Крым и Донбасс на прокрустовом ложе логики

Знающие злые языки говорят, что 1 ноября на территории, говоря словами Минского соглашения от 12.02. 2015, «районов Донецкой и Луганской областей» пройдет референдум о присоединении в РФ. По итогам которого якобы и произойдет аннексия. В случае реализации этого плана РФ ждет полная международная обструкция. Ведь Кремль не решился аннексировать даже Южную Осетию (регион Цхинвал) и Абхазию, хотя тут поддержка местного населения (без учета грузинских беженцев, разумеется) была бы куда более однозначна. Такое решение Москвы, кстати, снимет все вопросы по целесообразности начала Киевом 13 апреля 2014 года АТО – отвоевывали свою землю, что успели и смогли… А то (каламбур-с) некоторые предлагали, что надо было не войска отправлять, а вести переговоры, учитывать интересы…

Но мое внимание привлек горячий, очень искренний спор на сайте Эхо Москвы Карины Орловой и Андрея Илларионова о судьбе Крыма и (части) Донбасса. И тут важно, что обе стороны и правы, и неправы. Дело в том, что каждые дискутант апеллировал к своей системе логики.

Оба правы, когда говорят, что с точки зрения международного права, имеющего абсолютный приоритет над внутрироссийскими нормами, Крым и оккупированные ныне территории Донбасса – безусловно, бесспорно легитимная территории Украины. Хуже того (для сепаратистов), если бы они догадались хоть на неделю признать власть беглого Януковича, то можно было бы говорить о появлении «второй Украины». Как это произошло с островом Тайвань, который с 1949 года и по сей день является неоккупированной маоистами территорией Республики Китай, провозглашенной в 1911 году основателем социалистической партии «Гоминьдан» доктором Сунь Ятсеном. Именно поэтому политические элиты Тайваня, ведущие генезис от Чан Кайши, так упорно сопротивляются предложением признать Республику Китай (Тайвань) новым государством - самоопределившегося населения острова.

Было бы две Украины – как есть две Кореи, два Китая, а было – две Германии и два Вьетнама. «Альтернативная Украина» могла бы вступать в Евразийский экономический союз, Российско-Белорусский союз и прочие интеграционные бирюльки Кремля.

Но и такого, более-менее тонкого хода сделано не было. Легитимность киевских властей не отрицают не только в Кремле, но и Донецке и Луганске, где концепция «освобождаемой от фашистской хунты территории» окончательно вытеснена концепцией самоопределения двух русскоязычных квазинаций.

Все проблема в том, что о международном праве вспоминают только, когда силовая или политическая победа даёт возможность обосновать его положениями достигнутый успех. Если в условиях новой (очередной) российской смуты украинские части смогут выйти к старой границе и Керченскому проливу – это всеми будет признано восстановлением соблюдения международного права и территориальной целостности. Так в сентябре 1991 года государственная независимость стран Балтии юридически была сочтена исправлением беззакония 1940 года.

Если же брошенная Западом и разгромленная Украина будет принуждена признать, пусть и только de-facto, суверенность ДНР и ЛНР, как это недавно сделала Сербия в отношении Косово, то это также будет оформлено – как уважение международнопризнанного права на самоопределение.

Поэтому ссылки на право не значат ничего, кроме риторического украшения доводов в политическом споре. Точно также, как для российского суда ничего не значат процессуальные доводы – просто в политическое или конъюнктурное решение вставляются те из них, на которые удобнее сослаться в конкретном случае.

В вопросе о Крыме Москву немного выручило наличие у полуострова автономного статуса. Согласно западным стереотипам, автономию дают этническим меньшинствам. И тут населенная меньшинством провинция откочевала от одного государства и воссоединилась с общим этническим массивом. Не по правилам, но в целом - понятно. Другое дело, что международное право, санкционируя сецессию (отделение, например, Беловежские соглашения декабря 1991 были со стороны РСФСР актом сецессии, ничем не отличающейся от акта сецессии Чеченской республики в октябре 1991 года) дискриминируемых регионов, ни в коем случае не поощряет аннексию. Независимость Косово признали десятки стран, но воссоединение Косово и Албании не признают никогда и никто. Значительно проще было Москве в случае провозглашения Крымом независимости. Был бы еще один Восточный Тимор или Северный Кипр, или Приднестровская Молдавская республика.

Проблема международного права заключается в том, что оно, начиная с движений за свободу Греции и национальное объединение Италии и Германии в XIX веке, а особенно – после создания Лиги Наций, очень чутко к правам этносов на независимость и восстановление территориально-государственной целостности. Но, согласно тех же условностей, самоопределение полагается лишь коренным народам. Для евреев Подмандатной Палестины в ноябре 1947 года было сделано исключение: фактически им восстановили статус коренного населения этой бывшей турецкой провинции – имея в виду библейские события. Поэтому право на национальное самоопределение в Крыму имеют право только коренное население - крымскотатарский народ, крымчаки (крымские евреи) и караимы (иудиезированные тюрки). А также скифы и готы. Потомки же украинцев, русских и греков уже реализовали своё право на самоопределение при создании своих суверенных государств, и если им не нравятся условия жизни в соседней стране, он могут, подобно армянам и евреям, переместиться на историческую родину…

Это всё формальные рассуждения. Точно также, как и совершенно очевидная констатация того, что никакой дискриминации русское население Автономии Крым в Украине не испытывало. Защита национально-культурных прав соответствовала европейским стандартам. Требование знать государственный нерусский язык – естественно, и воспринимается как невыносимый гнет только русскими и только в СНГ (переехав в США, Англию или Германию, мигом учат английский и немецкий, вовсе не полагаю это дискриминацией). Вина за развал крымского элитарного виноградарства лежит только и исключительно на местных предприятиях, которые, переориетировавшись на невзыскательный украинский рынок, выпускали вина из импортных виноматериалов. Поэтому никаких серьезных для мира доводов в пользу отделения от Украины и переход в Россию у крымского сепаратизма нет, тем более, что в составе РСФСР Крымская область была меньше 8 лет, а в составе Украины, восстановившей автономию Крыма – 60 лет. Кроме того, с точки зрения международного права, депортация крымскотатарского народа, крымских греков, болгар, немцев в 1944 году и организованный завоз населения из центральных областей России называется этнической чисткой и принудительным изменением этнического состава населения. Как и в случае с Прибалтикой в те же годы – такого рода действия - международное преступление.

Но все перекрывается одним доводом. Большинство русского крымского населения тайно и явно ненавидело украинство как идею, и считало себя жертвой «хрущевского (на самом деле - маленковского) подарка». Так палестинское население Израиля ненавидит еврейство как идею, несмотря на немыслимый для Ближнего Востока уровень доступной медицины, образования и правовой защищенности, в большинстве честно радуется каждому ракетному обстрелу «своего» государства.

Для современного международного права этническое (или субэтническое религиозно окрашенное, как при разделе Индостана в 1947 или Судана совсем недавно) самоопределение – очень доступный пониманию и даже уважаемый фактор. А политическое самоопределение – нет. Независимость США до сих пор – исключение. Все поняли, когда в 1991 году чехи и словаки «развелись». Но если бы вопрос был поставлен о создании на месте ЧССР «Западного государства» сторонников быстрых рыночных реформ со столицей в Праге и «Восточного государства» сторонников экономического патернализма со столицей в Братиславе, то поддержки он не нашёл бы никакой. Хотя истинная суть раздела Чехословакии была именно социально-политическая. И если бы Германию делили бы не по Сталину, а в соответствии с замаслами советника Рузвельта Генри Моргентау – по конфессиональному признаку, то две полу-Германии - католическая и протестантская – существовали бы по сей день.

Объяснить русским Крыма, что с точки зрения права и исторической справедливости, они должны признать свою принадлежность к украинской гражданской нации, сделавшей европейский выбор, – такое же безнадежное занятие, как втолковывание российскому судье о нормах Евроконвенции о правах человека. Но я не согласен с тем, что в будущем Украина, имея возможности для мирной реинтеграции Крыма, должна отказаться от этого, чтобы не брать на баланс нелюбящее её и охваченное русским имперским шовинизмом население. Поскольку сейчас в Украине формируется альтернативный цивилизационный полюс Европейской Руси, то грех лишать будущие поколения русских Крыма возможности войти в неё. Однако, повторюсь – ни о каком принуждении не должно быть и речи.

Стремление «отчекрыжить» вопиюще антилиберальное население – истерическая реакция на пресловутые 84% «крымнашизма». Но либеральной интеллигенции пора сурово наступить на горло своим «отсекательским» настроениям. Если либералы не хотят полностью морально-политически капитулировать, они должны понять – иного резерва для демократического протеста, чем полутрадиционалистские слои, у них нет. И просталинское население Крыма, все-таки приученное двумя десятилетиями украинской полудемократии к уважению политических прав, в этом будущем движении, возможно, сыграет довольно неожиданную роль. Если в России спадает действие «крымского наркоза», то очень скоро оно начнет спадать в Крыму. В Абхазии это произошло через года через два после эйфории от признания. То же самое было и при воссоединении Германии.

Если будет какой-нибудь российско-украинский компромисс, то Крым либо обречен быть разделенным подобно Кипру на две зоны государственного контроля (роль украинского политического агента выпадет крымскотатарской общине), или будет объявлен суверенным (или автономным, или находящимся под совместным управлением) двуобщинным конфедеративным государством – по типу Боснии и Герцеговины.

Ошибочно думать, что РФ рухнет под бременем благоприоретенных территорий. Путинизм воспрял фениксом как одновременно движение русского национализма, гальванизированного сбывшимся этническим воссоединением (прошлогодние аннексия и оккупация сыграли такую же роль, как «искупление Италии» присоединением Фиуме в 1922 году), и как движение русского имперского мессианского реванша. Для мессианской имперской идеи необходимо две вещи – чувство вызова миру, ощущения идеологического противостояния, и «усыновление» народов и родственных территорий, когда по правилам игры присоединяемые должны сами умолять об этом (то, чем стандартные империи никогда не заморачивались). Оба этих фактора присутствуют в огромной степени. Наверное, похожее было бы, если бы лет 12-15 назад произошло «присоединение братской Беларуси».

Успехи национального и имперского реванша настолько витаминизируют народы, что он готовы терпеть огромные материальные и политические издержки ради сохранения плодов своих побед. Против путинизма работает лишь, как ни парадоксально, имперское денационализированное сознание русского большинства: границы мессианской империи принципиально неопределенны, а чувства национальной консолидации – притуплены. Крым вызвал эйфорию, потому что это - винодельческий курорт (т.е. явно полезное и военно-стратегически выигрышное приобретение). Другое дело – Донбасс. Это как бы удвоение Липецкой или Ростовской области: дескать, ну, хорошо, в хозяйстве пригодиться…, а с другой стороны – всех ведь не прокормишь...

Но в принципе расчет Кремля был безукоризнен: Крым и Виртуальная Война с Америкой не просто полностью погасили протестные настроения (при опросах у традиционно ворчащего населения внезапно выявилось не только улучшение жизни, но и улучшение здоровья – просто как будто сбылась многовековая национальная мечта), но и отдалили неминуемую антипутинистскую (Антикриминальную, Антикорруционную) революцию. Присоединение Донбасса отдалит, а не приблизит новую протестную волну.

У нас вне обсуждения остался только Донбасс («некоторые районы Луганской и Донецкой области»). Почти все, что было ранее сказано про Крым, относится и к ним. За некоторыми, но очень важными, особенностями.

Донбасс никогда не имел формально автономного статуса. Но в нем сформировалось и старательно культивировалось в последнее десятилетии чувство отдельного царства («амхетовлэнд»), своеобразной автономной провинции, находящейся на рубеже противостояния культур - крестьянской украинской и пролетарской русской. Отсутствие формальной автономии лишает Москву, как приверженную концепции гражданской, а не этнической нации, возможности, подобно Крыму, выдвинуть тезис о самоопределении. Честный подход: просто, не мудрствуя лукаво, взять и объявить, что русское этническое большинство (включающая миллионы русифицированных украинцев), реализуя право на этническое самоопределение, воссоединяется с родиной-матерью, для нынешнего Кремля – невозможен. Имперская Москва, уже совсем считающая себя реинкарнацией и СССР, и империи Романовых, в принципе отвергает этнический национализм, политическая легитимация которого подрывает сами основы кремлевской неоимперии.

Кроме того, поскольку доказать дискриминацию населения Донбасса, с его субсидируемой национальным бюджетом экономикой и устоявшимся русскоязычием, также невозможно, как и в крымском случае, никаких международно-правовых зацепок не только для сецессии, но и для «автономизации по-кадыровски», не существует.

Тем более что многострадальной конституционной реформой киевские власти лукаво наделяют все единицы местного самоуправления Украины такой степенью самоуправления, административной и бюджетной самостоятельности, что непонятно, чего еще можно требовать. Тем более, что интеграция в ЕС обеспечивает, согласно Европейской Хартии региональных языков, и права русского языка; государственные СМИ в Украине запрещены, а «единого учебника истории» не может быть в принципе. «Сторонникам федерализации» остается требовать лишь собственной армии и прокуратуры, а также возможности накладывать вето на общенациональные решения. Но все понимают, что тут уже нужна губозакатывающая машинка.

Так мудрое ельцинское окружение Конституцией 1993 года дало всем областям те же полномочия, которые автономные республики выторговали себе в 1990-92 годах.

Но надо понимать, что полтора года жесткой войны и полублокады сформировали особую квазинациональную идентичность донбассцев. Там, где освобождение пришло сравнительно быстро – в Мариуполе, Славянске, где власть, как изящно выражался весной 2014 года Сергей Лавров, «сторонников федерализации» продержалась лишь с апреля по июль, эта идентичность быстро рассосалась. Но в других местах она лишь закрепляется, формируя псевдоэтнические ощущения. Самое сложное в том, что АТО – это не гражданская война. Защитники (и нападающие) «ДНР-ЛНР» не ведут сражение за социально-политическое будущее Украины, а именно вооруженный спор за общую страну является главным признаком гражданской войны. Бои ведут за право стать неофициальной (а потом и официальной) частью «Великой России».

Апрель 2014 года посеял иллюзию, что вот началось восстановление СССР, в котором, разумеется, найдется место и для двух маленьких, но гордых «самостоятельных республик» Донбасса. Разумеется, с финансированием и Киевом, и Путиным, возможности без проблем жить работать в РФ, но и пользоваться украинским безвизовым общением с ЕС. Но тут и началось прокрустово ложе логики, переломавшее мечты. У РФ нет возможности признать самоопределение «лиц донецкой и луганской национальности». Украина не собирается содержать воюющий с ней эксклав, и легитимировать переговорами боевиков, держащихся на иностранных штыках.

Но «донецкую нацию» создает ежедневно льющаяся кровь. Для Украины большая удача в отсутствии в Донбассе критического числа интеллектуалов, способных создать «донбасскую идею», что мешает повторению феноменов «американской идеи» 1775-76 годов и «южной идеи» 1860-65 годов, т.е. политико-идеологического учения в основании новой нации. Да, и Кремль не очень хочет появления такой альтернативно-революционной Украины. Ему куда спокойней видеть в Донбассе очаг антиреволюционости, бездумно мечтающий влиться в Русский мир и в основанную киевским каганом Владимиром-Василием Святую Русь. Поэтому прямо выращенные спецслужбами, т.е. фашизоидные, формирования в Донбассе железной рукой подавили своих левых попутчиков, бредящих общеевропейской антифашистской революцией.

В результате мы видим, что одновременно провозглашаются два лозунга – о национальном единстве русских (включая в их состав великороссов, малороссов и белороссов) и о принципиальной суверенности особых государств для Донецка и для Луганска.

Когда этот многослойный матрешечный маразм сожрет сам себя, и если Донбасс избежит участи степного «Сектора Газы», я искренне советую украинской власти дать Донбассу как можно больше декоративных автономных институций – чтобы, играя в эти бирюльки, люди легче перенесли абортирование «донбасской идеи».

Но было бы слишком жестоко оставлять их вариться в прохановско-глазьевском евразийстве, отказать им в праве жить в Киевской Европейской Руси.

Уж евреи так фордыбачили против Моисея – и обратно в Египет, на ударные стройки фараона просились, и золотого тельца (ясно, что Небесного Быка Мардука) отливали, а ведь он все равно всех взял в богоизбранность.

Источник: Facebook