В начале декабря Владимир Путин прилетел в Крым, ввел в строй первую очередь энергомоста, пообещал скорую победу над «концом света» и улетел. До лучших времен, которые непонятно, когда теперь наступят.
Иногда довольно непросто писать текст о Крыме, если ты сам крымчанин. Всегда тянет уйти в эмоции. А то, что ниже, – это попытка отстраненного анализа, не более.
Во всей истории с товарной блокадой Крыма есть главная логическая дыра: за полтора месяца отношение к происходящему выразили все, кроме украинского государства.
«Если вы не заполняете информационный вакуум – за вас его заполняет ваш оппонент». Я думаю об этой старой максиме всякий раз, когда слышу разговоры о крымскотатарской территориальной автономии в Крыму.
В Москве ФСБ провела обыск у Егора Просвирнина – главреда националистического портала «Спутник и Погром». И если вы думаете, что в этом есть противоречие, то вы ничего не понимаете про Кремль.
История про Иосифа Кобзона, который совмещает яростное публичное антизападничество с униженным выпрашиванием медицинской визы в ЕС – это закономерный итог той системы, которую Москва строила последние десять лет.
Российскому обывателю не позавидуешь. И дело даже не в том, что вето, наложенное Россией в Совбезе ООН, ломает его мечту о каре для «хохлов, сбивших мирный Боинг»
Последние двадцать лет Украина о Крыме почти ничего не знала. Изоляционизм был взаимным – фраза о том, что «за Перекопом земли нет» звучала у крымчан, но житель материковой области тоже, в общем-то, мог бы с ней согласиться.
Греция – все. Ципрас может торжествовать: 61% его сограждан не захотели соглашаться на меры жесткой экономии, предложенные ЕС и, по сути, перешли точку невозврата.
Продовжуючи перегляд glavcom.ua ви підтверджуєте, що ознайомилися з Політикою конфіденційності (Privacy Policy) та погоджуєтеся використання файлів cookie