.

У большинства, даже так?

Да, у большинства.

Уже довольно давно ходят слухи, о том, что где-то сразу после выборов может уйти в отставку и Азаров...

Вы, честно говоря, застали меня этим вопросом врасплох. Я не вижу оснований для этого. Ну, если только Азарову изначально не была уготована роль своеобразного старт-менеджера… То есть расчистить авгиевы конюшни для того, чтобы другие с нуля начали строить новое… Как во время ремонта: одни демонтируют старые окна, другие ставят новые, третьи «тюнингуют», выводя откосы…

Тем не менее, говорят, что за кресло премьера уже полным ходом идет борьба или, как вы ее называете, конкуренция между группами влияния внутри Партии регионов...

Вы знаете, мне вообще очень сложно комментировать слухи. Ну, предположим такую ситуацию: Азаров уходит в отставку. Но власть-то мы от этого не теряем, правда? То есть, в любом случае, премьера выдвинет наша коалиция. А поскольку выдвижение нового премьера – это результат согласия коалициантов, то и претендентов-кандидатов может быть предложено для внутреннего обсуждения не один, а больше. Кого-то предложат, кто-то предложит себя сам. Победит сильнейший, мудрейший и опытнейший. Или хитрейший. (улыбается)

-- Я по-белому завидую БЮТ, ведь у них есть Григорий Немиря. Он просто супер

Налаживание политической стабильности часто связывается в материалах СМИ и в западных оценках ситуации в Украине с угрозами свободе слова. Вы лично видите эту корреляцию?

Это очень сложный вопрос. Знаете почему? Потому что в этих вопросах оппозиция, как правило, хочет понравиться или вызвать к себе чувство соучастия со стороны журналистов, а власть, как правило, пытается защитить себя даже тогда, когда провинилась. Я сейчас – не на стороне ни тех, ни других. Я ищу золотую середину, так как в своей риторике по этому вопросу отчасти правы и те, и другие.

Ведь если взглянуть на этот вопрос с точки зрения самих журналистов, то окажется, что за пять лет бардака они привыкли к тому, что власть все время демонстрирует некие склоки, скандалы. У журналистов есть, о чем писать, их профессия становится достаточно легкой, потому что власть сама продуцирует сенсации и скандалы: вот они, хватай их, как горячие пирожки, и у тебя всегда будет материал. А когда во власти относительно спокойно, то журналисту, естественно, нужно искать темы самому, а это уже проблемнее, это сложнее, это отнимает массу времени, и это, естественно, сказывается на результате, особенно у тех, кто работает на гонорарной основе – то есть, сколько качественных материалов написал – столько гонораров получил. Это первый момент.

Второй момент – это то, что за пять лет хаоса журналист привык к тому, что в государстве нет единоначалия, нет единого центра принятия решений, а, значит, и для него нет никакой потенциальной угрозы, что кто-то один сильный и большой «закрутит все гайки». То есть, если есть несколько центров принятия решений, значит, тебя всегда есть кому защитить, и если даже какой-то недоумок из какой-то политической силы тебя обидел, то обязательно какой-нибудь умник из какой-то другой политической силы даст ему по рукам и скажет: ни-ни, так нельзя. А сейчас, когда в государстве есть единоначалие, есть крепкая власть, то у журналиста возникает естественное опасение, что это единоначалие, эта крепкая власть когда-нибудь может взяться и за него. Ведь кто же в случае чего даст власти по рукам, если оппозиция такая слабая? То есть, возникает такой себе превентивный страх.

Сейчас эти страхи – безосновательные. Самое главное – чтобы они всегда были безосновательными.

Что касается же конкретных примеров, куда же без них?! Наиболее отвратительной историей было нападение на Сергея Андрушко. Я очень надеюсь, что этого охранника действительно накажут. Ведь что там доказывать, что там разбирать? Я не понимаю, видео ведь есть!

Так почему бы не наказать этого охранника сразу, без всей этой катавасии?

Вопрос не ко мне, а к тем, кто уполномочен принимать решения о наказании. Я думаю, что это – остатки круговой поруки, которые еще действуют в правоохранительной системе. Правоохранительная система защищает своих по принципу «это – сукин сын, но это наш сукин сын».

Этот принцип, увы, действует и в журналистском цехе. Критикуют политиков, экспертов, бизнесменов, а вот если коллега пойман на заказняке или сработал непрофессионально, зачастую молчат.

Сергей Рахманин в последнем «Зеркале недели» написал очень хорошую статью, посвященную как раз этой проблеме. Это – просто крик души. Он ставит вопиющий вопрос: «А судьи кто?». Вот что он пишет: «…тогда в среде журналистов было стыдно быть продажным, сегодня считается глупо не продаваться. Тогда страдали от невозможности молчать. Сейчас радуются возможности не говорить. Не ищите в этих словах упрека. Там его нет. Там даже боли почти не осталось. Только высыхающая тоска о журналистике, которую мы не создали…» Сергей абсолютно прав, спасибо ему за то, что он поставил такой точный диагноз нашей журналистике. Ведь от верности диагноза на самом деле зависит успех в выздоровлении.

Статья Рахманина, на которую вы ссылаетесь, посвящена делу Гонгадзе. Как вы лично считаете, материалы обвинительного заключения, которые появились в наших СМИ, ставят точку в этом деле, или его расследование все-таки нужно продолжать?

Я не знаю. Я не знакомилась со 150-ю томами этого дела. Для меня как бывшего члена временной следственной комиссии по делу Гонгадзе в Верховной Раде, очевидными являются только две вещи. Первое – это исключительно политическое дело. Некоторые даже называют его спецоперацией. Может, и так, но главное здесь – политика. Это «дело» одних политиков «умножило на ноль», а других сделало президентами, премьерами, депутатами.

А второе: я, к своему глубокому сожалению, не очень верю в раскрытие этого дела на все 100%. Для меня дело Гонгадзе – это как дело об убийстве Джона Кеннеди в США. Очевидно, что если не исполнители, то те, кто его задумал, готовили его очень тщательно. Расчет был очень точен. Был выбран неординарный журналист, яркая личность, исчезновение которого незамеченным точно не пройдет. Был выбран журналист, имевший очень много друзей и обладавший достаточным авторитетом в журналистской среде…

В деле о его исчезновении, – мне очень сложно говорить «убийстве», ведь сама мать отрицает, что это тело ее сына, – очень много вопросов, и очень мало ответов. У меня есть пессимизм по поводу того, что мы вообще когда-нибудь узнаем о нем правду.

То есть, нам надо жить с этим, как американцам с делом Кеннеди? Поставить точку, и поверить в то, что Юрий Кравченко его заказал просто потому что он его заказал?

Точку нельзя ставить в любом случае. Если есть основания, – а они есть! – считать, что дело до конца не расследовано, значит надо вновь и вновь пытаться найти истину. Но кто-то из свидетелей уже мертв, например, тот же генерал Фере. Где-то следы уже замели, а доказательства уничтожили. Нитка, которая могла помочь нам размотать весь клубок, вполне возможно, уже разорвана. Не исключено, что мы не сможем найти в этом деле достаточно доказательств вины иных людей, и останется только предполагать и подозревать. Но пытаться расследовать это дело надо! Хоть и не существует идеального мира и идеальных расследований, все равно к этому нужно стремиться!

Состояние оппозиции и свободы слова в Украине уже стали причиной ряда довольно показательных заявлений со стороны западных общественных организаций. Тот же Freedom house заявил, что у нас ухудшается ситуация со свободой слова, недавно много шума наделало заявление Европейской народной партии по поводу, в частности, возможности сворачивания демократических процессов в Украине. Вы занимаетесь информационным обеспечением деятельности Кабмина, а, грубо говоря, власти. Почему так получается, что Запад видит в сегодняшней Украине больше недостатков, чем достоинств?

Если вы возлагаете ответственность за это на меня, то я скажу: «Я не волшебник, я только учусь». Григорий Немиря действительно был моим преподавателем, а я была его ученицей, поэтому мое время еще не пришло.

Я по-белому завидую БЮТ, ведь у них есть такой функционер, как Григорий Немиря. Он просто супер. Я считаю, что весь антипиар Партии регионов на Западе – это заслуга Григория Немири и его связей с той же Европейской народной партией, Европарламентом, ПАСЕ. Ему за это можно только поаплодировать. Я неоднократно наблюдала это сама, когда ездила на всевозможные конференции и попадала в одну секцию или за один дискуссионный стол с такими, как господин Немиря. Если мы сдерживаемся в оценках и считаем, что нельзя наш политический мусор выносить в Европу, то господа немири явно не церемонятся и без всякого стеснения достают свои дерьмометы. Как-то в Берлине, во время обсуждения вопроса установления безвизового режима между ЕС и Украиной, мне приходилось по нескольку раз останавливать Григория Немирю: «Сколько же можно вещать о Фирташе, «Росукрэнерго» и о том, что Партия регионов – это бандиты?». Европейцам очень не нравятся эти разборки, но при всем при этом сказанное Немирей им запомнилось! То есть, это отвратительно, но это сработало! Где-то в мозгу оно оседает и выплывает потом в таких заявлениях…

Да, я признаюсь, что своим пиаром на Западе мы занимаемся гораздо слабее, чем наши оппоненты. Опыта у наших оппонентов гораздо больше. Да и политическая карьера наших оппонентов начиналась, прежде всего, не с поддержки здесь, а с раскрутки на Западе. Ведь вспомните, сколько хвалебных статей писала западноевропейская пресса о Ющенко, когда он был еще председателем Нацбанка. В нем видели реформатора и потрясающего либерала, писали, что он первоклассный банкир. А этот первоклассный банкир, извините, облажался во время экономического кризиса, который накрыл девятым валом Украину два года назад. Украина пострадала сильнее, чем любая другая страна СНГ.

Результаты их западноевропейского пиара можно будет оценить через пять-десять лет. Да, их любит Запад, но не Запад выбирает наших с вами лидеров. Это народ выбирает своих лидеров, Запад может лишь повлиять на этот выбор. Поскольку мы – нация неуверенных в себе людей, мы все время ищем пророка в другом отечестве... Вечно заглядывает в рот западным экспертам. Ищем истину где-то там за границей. Вот как подтверждение нашей неуверенности в себе – один из ваших предыдущих вопросов, мы боимся даже, что наш язык повторит судьбу белорусского, боимся, что он не выдержит конкуренции с русским! Этот комплекс неполноценности из нас так и рвется! Вот как можно жить с такой мыслью?

Тем не менее, какая- то контрстратегия в западном направлении у вас есть?

Контрстратегия у нас может быть только одна – учится представлять результаты своей работы. А подавать, к сожалению, мы пока только учимся. Нам придется догонять в этом умении своих оппонентов, а догонять всегда тяжелее. Выходит как в украинской пословице: «Вміла готувати, та не вміла подавати».

Но нас радует одно, что внутри нашей страны мерилом стало - «вміла готувати». Да, за прошлую пятилетку мы насмотрелись на прекрасных ораторов, которые ничего не сделали, зато говорили красиво. Люди дали им свою оценку на прошедших президентских выборах. Но эту пятилетку нужно же было прожить!

Мы все вместе расхлебывали последствия. В том числе и своих ошибок в информационной работе. Ведь я считаю, что 2004 год был проигран нами, прежде всего, в информационном отношении. Те технологии и методики, на которых строилась тогдашняя информационная кампания регионалов, наверное, были не в ногу со временем…

И сегодня на коне будет тот, кто использует технологии завтрашнего дня. И научиться их использовать для нас – первейшая задача. Уверена, в каждой политической силе есть люди, которые это понимают, а есть люди, которые этого не понимают.

А что имеете в виду под завтрашними технологиями?

У нас в стране от семи до девяти процентов пользователей Интернета. Для Украины это – завтрашние технологии, потому что, повторюсь, СЕГОДНЯ - всего 7-9-% украинцев в сети. Их будет больше только ЗАВТРА. Политические силы достаточно слабо пользуются Интернетом, а эти технологии уже сейчас можно и надо бы практиковать.

То есть, Януковичу надо вести блог?

А почему бы и нет? Что в этом такого? Другое дело, что я прекрасно представляю себе режим Януковича и понимаю, что этот блог будет обновляться крайне редко.

Так вот у Дмитрия Медведева работы еще больше…

Может быть, и так. Но у меня нет уверенности, что Медведев ведет свой блог лично. Иначе – это всего лишь блок его референтов…

Фото предоставлены Еленой Бондаренко