«Російська весна» в 2014 році: контрреволюція гідності?

Мовою оригіналу

Многие рядовые активисты событий, получивших в зарубежной пропаганде романтическое название «русская весна», даже спустя три года продолжают считать себя кем-то вроде славянских витязей, героически вставших на защиту полуострова от украинского фашизма и с честью выполнивших свой долг. Центральная роль российского спецназа, захватившего главные органы власти полуострова и блокировавшего местные военные части, а также кадровой армии России не то чтобы стыдливо замалчивается, но и не выпячивается без нужды. Представители местной «самообороны», казачества и пророссийских организаций хотели бы остаться в хрониках людьми, вынесшими на своих спинах весь груз исторической ответственности весной 2014 года.

Антимайдан принимает образ зеркального отражения Майдана –самоорганизованного восстания граждан, отказавшихся принимать новые порядки. Как и любая уважающая себя контрреволюция, «русская весна» рядится в одежды своего главного идеологического противника. Отсюда – поразительная формальная схожесть между действиями протестующих в центре Киева и в Севастополе (в первые дни после победы украинской революции), а позже – в районе Донецкой и Луганской ОГА. Однако это лишь вершина айсберга. Главное, как всегда, остается под водой.

Если вынести за скобки прямое российское военное вмешательство, а также финансирование и координацию сепаратистского движения, которые с определенного момента осуществлялись из Москвы, останется стихийное настроение части населения Крыма и восточных областей Украины. Действительно, нельзя утверждать, что победа Майдана пришлась по вкусу всем и каждому. Начиная с первых морозных ноябрьских дней 2013 года, когда сотни людей в столице собрались для того, чтобы заявить свой протест против политики Виктора Януковича, значительное число их сограждан искренне поддержали действующего на тот момент президента. По мере радикализации протеста усиливалось и недовольство «провластной» фракции внутри народа, которая видела в господстве Партии регионов главное условие пресловутой «стабильности».

Ошибкой было бы просто записать всех этих недовольных граждан в «титушки» или объявить их поголовно одураченными российскими СМИ, нагнетавшими антиукраинскую истерию. Я хорошо помню, что первые отряды так называемой «самообороны» в Крыму формировались не только из «профессиональных русских» – людей, которые годами рассказывали местным жителям, что во всех их бедах виноват Киев. В будущую личную гвардию Аксенова часто с энтузиазмом стремились и самые обычные мужички с окраин Ялты, Керчи и Симферополя. Речи об отделении полуострова тогда не шло, задача ставилась куда как менее амбициозная – не допустить Майдана в Крыму. Часто к этому примешивалась откровенная ксенофобия в духе неприязни к крымскотатарскому населению, которое, как известно, в массе своей сочувствовало украинской революции. Мы же, в свою очередь, каждый день ждали заявленного Киевом «поезда дружбы», который должен был экспортировать революцию на территорию автономной республики. Довольно скоро стало понятно, что ждать нечего и придется справляться самим, действуя часто в не слишком лояльном окружении.

Распутать один из самых проблемных узлов украинской истории, сформировавшийся зимой и весной 2014-го, игнорируя этот «контрреволюционный инстинкт» масс, невозможно. Отдельные представители отечественной прогрессивной интеллигенции склонны даже выводить из этого «гуманистический» тезис о том, что мнение людей, вставших на защиту старого режима, а позже – поддержавших российскую интервенцию, нужно рассматривать как один из равноправных голосов внутри украинского общества. Но правда состоит в том, что революция – попытка разрушения старой системы политической власти и социальных отношений или, выражаясь поэтическим языком Маркса, «штурм небес» – это всегда насилие. Майдан стоит осуждать не за эскалацию силового противостояния на улицах Киева, которого он до последнего стремился избежать, а за недостаточно трезвый и последовательный подход к укреплению своих позиций в масштабах всей страны.

Реакция хорошо понимает свои цели, поэтому активисты Антимайдана не чурались вооруженного насилия задолго до появления в пределах украинского государства войск восточного соседа: вспомните хотя бы Харьков и Одессу. Демократический процесс, победивший в Киеве, оказался до последнего не готов применить силу для подавления мятежа на окраинах страны. Именно поэтому мы рисковали потерять Крым и Донбасс еще до начала открытого российского вторжения. Сколько жертв сделал возможным этот приступ политического бессилия? Кажется, даже на четвертый год войны подбивать финальные счета все еще рано.