Україна-Туркменістан: почати з нуля

За сумарним потенціалом газового ресурсу Туркменістан сьогодні займає четверту сходинку у світі. Його ресурси вже активно використовують Китай, Корея та навіть Малайзія, а Євросоюз планує запустити масштабні проекти. Україна також розраховує на туркменський газ, який би дозволив диверсифікувати джерела поставок блакитного палива, але постає питання транспортування. Єдино можливий на сьогодні шлях – через територію Росії, що аж ніяк не знімає проблему.

Чи вдасться відновити відносини України та Туркменістану? Якими можуть бути альтернативні шляхи доставки газу? Що дешевше – будівництво «перемички» чи терміналу для скрапленого газу з подальшої регазацією? Чому у експертів є побоювання, що «РосУкрЕнерго» може знову воскреснути?

Про це в прес-центрі «Главкому» розповіли заступник директора Центру близькосхідних досліджень Сергій Данилов та незалежний експерт з енергетичних питань Олександр Нарбут.

Сергій Данилов: «Україна тривалий час мала унікальні позиції в Туркменістані. Цей запас був бездарно розтриньканий»

Спершу зупинюсь на регіональній ситуації у Центральній Азії, тому що події, які там відбуваються, безпосередньо впливають на зовнішньоекономічну активність, на контракти, які укладаються в енергетичній сфері, і в кінцевому випадку в значній мірі будуть визначати, чи вдасться нинішня місія українського Президента у Туркменістані чи ні. Це дуже складний регіон, насичений протиріччями, який ділить його в різних пропорціях, в різних комбінаціях, країни вступають у несподівані союзи та альянси.

За останні п’ять років відбулися певні зміни в позиціонуванні Туркменістану в світі і в регіоні. Ми маємо певне охолодження стосунків з Російською Федерацією, і стагнацію або охолодження з партнером, з яким попередній президент Туркменістану налагодив досить тісні контакти, – Іраном. Маємо несподіване потепління стосунків з найближчим та найбільшим сусідом – Узбекистаном. Між цими двома країнами були ситуації, які можна було розглядати як підготовку до війни в кінці 90-х на початку 2000 років. Цей певний альянс Узбекистан-Туркменістан створює дещо нову конфігурацію та дещо по-новому дозволяє подивитися на регіон і те, що там відбувається.

Приблизно рік тому почалися певні політичні дії керівництва Туркменістану, спрямовані на покращення стосунків з Європейським Союзом і глобальним Заходом. Влітку цього року президент Туркменістану пообіцяв допустити опозицію до участі у виборах, які відбудуться в лютому 2012 року. Відбувається певна лібералізація, дуже-дуже обережна, покрокова, швидше декоративна та декларативна, аніж реальна, проте зміни відбуваються. Це дає змогу європейцям по-іншому поглянути на країну і більш вільно готуватися до можливих контрактів та приходів.

Як відомо, днями відбулася для Туркменістану визначна подія, коли Євросоюз видав санкцію єврокомісару з питань енергетичної політики від імені всіх 27 країн вести переговори з каспійськими та центральноазіатськими країнами стосовно газових питань. В першу чергу, мова йде про «Набукко», але не тільки. Йде мова про газопровід по дну Каспійського моря на Азербайджан з виходом або на Туреччину, або на Чорне море. Це дуже суттєва інновація та важливий крок з боку Європи в Центральну Азію. Попередні спроби Європейського Союзу проводити послідовну та узгоджену політику, швидше, можна назвати невдалими, такими що не досягли успіху. Сьогоднішній безпрецедентний формат із мандатом, який отримав єврокомісар з питань енергетичної політики, дозволяє з певним, поки що обережним, оптимізмом подивитися на те, як будуть далі розвиватися події.

Внутрішньо та зовнішньополітичні обставини, які складалися навколо Туркменістану, безпосередньо впливають на те, наскільки він буде стійкий, яке коло для маневру буде у керівництва цієї країни у виборі міжнародних партнерів. Виглядає на сьогодні, що Туркменістану значно більш розв’язані руки, ніж це було ще років п’ять тому, і контакти не тільки з українським Президентом, а й з лідерами східноєвропейських країн та з Єврокомісією є яскравим свідченням того, що ця країна хоче щось змінити. Наскільки вдало, це зовсім інше питання, тому що туркменський газовий ринок та контракти – це особисті домовленості та особиста прихильність Бердимухаммедова. Це речі, які ґрунтуються переважно на якихось кулуарних домовленостях. Але ситуація змінилася, виглядає більш оптимістично для європейських країн запустити масштабні проекти.

Без документів поки важко оцінювати, як складеться доля тих домовленостей, які були досягнуті в ході візиту українського Президента. Нагадаю, що Україна тривалий час мала унікальні позиції в Туркменістані. В 90-ті – початок 2000 років в багатьох питаннях українська держава як така і українські компанії в певних секторах практично не мали конкуренції. Цей запас був бездарно розтриньканий ще при пізньому Кучмі, коли були укладені деякі угоди з Російською Федерацією. Але продовжувалась певна тяглість, бо залишалися особисті надзвичайно приязні та довірливі стосунки лідерів України та Туркменістану, а також покійного президента Туркменістану та тогочасного українського посла в Узбекистані. Це були справді унікальні стосунки, ними користалася Україна та наші компанії, а зараз це в значній мірі треба починати з нуля. Все буде залежати від того, як складуться, зокрема, персональні стосунки і лідерів, і істеблішменту двох країн.

Александр Нарбут: «Одним из потенциальных исполнителей по газовому контракту с Туркменистаном может быть компания «РосУкрЭнерго»

Может быть, несфокусированость европейских партнеров на Каспийском регионе обусловлена и тем, что традиционно она появляется тогда, когда европейские компании получают позитивный результат по геолого-разведывательным исследованиям, а еще лучше позитивный дебет на скважине. Думаю, именно этим можно объяснить те подвижки, которые возникли еще в предыдущем составе Еврокомиссии, когда госпожа Бенита Ферреро-Вальднер побывала в Туркменистане и получила заверения о том, что 10 миллиардов кубических метров для европейцев отложены. Остается побеспокоится только, как их забрать, поскольку Туркменистан действительно проводит линию инвестирования совместно с другими компаниями мирового уровня в наращивание добычи, но не планирует инвестирования в трубу. Единственное инвестирование у трубу, которое частично готов осуществлять Туркменистан, – это строительство газопровода «Восток-Запад», который должен соединить очень богатые и, по последним данным, супер-богатые регионы природным газом. Месторождение Южная Алатания по своему потенциалу оказалось выше, чем самые крупные месторождения России (Бованенковское - 4 трлн., Штокманское - 3,7 трлн.). По оценкам специалистов, которые в течении последних пяти лет исследуют это месторождение, оно имеет не менее 7 трлн. подтвержденных запасов, а разведка еще продолжается, поэтому «вилка» от 7 до 14 трлн. кубических метров газа. По суммарному потенциалу газового ресурса Туркменистан уже сегодня занимает четвертую строчку в мировом табеле о рангах, а может подняться и на вторую. В целом велик потенциал Каспийского региона, если приплюсовать сюда возможности Азербайджана и его шельфа. Думаю, что нужно вспомнить и Казахстан, который тоже с заинтересованностью смотрит на развитие новых проектов, которые бы позволили самостоятельно осуществлять экспорт углеводородов в Европу. В том числе возможное создание нефтепровода «Казахстан-Туркменистан» с дальнейшим или присоединением к «Тбилиси-Джейхан», или самостоятельным движением в акваторию Черного моря. Так что совершенно резонна активность дипломатии как европейской, так и внутрикаспийской.

Энергетика обладает таким свойством, что может серьезно усилить, в том числе политическое партнерство, или, наоборот, развести, как это происходило во взаимоотношениях Туркменистана и Ирана. Надо отметить, что особо плотно в этот период с Ираном работала Россия, а ее традиционный подход в любом регионе – «разделяй и властвуй». Сталкивание лбами интересов региона даже внутри России – любимое занятие кремлевских вождей.

Сегодня у Украины есть уникальные возможности вернуться в Туркменистан. Конечно, многое было утеряно за этот период. Правильно сказано было, что до 2005 года украинские компании практически без серьезной конкуренции получали лучшие заказы на строительство мостов, подводов, а также в профильной газовой сфере. Особое положение занимало Сумское объединение имени Фрунзе, различные «мостострои», куча вновь созданных компаний, которые занимались расчетами по поручению НАК «Нефтегаз» за поставляемый газ. Собственно, специфика поставок газа из туркменского региона и подорвала по сути украино-туркменское сотрудничество. Частные интересы взяли верх над государственными. Сначала Украина проиграла борьбу за газовый транзит по территории Узбекистана в 2005 году, где Россия опять-таки забрала себе все мощности транзита, который на сегодня не использует. Россия традиционно занимает позицию «собаки на сене», даже если сама проглотить не может, но все равно считает, что никому это достаться не должно, особенно странам-сателлитам, к которым российское руководство относит и Украину. Поэтому сначала были потеряны контрактные возможности прокачки газа через Узбекистан, а после этого и туркменский контракт был «взорван» известным вариантом смеси, где возникла компания «РосУкрЭнерго» с постоянной пропиской в этой схеме благодаря стараниям «Газпрома». Надо отметить, что до этого существовала компания «Юралтрансгаз» примерно с тем же набором интересов и паразитировании на украинском газе, который поставлялся по контракту из Туркменистана. Если поднять закрытые документы «Газпрома», то обнаружим, что самого транзита давно уже не было, был просто обмен определенного эквивалентного объема газа на российско-украинской границе. А тот газ, который забирался в расчеты, успешно реализовывался на экспортных растущих на тот момент рынках Европы, и вся прибыль великолепно делилась бенефициарами. Из-за скандальности эта компания почила в бозе и вместо нее возникла РУЭ.

За эти более чем пять лет многое изменилось. Усилились позиции Китая, корейских компаний, которые активно ведут разработку новых месторождений. Даже малазийская Petronas и то достигла успехов не только в строительстве завода по переработке газа на континентальной части, но и планирует выйти на 5 млрд., а в перспективе до 10 млрд. шельфовой добычи. То есть, эта малазийская компания будет искать применение этому газу.

Сегодня «гуляет» примерно 30 млрд. кубических метров туркменского газа. То есть, ограничена его добыча при возможном потенциале и наращивании в связи с ситуацией, которая возникла в 2009 году, когда Россия традиционно показала ненадежность своих партнерских отношений и отказалась выполнять контракт с европейской ценой. Такой вот вариант двойных стандартов – Россия вправе отказываться, причем по техническим действиям, которые она предприняла, возникла авария на туркменском участке газопровода «Средняя Азия-Центр», что прекратило до конца 2009 поставки туркменского газа в Россию. Далее эти поставки был восстановлены, но совершенно на другом уровне, и на сегодняшний день – это до 10 млрд. кубометров газа,. То есть, из более чем 40 млрд. (а должны были приближаться к 60 млрд.) Россия выбирает только 10. Так что, по моим оценкам и других экспертов, не менее 30 млрд. кубометров – легко решаемая задача для тех, кто видит маршрут их поставки.

Если оценивать этот визит, думаю, что у сторон есть все возможности восстановить отношения. Тем более, была создана межправительственная группа, были визиты министра иностранных дел Туркменистана в Украину, а до этого первого вице-премьера Клюева в Туркменистан. Таким образом, были совершены все предварительные действия для того, чтобы два лидера нашли взаимопонимание.

В отличие от европейской модели, когда компании являются инициаторами дальнейшего фокуса политиков, в нашем случае как раз политики могут сфокусировать действия компаний. Я с тревогой ожидаю расшифровки некоторых месседжей, которые прозвучали от министра энергетики и угольной промышленности, который сказал, что «вот-вот и мы ударим по рукам, не сомневайтесь, что мы найдем правильный маршрут, как доставить тот объем газа, который мы сегодня можем найти в Туркменистане». Памятуя об опыте предыдущих действий министра и его коллег в этой сфере, я опасаюсь, как бы это ни было тем же маршрутом, которым уже гулял этот газ, и называется той же мышеловкой, из которой сегодняшнее руководство Украины пытается выскочить. Мне кажется, что министр и его коллеги настойчиво пытаются вернуть все на круги своя, и поэтому ряду я оцениваю его инициативы о продаже газа собственной добычи в Европу. Как великолепно можно было бы той компании, которая уже почти похоронена главными учредителями «Газпромом» и «РосУкрЭнерго», возродиться, как феникс из пепла, если она или ее производная вдруг получат какой-то ресурс еще и дешевого украинского природного газа, забранного из баланса наиболее незащищенных слоев населения. Как великолепно можно сыграть на такой комбинации…

Настоящие итоги этой встречи в Туркменистане мы сможем оценить только по происшествию времени. К сожалению, в тактическом плане я не вижу здесь выигрыша, даже если бравый министр и его коллеги смогут провести и сделать некоторые «проводки» так называемого газа туркменского происхождения по российской территории и пожать на этом жатву. Все равно это не даст стратегического выигрыша, потому что цена будет сопоставима с ценой поставок российского природного газа. С другой стороны, это не диверсификация, потому что при различных источниках совпадение по российскому маршруту не оставляет никаких даже элементарных принципов и положений транзита, которые заложены в трех пакетах решений Еврокомиссии по энергетике. Это оборачивается для Украины не движением вперед, а скорее возвращением в прошлое.

Пане Олександре, які обсяги туркменского газу і за якими схемами можуть прийти в Україну? Чи бачите ви альтернативні російському шляхи поставок газу?

Александр Нарбут: Что касается маршрутов, которые могут быть задействованы, это традиционный маршрут по линии газопровода «Средняя Азия - Центр». Он замеряется, и пропорционально его длине обычно забирается до четверти объема поставляемого газа. Но на самом деле операция выглядит совершенно иначе: на границе Узбекистана и Туркменистана этот газ забирается компанией, которая, не проводя его через территорию России (то есть, без возникновения налоговых обязательств «Газпрома» и его дочки «Газпром экспорта»), обменивает этот газ на эквивалентные объемы на границе России и Украины. А дальше вступает контракт с заниженными ценами, который в 2004 году был подписан председателем правления НАК «Нефтегаз» господином Бойко. Поэтому понятно, что одним из потенциальных исполнителей по такому контракту может быть компания «РосУкрЭнерго», которая может еще раз пригодиться и украинской, и российской стороне.

Украине, в первую очередь, нужен свободный от пут НАК «Нефтегаза» игрок, то есть, компания, которая будет отвечать за работу всей нашей газовой инфраструктуры – не только магистралей и газопроводов, а и газопроводов высокого давления и хранилищ. Именно такая комплексная модель позволит нам маневрировать в сложные периоды (когда кому-то хочется поиграть в газовый вентиль) и решать задачи стратегического развития, не исключая поставок газа из Европы, что уже в недалеком будущем будет происходить в Чехии и других странах, которые пошли на строительство перемычек. Если мы будем правильно видеть перспективу, то через Польшу сможем получать тот же газ, который будут получать с помощью компании «RWE» чешские потребители.

Очень важно видеть перспективу, о которой сегодня говорят европейские партнеры, - Транскаспийском газопроводе, протяженность которого 300 километров, что делает его не слишком дорогим инфраструктурным элементом. И вторая перемычка из порта Кулеви, куда уже подведена труба с азербайджанской территории через Грузию. Из порта Кулеви может быть перемычка примерно 500 километров до побережья Украины в районе Керчи или Феодосии. Но надо сделать оговорку, «Белый поток» - проект, который лежит в портфеле приоритетных проектов Евросоюза по южному коридору, но при этом он замыкает газ больше в Европе. Если бы этот газ был интегрирован в нашу газотранспортную систему, это бы позволило компенсировать те выпадающие объемы, которые никогда не готов был нам компенсировать «Газпром», и о которых с удовольствием говорило высшее политическое руководство в лице Владимира Владимировича Путина. Вот альтернативный маршрут, понятно, что для этого понадобится время и инвестиции, которые могут быть в полтора раза меньше, чем строительство завода по сжижению природного газа и потом его регазации. Соответственно, можно иметь стоимость транзита на 50-60 долларов дешевле, чем в случае сжижения.

Чи реально отримувати газ з Туркменістану по 200 доларів?

Александр Нарбут: Причиной конфликта Туркменистана с Россией как раз было желание работать по квазиевропейской формуле. Поэтому сегодня на начальном этапе нашего сотрудничества Туркменистан может согласиться, чтобы газ был по более выгодной формуле, если будут учтены все интересы. Вы понимаете, разговор на высшем уровне тет-а-тет, мы можем только догадываться, что газ может быть очень недорогим, но не для потребителя Украины, потому что здесь позиция МВФ незыблема и, в общем, здравый смысл на их стороне.

Визит Президента в Туркменистан совпал с разгаром информационно-газовой войны между Украиной и Россией. С этой точки зрения, могли бы вы оценить попытки Украины восстановить свои позиции в Туркменистане.

Сергій Данилов: Візит готувався до того, як газова війна вступила у фазу, яку ми зараз спостерігаємо. Спроби налагодити позиції України в Туркменістані почалися минулого року, низка візитів передували візиту Президента. Влада, звичайно, буде пробувати використати його в інформаційній і не інформаційній війні з «Газпромом» та керівництвом Російської Федерації. Наскільки вдало, побачимо.

Александр Нарбут: Экономическая война против Украины ведется с момента ее отделения от Союза нерушимых государств. Есть разные фазы, сейчас очередное осеннее обострение, вызванное (специфической, с точки зрения российского руководства) позицией украинских лидеров по вопросам подписания соглашения о зоне свободное торговли с Евросоюзом, соглашение об ассоциации и предложенной в этой связи формуле «3+1», которую никак не приемлет ни одна, ни другая голова российского руководства. Во всем остальном - это совпадение, поскольку не мы эту информационную войну развязывали. То есть, Украина в большей степени пока еще проигрывает, но я надеюсь, что постепенно правда будет именно той силой, которая поможет ей выстоять в этом неравном сражении, найти свой национальный интерес, осознать его и научиться отстаивать.

Як Китай реагуватиме на те, що на території Туркменістану, яку вони почали активно засвоювати, прийде Україна чи Євросоюз?

Сергій Данилов: Китай розглядає Центральну Азію в певному колоніальному сенсі як ресурсний регіон для економіки, що зростає. Китай єдиний зміг успішно здійснити два великих інфраструктурних проекти в Центральній Азії – нафтопровід з Казахстаном та газопровід з Туркменістаном. Китайці працюють тихо, але дуже наполегливо. Ні допомагати, ні заважати вони не будуть, конфронтація не входить в плани поточного керівництва Китайської Народної Республіки. У них стратегія стосовно Центральної Азії – це створення безпечного сусіднього регіону, з якого можна гарантовано отримувати ресурси. Тому вони будуть дуже детально і скрупульозно дотримуватися цієї стратегії для досягнення своєї мети.

Александр Нарбут: Более того, я не удивлюсь, если китайские компании, которые достаточно кропотливо работают на ресурсной базе Туркменистана, Казахстана, через некоторое время смогут быть поставщиками этих ресурсов в Украину. Наша страна рассматривается ими как огромная удачная территория для будущего экспорта китайских товаров в Евросоюз, возможный производственный потенциал, который тоже будет использоваться. Поэтому если кому-то и нужно опасаться китайцев, то всем вместе, они четко знают куда движутся.

Наскільки реально українським компаніям долучитися до будівництва газопроводу «Схід-Захід», зокрема поставщикам труб?

Александр Нарбут: Бизнес-форум, который происходил на фоне этого саммита, должен как минимум создать благоприятные условия для взаимопонимания деловых кругов, которые будут определять результаты этого тендера. Я знаю твердо, что туркменское руководство не хочет видеть среди тех, кто будет проектировать и строить газопровод, российских подрядчиков. Поскольку считают, что в этом случае могут быть искусственные сдерживания реализации этого проекта или навязывание возможности его интеграции с известной системой Прикаспийского газопровода, который так и существует на бумаге, но опасность его возрождения в какой-то мере тоже есть.

Сергій Данилов: Колега згадав про вибух на газопроводі «Середня Азія-Центр». Непублічна реакція і окремі кулуарні коментарі інтерпретували цю подію як теракт з боку структур Російської Федерації відносно країн Центральної Азії, в першу чергу - Туркменістану. Так це чи ні, ми не обговорюємо, але це передає атмосферу двосторонніх стосунків Туркменістану і Російської Федерації.

Після запуску «Північного потоку» українська ГТС втратить об’єми транзиту. Росіяни кажуть, що можуть збільшити поставки газу за рахунок «додаткових джерел». Чи не за допомогою туркменського газу це може статися?

Александр Нарбут: С одной стороны, вы абсолютно правы. С другой стороны, для этого туркменские источники должны быть сговорчивее. Но пока те методы, которые использовали россияне по отношению к новому руководству Туркменистана, привели к замерзанию таких отношений, формально они общаются, но никакой делового продолжения этого общения нет.

И в том, и другом случае не говорили полностью правды, к сожалению. Если быть до конца точным, то ресурсная база «Северного потока» и ресурсная база поставок через украинскую газотранспортную систему не совпадают. Поэтому при наличии достаточного спроса в Европе украинские газопроводы могут работать с загрузкой до 100 миллиардов, потому что все остальное – это двойные иллюзии, насаждаемые российской стороной. Это псевдогарантии, присутствующие и в контрактах 2009 года, то есть мы не обеспечены никакой ответственностью российской стороны.

Но сегодня мы наблюдаем тенденцию отсутствия роста потребления российского природного газа. В этом случае реально прописанные контракты по поставкам через «Северный поток» могут быть теми, которые будут выполняться в первую очередь. Это в связи с тем, что «Северный поток» был проинвестирован за счет собственных средств компаний-учредителей лишь на 30%, а оставшиеся 70% предоставлено из 26 международных банков, и в большей части европейских, которые заинтересованы в том, чтобы проект работал, и тариф прокачки приносил эти деньги назад. Поэтому если потребление российского природного газа будет на уровне 2011 года (а в связи с новой волной экономических проблем примерно так и ожидается), то мы имеем реальные шансы потерять эти объемы, но не сразу, потому что вывод своего газопровода на проектную мощность – не такая быстрая задача. Тем более, россияне традиционно умалчивают, что не все готово на их стороне. В частности для того, чтобы поддержать надлежащий уровень давления, должна быть достроена и выведена на проектную мощность компрессорная станция. Тогда можно будет ожидать, что миллиардов 20 в следующем году через «Северный поток» и прокачают.

До чого може призвести практичне втілення ідеї пана Бойко з приводу купівлі російського газу та розповсюдження його територією України, а українського - в подальшому продажу на експорт?

Александр Нарбут: Ситуация требует увеличения добычи собственного газа, создания конкурентной модели его продажи прежде всего на внутреннем рынке – это задача, которую должно сегодня решать Министерство. Только в этом случае можно говорить о реальном наращивании добычи в ближайшей перспективе. С другой стороны, даже в варианте пиковых продаж нашего газа, он все равно оказывается дешевле российского, поставляемого по контрактам 2009 года. В чем же экономика? Традиционно министр рассуждает с высокой патетикой о том, что нельзя ни в коем случае забирать деньги из нашей экономики и отдавать их в экономику другого государства. Но в этом случае операция именно так и выглядит: мы берем по 500, сами продаем по 400, при этом мы должны заплатить за поставку на ближайший газовый хаб, это еще долларов 35-40. Получается сплошной минус. Такой чести будет удостоена разве что компания, никак не связанная с поставками российского природного газа, и отрицательное сальдо поставок газа из России никак не будет сказываться на позитивном сальдо торговых операций этой компании.