Правительство попало в ловушку

Инфляция всегда на руку правительству, потому что в таких условиях ему легче выполнять доходы по бюджету. Если же идет дефляция, значит и НДС, и таможенных платежей, и акцизов становится меньше, а это и есть составляющие падающих цен.

Но у нас может быть такая же проблема, как и у Америки. Они печатают деньги, раздают их бесплатно банкам, но те, вместо кредитования реального сектора, уходят в рынки биржевых товаров (металл, нефть, газ), тем самым непомерно задирая цены и мотивируя инфляцию, потому что все эти товары являются базовыми для экономики.

Об этом в пресс-центре «Главкома» дискутировали президент Центра рыночных реформ Владимир Лановой и экс-заместитель главы Нацбанка Сергей Яременко.

Володимир Лановий: «Уряд стояв перед вибором: або неплатежі заробітної плати, або інфляція»

Сьогодні ми можемо ясно побачити причини галопуючого стрибка цін протягом серпня-вересня. Багато «кардинальних» рішень уряду поступово вели до зриву цінової вартісної стабільності суспільства. Починалося все з заяви про підвищення ціни на газ на 50%, тому що, вибачте, це важливо для «Нафтогазу України», у якого фінансові проблеми. Різні суб’єкти зреагували по-своєму, але для багатьох це стало сигналом до підвищення цін.

Другою сходинкою була заява про підвищення тарифів на житлово-комунальні послуги. Якщо зростає тариф на ЖКП, то треба індексувати ціни і на інші побутові потреби та продукцію широко вжитку. Так і відбулося: виробники, постачальники і продавці почали підвищувати ціни на товари народного вжитку.

Що стояло за лаштунками загального процесу зростання цін? Уряд зробив декілька активних операцій позичкового характеру. За літній і вересневий період уряд запозичив на внутрішніх і зовнішніх ринках кредитів на суму, яка майже досягає 100 мільярдів гривень. 34 мільярди гривень було запозичено на міжнародних ринках, в тому числі і у російських банків, і облігацій, і Міжнародного валютного фонду. 58 мільярдів уряд запозичив на внутрішньому ринку шляхом випуску різного типу боргових інструментів - ОВДП (36 мільярдів) «плюс» облігації, пов’язані з податком на додану вартість, «плюс» рекапіталізація банків.

Згідно закону про бюджет на цей рік, дефіцит бюджету має складати 5,3% - це приблизно 56 мільярдів гривень. Також було заплановано, що 23 мільярди буде погашення старих боргів і оплата відсотків. В сумі 56 і 23 – приблизно стільки треба взяти позичок. На жаль, за 9 місяців цей план по позичкам набагато перевищено. Хоча змінами до закону про бюджет, які були внесені в літні місяці та вересні, уряд розширив свої можливості запозичати до 117 мільярдів на рік. Це відбувалося тому, що економіка знаходиться в стані серйозної депресії і практично по всіх видах податкових платежів план не виконується, за цей період десь на 15 мільярдів. Нагадаю, що в першій половині року багато підприємств, особливо на сході України, платили свої податкові зобов’язання наперед, зокрема, по прибутку, рентній платі та іншим платежам. В кінці року вже податків не буде, вони заплачені. Уряд діяв шляхом укріплення своєї фінансової позиції збільшенням запозичень. 117 мільярдів – це значно більше, ніж минулого року взяв уряд Тимошенко.

Що відбувається далі? Уряд фінансує дефіцит бюджету, але не повністю використовує ці кошти. Він виплатив 53 мільярди з грошей, які сьогодні запозичив, а 28 мільярдів залишає на своїх рахунках, не використовує їх. Буквально за один місяць залишок коштів на рахунках бюджетну зріс на 28 мільярдів. Уряд убезпечив себе, взяв кредити і тримає їх при собі.

Крім того, що у вересні він зробив серйозні ін’єкції в економіку. Казначейський рахунок за вересень зменшився на 11 мільярдів. На казначейський рахунок приходять платежі і в той же день вони перераховуються на різні потреби держави, міністерств, областей і т.п. Таке зменшення означає, що уряд почав активно збільшувати виплати з бюджету в ці місяці. Чому він це робив? Невже він не розумів, що через це буде зростання цін по основній частині всіх актуальних товарів для населення? Справа в тому, що в першій половині року через такі бюджетні нестачі почали зростати неплатежі по заробітній платі, особливо на сході України в секторах сировинної економіки – шахти, електростанції, металургійні комбінати, машинобудівні заводи. Тобто, ситуація така: або неплатежі заробітної плати, або інфляція. Зупинилося кредитування банками промисловості, якщо уряд не платить дотацій вугільникам, то, значить, не надходять платежі всім постачальникам вугільних шахт і по заробітній платі, за електроенергію вони не платять, значить, і електростанції не мають платежів. Тобто, відповідні ланцюжки припиняють працювати, як тільки призупиняються чи не виконуються платежі з бюджету в реальний сектор економіки.

Отже, стояла дилема і уряд вирішив, що в серпні варто скинути 16 мільярдів облігацій ПДВ, сподіваючись, що нічого не зміниться. Але так не відбулося, тому що 16 мільярдів ПДВ були забезпечені в деякій частині сумами з банківських рахунків, банки купили ці облігації, а значить, гроші, які у них лежали, пустили в обіг. У вересні уряд сам здійснив відповідні збільшення фінансування в межах 11-13 мільярдів на місяць більше, ніж заплановані 20 мільярдів, – це величезне збільшення готівкових платіжних засобів в економіці. Поправили ситуацію з неплатежами по заробітній платі, але це одразу відгукнулося зростанням цін. Зреагували не тільки власники супермаркетів, магазинів, а й організовані компанії, асоціативні групи. Скажімо, ціни на яйця зросли на 50%, що не є грошовими надлишками в платіжній системі, а змовою великих постачальників такого товару.

В цьому році джерела інфляції пов’язані з одностороннім підвищенням цін на послуги, що мають зв’язок з газом та побутовими послугами. Ми маємо одноразові викиди фінансових ресурсів у великих сумах через фінансування великого дефіциту бюджету, який мабуть буде більший, ніж планувався, тому що доходів немає. Ми маємо ситуацію з одноразовими викидами ПДВ-облігацій. ПДВ треба було повертати протягом року, а їх повернули за один місяць. Тепер ми маємо великий залишок коштів на рахунках уряду, біля 30 мільярдів. Що він буде з ними робити? Якщо він знову через політичні мотиви зробить ін’єкції, вони призведуть до нового стрибка цін. Якщо він не буде робити ін’єкцій, то йому буде дуже важко звести свої зобов’язання і відновити заборгованості по заробітній платі і іншим проявам системи, яка потрапляє в кризу неплатежів, падіння виробництва і т.п.

Щоб підтвердити штучність підвищення цін в багатьох напрямках, особливо там, де діють монополії, наведу приклад, що сектор житлово-комунальних та різного типу інших міських послуг прибутковий в цьому році і минулому. На відміну від металургії, хімії і навіть торгівлі, які були збитковими у минулому році і в поточному також. У нас прибутковий транспортний зв'язок ,тому що там весь час тарифи летять вгору. Прибуткове сільське господарство, тому що, як би його не травили, а воно у нас чомусь є.

В принципі проблема полягає не просто в тому, що хтось підвищив ціни і хтось це підтримав, а в тому, що у нас немає ринків і їхнього регулювання. Ринки мають бути саморегульованими, якщо вони конкурентні, або ж спеціально регульованими незалежними регуляторами, якщо вони органічно чи природно монополістичні. Інфляція завжди на руку уряду, тому що коли є інфляція, легше виконувати доходи по бюджету. Якщо дефляція, то значить і ПДВ, і митних платежів, і акцизів менше, тобто всього того, що є складовими падаючих цін.

Сергей Яременко: «Почему у нас развивается инфляция, если во всех странах все направлено на борьбу с дефляцией?»

Как ни парадоксально, но инфляция у нас не от переизбытка денег, а от их недостатка. Необходимо учесть то, что базовые принципы нынешней экономической модели перестали действовать в экономике. Эта модель работает на восходящей стороне пирамиды, а мы уже два года находимся на нисходящей стороне. Таким образом, те принципы и оценки, которые даются, абсолютно не соответствуют реальному состоянию, многие эксперты и экономисты удивляются, почему они не срабатывают? Именно непонимание того, что необходимо принимать какие-то новые меры затягивает этот процесс и не дает правильно оценить то ли элите, то ли власти, а что же нужно сделать. И мы пользуемся все время посылками монетарной школы. Монетаристы в данный момент не хотят расстаться с той идеей, которую они проводили на протяжении сорока лет. Это явилось обычным и естественным результатом той политики, и в данный момент признаться в том, что она была тупиковой или ошибочной, невозможно и отсюда все беды. Мы постоянно ищем рецепты в той прежней модели, а их там нет.

Возьмем инфляцию, но говорить, что это очень плохо, нельзя. Инфляция необходима, и с этим все согласились, спорят только о ее размерах. Украина наблюдает с неким запозданием, что же делается на внешних рынках, о чем говорят G7, G20, министры финансов в ожидании какого-то чуда от Сеульской встречи. Они являются политическим пиаром, ведь уже за 20 дней до встречи в прессе должны быть рецепты, которые подготовлены. Их отсутствие говорит о том, что опять эта встреча будет безрезультатной с констатацией того, что все не так плохо, ситуация неустойчива, но необходимо мирится, не обращать внимания на действия FRS по печатанию денег, не разжигать валютных войн. Сегодня уже говорят о торговых войнах, дальше будут другие разновидности подобных войн, потому что каждому государству «своя рубашка ближе к телу» и оно будет защищать свои собственные экономики путем нарушения прежних глобальных договоренностей. Таких как валютная система курсообразования, ВТО и других политических соглашений, которые сейчас уже либо дают какие-то трещины, либо являются результатом тех экономических тупиков, к которым мы пришли.

Процессы, которые сегодня происходят в Украине, не могут описываться рецептами, заложенными в монетарной модели развития. Мы критикуем, что большие займы у нашего государства - аж 58 млрд. в национальной валюте на внутреннем секторе. Но если смотреть с точки зрения здравого смысла и понимания логики развития экономики, ее связи с монетарным, валютным сектором и т.д., мы можем дать другие оценки тем явлениям, которые происходят. Первое: если правительство заняло 58 млрд. грн., то это происходит на фоне жесточайшей фискальной политики, нагрузки на предприятия (уже никто не убежит, чтобы не заплатить), уход в «тень» слабо вероятен. Второе: эти займы производятся в финансовом секторе, который разделяется на внутренний и внешний. Внешний рынок занят своими проблемами и особого потока «горячих» денег в Украину не наблюдается. Но если бы эти деньги и поступали, то надо помнить, что мы неустойчивый рынок, который заключает в себе риски. Это было бы разгрузкой для нашей банковской системы. С другой стороны, это всегда связано с давлением на валютный рынок, колебаниями, ревальвацией и на выходе девальвацией. То есть, это неустойчивость экономики.

Плохое не в том, что правительство заняло эти деньги, а в том, что на фоне уменьшения и падения кредитования внутренней экономики, этот ресурс направлен на госдолг. Вытянут же он и из экономики в целом, и из банковской системы и ослабляет кредитование реального сектора. Второй момент: если этот портфель составляет 7% кредитного портфеля, то на фоне уменьшения в целом где-то на 1,5-3% кредитования сначала года всей банковской системы реальной экономики, если мы отнимем 7%, то получается уже минус восемь. Таким образом, основной ресурс для развития нашей экономики – это оборотные средства, а в силу малой монетизации или наличия собственных денег у предприятий, они пользуются заемными средствами. Заемные средства уменьшаются в виду ненадежности клиентуры и отвлекаются на деньги правительства. Но правительство их перераспределяет, вынимая их из экономики, выдерживая политическую планку, оно погашает населению. А социальные выплаты у нас перераспределяются уже не в пользу национального сектора. За два года мы сформировали такую экономику, при которой потребление населением все более сдвигается в пользу импортированных товаров. Таким образом, правительство попало в ловушку. Условно они получили нехорошее наследство в виде стагнирующей экономики и огромных внешних заимствований через МВФ и извне. Теперь получилось, что с целью сохранения валютных резервов нынешнее правительство переключилось на внутренний рынок, таким образом уменьшив и проценты по внутренним займам. То, что это в национальной валюте, - положительный фактор, но отрицательный тот, что мы поворачиваемся к 1998 году в России, когда ничего не было лучше, как кредитовать правительство. Вы знаете, что это закончилось лопнувшей конструкцией.

Я долго думал и сопоставлял, почему у нас развивается инфляция, если во всех странах все направлено на борьбу с дефляцией. Дефляция – это обратное течение по отношению к инфляции, но опасно тем, что на фоне уменьшающегося спроса происходит снижение цен, некоторые предприятии оказываются на грани рентабельности и закрываются, что приводит к безработице с соответствующими политическими последствиями.

При инфляции не разрушается финансовый сектор. Поэтому в данной ситуации получается, что дело не в том, что много займов, а в том, что они производятся из не выполняющего в целом своих функций банковского сектора. Он не кредитует экономику и спасается в сужении денег правительству. В данной ситуации необходимо разрубить гордиев узел, который заключается в том, что деньги то могут быть влиты в банковскую систему, но они не дойдут до реальной экономики. Это происходит потому, что банки за предыдущие два года сформировали непомерно дорогой ресурс – свои пассивы и теперь могут отдать их только под ставку не ниже 20%. На фоне тех ставок, которые укоренились на внешнем рынке в других экономиках (0, 2, 1, 3%), это совершенно неконкурентная среда.

Недоступность кредита, его дороговизна и лишили нас тех преимуществ, которые мы должны были изъять как украинская экономика из девальвации курса. Девальвация была очень глубокая до 60%, с 5 до 8 грн., и это должно было защитить внутренний рынок от импортных товаров. Но поскольку банки в то время остановились в кредитовании, спасая ликвидность, правительство влило в них огромные деньги до 40-70 млрд. грн., но эти средства через валютный рынок ушли из Украины и опять восстановилась та же недостающая ликвидность. То есть, они не дошли до реального сектора.

Таким образом, мы спровоцировали падение. Банки, продолжая спасать себя как учреждения, привлекали ресурс под 20-25%, таким образом, загоняя себя в будущем от кредитования своих активов. Теперь мы видим по результатам 2009 года: они показали прибыль (некоторые - убытки) и заявили о том, что они спаслись. Но они не посмотрели на свои активы, которые за это время превратились в труху и теперь под эти активы необходимо формировать резервы из тех денег, которые не выжали из экономики. Формирование резервов опять отвлекает средства от кредитования экономики и страшно завышает процентную ставку.

На мой взгляд, основным процессом, который послужил повышению цен, являлась структурная диспропорция между действиями Центробанка, коммерческих банков и собственно экономики. Процентные ставки до 30% - это одна треть, она должна была быть заложена в цены товаров, плюс неурядицы на рынке сельхозпродуктов, плюс газ, нефть и т.д. Точно такая же проблема и у Америки, у Обамы: они печатают деньги, раздают их бесплатно банкам, но те, вместо кредитования реального сектора, уходят в рынки биржевых товаров (металл, нефть, газ), тем самым непомерно задирая цены и мотивируя инфляцию, потому что все эти товары являются базовыми для экономики. Там на фоне падающего спроса закладываются огромные цены, что тормозит развитие экономики.

В данной ситуации мы попались на тот миф, о котором я все время напоминаю: любые эксперты рассматривают в первую очередь расходную часть, а это бюджет, но никто не смотрит туда, где этот источник образуется, в начало цепочки – в экономику и действия коммерческих банков и Центробанка. И тут выходим на то, что мы совсем забыли о регуляторе – Национальном банке, без действий которого ничего разрубить в этой цепочке нельзя. Но поскольку НБУ в силу принятого летом дополнения к закону стал совершенно наднациональным и не работает с экономикой, он не реагирует на те проблемы, которые образовываются в стране. Цифры, которые написаны в меморандуме, выполняются, 15-16% роста монетарной базы, но это абсолютно недостаточно и смотря куда уходит. Без пересмотра этой модели ничего сделать уже нельзя.

Что касается НДС, то я был и остаюсь сторонником того, что при этой модели он неправильный в целом, потому что реальный сектор не получил тех денег, которые должен был получить. Они опять ушли в финансовый сектор, там после дисконта в 50% реальный сектор получил 50% и то под заклад этих документов.

Я считаю, что НДС – это деньги, изъятые из экономики. Должны они были решаться займом правительства напрямую у Нацбанка без всякого рынка и впрыскивания этой всей массы в экономику. Ничего страшного в этом нет, потому что мы должны были восстановить статус-кво, который был нарушен путем изъятия НДС и невозврата его в экономику на протяжении полутора лет. Если бы это работало, то мы бы получили реальную картину, которая сложилась на сегодняшний день. Если мы вычтем процентные ставки, недополучение НДС и т.д., то мы получим реальное состояние национального экономического сектора, который не конкурент по отношению к внешним товарам. Поэтому мы видим парадоксальные вещи: на фоне падающего спроса увеличение импортного товара, перекос в платежном и торговом балансе и опять падение национальной экономики. Эти перекосы никакими займами вы не исправите. Необходимо принципиальное изменение монетарной и кредитной политики Центрального банка и правительства вплоть до моратория на повышение процентов. Без этого не обойтись.

Вы говорили о проблемах, насколько я понял, проблема в Азарове...

Сергей Яременко: Я такого не говорил. Я сказал о том, что правительство попало в ловушку. Мы все разбираем расходную часть и не формируем доходы, а если сидеть на расходной части, то все действия уменьшают доходную часть, то есть, нет источника, из которого бы он формировался. При этом еще больше закручиваются гайки, увеличивается нагрузка на предприятия. А это не что иное, как падение конкурентоспособности, и предприятия пытаются выжить путем уменьшения продукции и увеличения цен на единицу.

Владимир Лановой: То, как действует правительство, – это, извините за банальность, резать курицу, которая приносит золотые яйца. Оно подавляют экономику, и этим самым хочет решить сегодняшние проблемы.

Сергей Яременко: Правительство сегодня находится в неизбежной ловушке не по своей вине, а по вине того, что у нас забрали самый суверенный орган – Национальный банк. Его нет как государственного, он существует отдельно, совершенно не реагируя на то, что происходит в экономике.

Владимир Лановой: Правительство не попало ни в какую ловушку, оно само ее расположило. Бюджет принимался с ростом в 30%, а экономика не растет, падает в своей платежеспособности. Этим уже было заложено, что бюджет нуждается в огромных заимствованиях, дефиците и в превышении выплат, которые идут в экономику по сравнению с товарной массой, которая формируется в экономике. Это элементарно.

Сергей Яременко: В Америке дефицит 10%, а у нас - 5%. Для поддержания в условиях кризиса возрос суверенный долг.

Владимир Лановой: Американская модель существует таким образом, что дефицит товара в условиях печатания американских денег поддерживается огромным импортом. Импорт превышает экспорт на суммы, которые уже доходят до половины триллиона долларов, и товары поступают под эту денежную массу.

Сейчас снова поднимался вопрос о возможности расчета с Россией рублями, наверняка речь идет о газе. Как скоро это может произойти?

Владимир Лановой: Это для экономики абсолютно не нужно, это политические заявки о способах определенной интеграции. На самом деле, мера стоимости важна в той мере, в которой она устраивает обе стороны. А она буде устраивать обе стороны тогда, когда она будет стабильной по своему эквиваленту. Если это будет рубль, он начнет либо девальвировать, значит, в пользу России, либо ревальвировать – в пользу Украины. Самое лучшее – это стабильное средство платежа и мера стоимости между двумя или многими странами.

Сергей Яременко: Абсолютно близорукая позиция. Это начинается на фоне ослабления и неизбежного появления третей ступени – появления региональных валют. В условиях кризиса разговоры будут усиливаться, и оно будет находить применение.

Еще в 90-тые годы я говорил о том, что никакая из наших стран не может активно развиваться, и обречена на деградацию, что и произошло, по той причине, что мы приняли валюту третьей стороны в расчетах между собой. Наш экспорт за СКВ никогда не позволял рассчитаться с дефицитом даже по отношению к «эскавешным» странам, потому что мы покупали товара больше. Итого у нас на Россию вообще не оставалось доллара, чтобы рассчитываться за газ и нефть. Это пылесос, который должен был неизбежно когда-то привести к краху, потому что мы на две страны используем валюту, которая у нас не может образоваться в избытке от торговли с третьей страной. Тут надо было действовать, но жадность России и засилье олигархов ставились над государственными интересами, и они хотели, чтобы все им платили за газ в СКВ. Откуда у нас могла быть СКВ? Поэтому мы начали требовать СКВ за наши товары, которые мы туда грузили. Таким образом, доля рубля всегда сокращалась на фоне расширения доли торговли Россия-Украина и по ценовому, и физическому составу до 35-40%, доля рубля сокращалась, сейчас составляет 5-7%, все остальное в СКВ. Поэтому это бред государственных деятелей, которые это доводили.

Кому это надо, мы знаем. Продолжают настаивать на том, что только доллар является всемирной расчетной единицей, и только он способен обеспечить баланс расчета всех стран. Что мы и видим, 35 миллиардов валютных резервов у нас есть, но использовать их мы не можем, потому что они сидят в бумагах правительства Соединенных Штатов. Таким образом, для того, чтобы удерживать свой платежный баланс, потому что им трудно, мы должны дозанимать деньги для регулирования своего торгового баланса. Почему-то этого не видят, а критикуют только за 58 миллиардов каких-то наших гривен.

Какой ваш прогноз инфляции в октябре? Сможет ли правительство до конца года вложиться в 13,1%, как это было сказано ранее?

Сергей Яременко: При нынешней политике ничего ни у кого не получится. Меняется модель управления монетарными инструментами в мире. Мы являемся встроенной в эту модель частичкой, которая не может противостоять тем или иным процессам. Но в каких-то местах она может не усугублять, а противостоять, в каких-то, наоборот – способствовать. Таким образом, надо находить свое место, чего не делают.

Володимир Лановий: Бюджет не буде отримувати тих планових надходжень, які були. Значить, йому треба випускати додаткові гроші шляхом збільшення дефіциту, який буде зростати до кінця року, і така грошова маса надвисає над попитом, пропозицією на ринках. Але деякі ресурси у уряду є. Він здійснював політику, коли платіжний баланс України по надходженням валюти за 9 став на 6 мільйонів доларів більше, ніж витік валюти. Це було зроблено в першу чергу за рахунок майже 5-ти мільярдів доларів урядових запозичень, а все інше - це запозичення підприємств і невелика частка притоку іноземних прямих інвестицій.

Отже, у нас на відміну від минулих років, коли платіжний баланс був від’ємний, уряд зараз потягнув ковдру на себе. Саме ці запозичені долари підтримують курс, тому стабільність долара тільки в межах цього періоду, а далі невідомо. Ця зайва валюта буде допомагати притоку імпортних товарів, після жовтня ми знову побачимо його зростання, що, можливо, трошки послабить потуги, які підштовхують інфляцію. Окрім того, з так званими регульованими або просто державноустановлюваними цінами до виборів нічого не буде. Всі ціни тримають для того, щоб 1 грудня всіх нас «обрадувати» підвищенням цін на житлово-комунальні, транспортні послуги і т.д.

Інфляція буде динамічною. Можливо, вона буде більше 13%, але статистика нам покаже менше, оскільки чим більше індекс інфляції, тим менше реальне зростання ВВП. Отже, з політичних міркувань ціни будуть стримуватися, що знову буде приводити до серйозної нестабільності і по товарному ринку, і по фінансових індикаторах.

Отже, уряд зацікавлений в зниженні курсу гривні. До якого рівня він може впасти?

Володимир Лановий: Коли курс долара зменшувався, тобто відбувалося посилення гривні на внутрішньому ринку, це виразилось в тому, що курс впав з 8 до 7,89. Це було достатньо штучною політикою Нацбанку, тому що в цей період експорт продовжував бути меншим за імпорт, іноземні прямі інвестиції в Україну майже не надходили. Отже, реальних валютних ринкових ресурсів для укріплення курсу гривні не було.

Така курсова політика була задіяна спеціально, тому що обвал курсу у 2008 році привів до шаленої втрати довіри до грошової одиниці України, призупинилися фактично депозити і т.п. Це була штучна політика по поверненню довіри до гривні. Зараз почався зворотній процес, який буде наближати курс до реальних його значень. Знову ж таки, Національний банк розуміє, що підтримка курсу є достатньо штучною, тому що вона базується на запозиченнях, а не на доходах експортерів чи прямих інвестиціях, і продовжується процес повернення грошей з банківських установ. Це дуже недалекоглядна позиція фінансових установ Європи і світу. Тому що насичення України доларом, а не повернення їх, – це спосіб розв’язати проблеми економіки Євросоюзу. Буде більше валютних кредитів всередині України і буде надходити більше автомобілів.