«Я бежал, чтобы на меня не тратили полоний»

Радио Свобода продолжает публикацию воспоминаний петербургских политиков, журналистов, общественных деятелей о Владимире Путине и его окружении. Как и почему президент России поднялся к власти? Кто и по каким причинам принимал ключевые решения 1990-х годов, во многом определившие нынешний курс развития России? Своими воспоминаниями делится петербургский журналист и политолог Дмитрий Запольский.

Дмитрий Запольский (1958) имеет три высших образования: географ, биолог, философ. Служил в армии, работал инспектором таможни, инструктором по туризму, корреспондентом газеты "Смена", редактором газеты "Перекресток", директором Молодежного агентства печати и информации. Избирался депутатом Ленсовета (с 1990 по 1993 год), в 1993 году создал авторскую программу "Вавилон Дмитрия Запольского", выходившую на Региональном телевидении и 11-м канале, с 1999 года – автор и ведущий информационно-публицистического ток-шоу "Петербургское время" на Региональном телевидении; руководитель информационного публицистического канала "Петербургское время". В 2012 году был вынужден эмигрировать из России.

Дмитрий, почему вы эмигрировали?

Это болезненный для меня вопрос. В 2011 году я на фоне известных событий в Москве создал группу петербургских и частично московских журналистов, инициативную группу по созданию Общественного телевидения. Мы дали пресс-конференцию, которая имела большой резонанс, туда пришли представители Смольного, администрации президента. И вскоре из администрации президента пришла рекомендация со мной встретиться и провести "установочную беседу". Я съездил в Смольный, поговорил с тогдашним председателем Комитета по печати, потом – с вице-губернатором, озвучил свою довольно жесткую позицию, позицию журналистов, которые были готовы работать на принципах ВВС, с большими зарплатами, но только на достаточно жестких контрактах, при абсолютной объективности, равных возможностях для всех субъектов, всех акторов политического процесса. И мы предложили такую концепцию (я сейчас не буду называть людей, с которыми мы ее предложили, чтобы им не был причинен вред).

Меня внимательно выслушали, законспектировали. Попросили написать на бумаге, я это сделал. И эту справку отправили куда-то наверх. Прошло два-три месяца, действительно стали создавать Общественное телевидение. Наши предложения были услышаны, их включили в какие-то концепции Общественного телевидения. А потом, весной 2012 года один из доверенных людей Владимира Путина встретился со мной и в частной беседе сказал: "Дима, для тебя есть информация. Никакого Общественного телевидения не будет. Там, где надо, сделают фикцию, которая будет имитировать Общественное телевидение. Так как ты засветился (а ты – парень "упертый" и "отмороженный", и там это знают), имей в виду, чтобы с тобой и с твоей семьей ничего не случилось, свали отсюда, а? Потому что ты сейчас начнешь "дергаться" и все испортишь. И это кончится очень плохо и для тебя, и для твоей семьи, и для твоих знакомых". Вот, собственно говоря, у меня не оставалось иного выхода, как в течение двух недель собрать вещи и уехать. С тех пор я в России не был. В ближайшее время я туда не вернусь, понимая всю опасность этой ситуации.

Вы были свидетелем того, как Владимир Путин появился на политической арене. Как это произошло?

Я был свидетелем того, как он появился на политическом горизонте, – вначале как советник председателя Ленсовета Анатолия Собчака. Это был 1990 год. Познакомил меня с ним, по-моему, Владимир Чуров, мы с ним сидели на одной скамье в Ленсовете. Владимир Путин производил впечатление такого нормального кагэбэшного университетского куратора. Ничего особенного. Много таких было, много таких видели. Мы прекрасно понимали, что Анатолию Собчаку такой советник необходим, так как у Собчака, как председателя Ленсовета (а впоследствии – как у первого мэра города) никакой реальной власти не было. У него не было реальных рычагов власти, и тогда, как мне рассказали люди, которые при этом присутствовали, депутаты Ленсовета (а впоследствии мне и сама Людмила Нарусова об этом говорила), возникла необходимость создать пул советников.

Тут я уже не буду ссылаться на Нарусову, потому что пул советников создавался достаточно своеобразно. Но, опять-таки, для всех тогда было очевидно, что есть три линии, три сильных вектора реальной власти в городе, да и в стране.

Первый вектор – это партноменклатура, которая не была против сотрудничества с новой властью, была бы и рада, в общем, даже выслужиться перед Собчаком, но просто не понимала как. Собчак говорил на одном языке, а они – на другом. Нужен был посредник, который мог бы как-то это донести, причем неофициально. И таким человеком был определен господин Валерий Павлов, бывший секретарь то ли Красногвардейского райкома комсомола, то ли еще какого-то. Короче говоря, такой перестроечный комсомольский юноша, слегка начинающий полнеть и заплывать "некомсомольским" жирком, который вдруг оказался очень верующим человеком, очень православным, очень проникновенным. Павлов был назначен на роль советника по общению с комсомольской и партийно-советской номенклатурой, так как его принимали и там, и там.

Второй вектор – это, как сейчас модно говорить (а тогда этот термин не употребляли), так называемые силовики, то есть военные, правоохранительные органы, госбезопасность. На это направление был выбран совершенно понятно кто, так как единственный человек, который работал и общался с Собчаком и являлся офицером госбезопасности, был Владимир Владимирович Путин. Никаких сомнений относительно его кандидатуры не было еще и потому, что он был в курсе каких-то университетских нюансов, в курсе достаточно неудачных научных изысканий Анатолия Собчака, а у него была чудовищная диссертация. И "Хозяйственное право", которое он преподавал в университете, было достаточно комичным, как и вся его научная деятельность юриста (я прекрасно понимаю, что после этих слов, наверное, наживу много врагов в лице людей, которых считаю неплохими). Тем не менее, искать кого-то другого не стали.

Кроме всего прочего, я думаю, что Анатолий Александрович имел с Владимиром Владимировичем еще и неформальные взаимоотношения информационного характера, так как все преподаватели такого уровня имели неофициальные контакты с госбезопасностью, что, в общем, ничем позорным не является. Рискну предположить, что Анатолий Собчак был в какой-то мере, как сотрудник университета, агентом на связи у Владимира Путина, который, конечно, являлся действующим офицером КГБ. Во всех вузах, на всех крупных предприятиях, во всех научно-исследовательских институтах были свои кураторы КГБ.

Третий советник, по третьему вектору, который мы бы назвали сегодня неформальным, авторитетным, силовым, был нужен, попросту говоря, от бандитов и воров. Этим человеком был выбран Юрий Шутов, ныне покойный, раздавленный и уничтоженный. Это человек, который действительно воспринимался бандитами как политик, а политиками – как бандит.

Дмитрий, вы много общались с Анатолием Собчаком. В чем заключалась трагедия этого человека?

Анатолий Александрович обладал неким бэкграундом. Он был профессором права. Тогда же вышел фильм "Собачье сердце"… Он был как бы такой профессор Преображенский… Немного высокомерный. Немного не от мира сего. Чисто ленинградский такой человек. Хотя, конечно, к Ленинграду, к Петербургу он имел довольно опосредованное отношение. Но дело не в этом. На тот момент там была свара, драка разных сил. С одной стороны на себя тянула группировка, которая образовалась вокруг Марины Салье, в другую сторону тянулПетр Филиппов, в третью – коммунистические "красные" директора, которые коммунистическими были только по названию. Все уже тогда понимали, что в этой ситуации можно оторвать что-то себе или как-то выдвинуться, как-то подняться. Было понятно, что коалиции не получается. В Ленсовете состояли 400 с лишним человек, из которых не все были адекватны, но те, кто был адекватен, играли серьезную роль, имели политические амбиции, хотели руководить, двигаться дальше. Эти люди никак и ни в чем не могли объединиться.

Собчак был, по умолчанию, объединяющей фигурой для многих групп, включая и коммунистическую. Он был, с одной стороны, член партии, с другой – профессор, умный человек. Он носил чистые ботинки. В то время в Ленсовете были люди, которые тырили булочки в буфете, месяцами не меняли трусы. Были. Реально. Анатолий Александрович Собчак представлял собой единственно возможную компромиссную фигуру. Другое дело, что вокруг него сложились очень нехорошие силы. Помимо этих самых советников, у него еще была семья, и у него еще возникли, скажем так, коммерческие интересы. Он с самого начала был жителем петербургской окраины. Если бы он остался жить в доме на проспекте Композиторов, в скромном доме, в скромной квартире, с дочкой, которая ходила в школу, с женой, которая преподавала в Академии культуры историю декабристов, это было бы очень трогательно. Это был трогательный образ, и этот образ кончился в течение буквально дней, недель, месяцев, когда Собчак стал председателем Ленсовета.

Сначала мы его избрали. Надо было уговорить избирателей. И мы все ходили по домам и упрашивали избирателей проголосовать за Собчака, а нам говорили: "Зачем?! Зачем вам нужен этот хлыщ? Он же фраер!" Каждому из нас надо было обойти по 15-20 квартир. Мы их честно обходили, и я помню, как честно убеждал избирателей на проспекте Композиторов, что надо срочно проголосовать за Собчака. Ленсовет был обречен, но это – отдельная тема. Анатолий Александрович очень быстро "съехал" с той линии, которая ему была, наверное, предписана теми, кто его выдвигал. Он очень быстро стал страшно заноситься, стал очень высокомерен. Он уверовал в свою непогрешимость. Очень быстро стал менять свое материальное положение. Очень быстро появилась эта квартира в доме в центре города. Очень быстро появилась охрана в этом доме. Действительно, это была его трагедия, и я бы сказал, что вся его жизнь была очень трагична. Ему было ниспослано очень тяжелое испытание, и он это испытание не выдержал. А кто бы выдержал? Я бы, может, точно так же не выдержал, и вы, и наши слушатели тоже… Человек слаб по натуре, что делать...

Вы работали в штабе Анатолия Собчака во время выборов губернатора, которые он проиграл Владимиру Яковлеву. Почему Собчак потерпел поражение?

Он проиграл выборы по собственной глупости. Можно, конечно, говорить, что вокруг него были враги, что его штаб состоял из людей, которые хотели его проигрыша. Я допускаю, что и Владимир Владимирович Путин тоже сильно не стремился к победе (так как я был внутри этого штаба, я все это видел). Можно предположить, что Владимир Путин в последние две недели перед выборами уступил место начальника штаба Людмиле Борисовне Нарусовой, которая стремилась к победе, но не знала, как это сделать. Штаб наполняли люди довольно странные, скажем так, не вполне адекватные, что приводило к тому, что люди бежали оттуда на Невский, дом 30, где находился штаб Владимира Яковлева, и прибегали к его супруге Ирине Ивановне с информацией и с деньгами. А в этом штабе людям обещали все, что им надо. "Что ты конкретно готов сделать для нашей победы?" – "То-то". – "А что тебе надо? Универсам? Получишь универсам. А тебе что надо? Должность директора телевидения? Получишь должность директора телевидения. А тебе что надо? Кредит Сбербанка? Хорошо, получишь кредит. А тебе? 700 тонн цветного металла? Хорошо. А тебе? Заброшенную военную часть? Пожалуйста, получишь". Всё решалось.

Я сам приводил тогда к Анатолию Александровичу одного бизнесмена, который пытался вложить деньги в его предвыборную кампанию. Я организовывал эту тайную встречу в одном заведении. И этот человек спросил, что он будет иметь, если вложит 500 000 долларов в это мероприятие, на что Людмила Борисовна сказала: "Вы будете иметь порядок в городе и возможность делать бизнес". Бизнесмен ответил: "Спасибо. Я понял". Когда мы вышли с этой встречи, он сказал: "Теперь веди меня к Юрию Болдыреву".

А какова была тут роль Владимира Путина? Как на него повлияло и повлияло ли поражение Анатолия Собчака?

Я был у Путина буквально в день проигрыша. Он сидел, как всегда, у себя в кабинете на первом этаже. В приемной стоял его "адъютант" Игорь Сечин, самый лучший, самый преданный адъютант на свете. И я скажу, что Путин был абсолютно спокоен. Я его спросил: "Ну, что?" Он отвечал "Я с НИМ говорил". В этих кругах модно не называть имя своего врага. В данном случае Путин говорил про Яковлева: "Я с НИМ говорил. ОН предложил остаться. Я сказал – нет". Я спросил: "Куда ты пойдешь?". Он ответил: "Не знаю. Никуда". Месседж был такой: "Все, я ухожу, ребята. Меня больше нет в этой системе". Сейчас я сильно подозреваю, что проигрыш Собчака был заранее обговорен, что в этой истории вся команда, которая работала на Собчака, была совершенно непрофессиональной. Даже не говоря о стратегии выборов, о психологии, технологиях и прочем, они не умели грамотно писать по-русски! И во главе этого стояла Людмила Борисовна Нарусова.

Путина последние две недели перед выборами в штабе не было. Может, он там и появлялся, но право на все действия было выдано Нарусовой. Она собирала людей, принимала решения, определяла, что делать, и лучшего способа сдать эту партию не было. Достаточно было отпустить эти вожжи, и Собчак проигрывал.

Я думаю, Путин это сделал сознательно. Он был человек очень системный, и мы видим, что он – человек системный, работает исключительно в системе и очень четко относится к своим обязательствам, своему окружению, своим словам. Когда ему что-то не удается выполнить, он очень сильно переживает. Это отличительная черта его характера. Можно вспомнить его "майские указы", которые давно уже не актуальны, но за невыполнение которых до сих пор шпыняют губернаторов. Я предполагаю, что Путин уже тогда получил прямые указания от руководителей спецслужб и непосредственно от Ельцина о том, что Собчак опасен, что он не системен, неуправляем, непредсказуем и в случае, если он не проиграет и не покинет политический горизонт, он сможет представлять опасность на выборах следующего президента.

Надо понимать, что все элиты: и российская, и американская – с ужасом смотрели на Бориса Николаевича, который выделывал такие "загогулины", что было ужасно. Все понимали, что он пьет, что он неуправляем, что вокруг него – "кошмарная тусовка" – люди абсолютно не системные, с которыми совершенно непонятно, как договариваться, и завтра может быть все что угодно. А все хотели остаться при своих. И все были обеспокоены преемственностью власти в России, поисками нужной фигуры, которая должна быть системной, на которую есть серьезный компромат и которая никогда не вырвется за пределы этого компромата. Он должен быть молодым, "Ельциным наоборот". И он должен быть своим для военных, для ФСБ, для ментов, для банкиров, для дипломатов, для бандитов – вообще, своим для всех центров силы.

Я думаю, на тот момент никто не выбирал Путина, но все прекрасно понимали, кто должен быть преемником. Тогда, конечно, был большой кастинг. Разные группы выдвигали свои кандидатуры. Но команда, которая находилась в Петербурге, скорее всего, осознавала, что Собчак вдруг ни с того ни с сего может выставить свою кандидатуру на выборах президента, и он может выиграть! Это был ужас. Ведь если он выиграет, то станет непонятно, с кем можно договариваться. С Людмилой Борисовной? С Путиным? С кем? Собчак же поменяет всех. Он же неуправляем. Он может отнять у людей собственность, откатить назад приватизацию, принять какие-то другие законы – боже мой…

Я думаю, что проигрыш Собчака был обговорен со всеми, и Путин не случайно в тот момент отпустил бразды правления. Он это сделал сознательно. И ему было обещано место в Москве – самое-самое вкусное, о каком можно было только мечтать! Зарубежная собственность. Управление делами президента. Контрольное управление. Заместитель Павла Павловича Бородина. Ему было предложено. И на тот момент это была сделка, в которой он, как офицер госбезопасности, выполнял, возможно, как он считал, свой государственный долг, делая то, что ему поручено, и понимая, что его судьба – в безопасности, жизнь его радужна, а ее перспективы хороши. А для этого надо было сделать только одну вещь: просто завтра не приехать в кабинет Маневича, где заседал штаб Собчака.

Этот проигрыш был абсолютно закономерен, и все дальнейшее было абсолютно закономерно, включая и отъезд Собчака из России, и возвращение в Россию. А самое закономерное во всем этом была его преждевременная трагическая смерть в Калининграде в канун выборов президента РФ Владимира Владимировича Путина. История не знает сослагательного наклонения, но, если представить себе, что Собчак не умер бы тогда, а остался жив и претендовал бы, не мог не претендовать, на какую-то высокопоставленную должность… Не мог же Путин, став президентом, не назначить его главой, например, Конституционного суда, тем более что он блистательный юрист. Учитель президента! Он мог бы стать председателем Верховного суда, представителем России в ООН, ректором университета и т.д, и на любой из этих должностей, в случае малейших разногласий с Путиным, он бы начал говорить то, что думает, и то, что чувствует. Он всегда это делал. Механизмов сдерживания у него, как известно, не было. А эта правда-матка нанесла бы колоссальный ущерб Путину и его команде. Я думаю, что его уход из жизни был предопределен. Я не говорю, что это было заказано непосредственно Путиным, но это могло быть заказано и обеспечено теми, кто хотел видеть Путина во главе государства. Таких было много, – отмечает журналист, политолог Дмитрий Запольский.

Источник: Радио «Свобода»