Зимние записки о будущем украинской экономики

Если когда-нибудь некий «Чарльз Дарвин» попробует создать теорию эволюции в экономике, то направление реформ в Украине будет названо «тупиковой ветвью», что то наподобие неандертальцев, которые также зашли «в тупик», дав зеленый свет «человеку разумному».

Так и наша страна, уже давно уперлась в невидимую стену до характерного хруста «бампера», но продолжает упорно двигаться вперед, хотя зазора для этого движения практически нет.

И дело тут вовсе не в особой «украинской грусти».

Те же неандертальцы, говорят, были вполне симпатичными ребятами, просто не очень общительными и были банально съедены нашими предками с голодухи.

Точно так же и сегодня, мы фактически расчистили для своих конкурентов место в глобальной пищевой цепочке добавочной стоимости.

Посудите сами: при надлежащем темпе реформ Украина могла накануне войны находится на польской экономической орбите с размером ВВП выше 500 млрд. дол.

И как минимум в два раза больше, если оценивать по паритету покупательной способности.

Но вместо нас, товары с высоким уровнем добавочной стоимости продают поляки, чехи, китайцы, турки.

Для них, наше сырьевое проклятие – по сути двойная победа.

С одной стороны, Украина – это почти безграничный источник дешевого сырья (руды, зерна) и полуфабрикатов (металла, подсолнечного масла) с помощью которого те же турки выпускают значительно более дорогую продукцию металлургии и пищевой промышленности.

А с другой – мы добровольно уступили свое место под солнцем, дав прямым конкурентом не только фору в виде нашей доли в мировом рынке сбыта и в общем объеме глобальных инвестиций, но еще и подарили им самое дорогое, что только может быть у человека и страны – время.

Тридцать лет. А это дорогого стоит.

Потерянные поколения они вообще дорого обходятся любой стране, порождая социальную фрустрацию, разочарование и массовую трудовую миграцию.

Ключевая причина – структурные реформы экономики в Украине пытаются проводить при отсутствии необходимых институциональных изменений.

Звучит мудрено, на за этой лишь на первый взгляд «накрученной» фразой стоит достаточно простой смысл.

Государство пытается применять всевозможные стимулы в виде дерегуляции и льготных режимов налогообложения при полном вакууме институциональной среды и отсутствии даже минимального набора общественных и рыночных институтов, призванных упорядочивать эту хаотическую энергию в позитивный эффект.

Используя знаменитую теорию великого ученого Ильи Пригожина, хаос в виде энтропии может создавать позитивный эффект при наличии определенных условий равновесия системы.

Простой пример: газовая горелка и чайник.

Сгораемый газ и выделяемое тепло – энтропия в чистом виде.

Но если на горелку поставить чайник, можно вскипятить воду.

В то же время, если чайник вовремя не убрать – он сгорит и энтропия победит.

Рынок – это также регулируемый хаос.

Возможно, извне – с помощью государства. Или изнутри – с помощью пресловутой «руки рынка».

Применительно к Украине, горелка уже давно включена и газ горит, но чайник стоит в соседней комнате, при этом, те, кто попроворнее, вместо кипячения воды жарят на общей конфорке свои шашлыки.

Усиление экономической энтропии приводит к появлению постоянно действующих экстерналий, то есть воздействию рыночной транзакции на третьих лиц, не опосредованное рынком.

Как экстрасистолия в нарушении работы сердца.

Слабость ключевых институтов нивелирует любые позитивные идеи, в том числе и фискальные.

Дерегуляция бизнеса – приводит к росту цен и появлению монополий. Почему?

Нет эффективной антимонопольной системы.

Снижение налогов и начислений на фонд оплаты труда – лишь к росту маржи ФПГ и дальнейшей тенизации зарплат. Почему?

Нет настоящих профсоюзов. И так далее по списку.

Украина пребывает в так называемой «институциональной ловушке».

Это когда каждый экономический агент пытается выиграть на индивидуальном уровне, но проигрывают все.

Возьмем к примеру снижение налогов и сборов.

Хороший пример – сокращение единого социального взноса до 22% под благовидным предлогом детинезации заработных плат, хотя реальная причина была куда прозаичнее:

основные плательщики ЕСВ отнюдь не малый и средний бизнес, а крупные ФПГ, у которых сотни тысяч штатных работников, а размер ЕСВ исчисляется миллиардами, причём на крупных предприятиях платят в основном «в белую».

Не трудно подсчитать, что уменьшение ЕСВ позволило владельцам крупнейших холдингов страны сэкономить миллиарды гривен, которые вряд ли пошли на дополнительное увеличение фонда зарплаты.

Это доказывает простейший расчет.

Поступления ЕСВ в ПФУ были примерно на одном уровне в течение 2013 – 2015 годов.

То же самое, можно сказать о государственных дотациях на выплату пенсий: в пределах 61-64 млрд. грн.

Ситуация кардинально изменилась в 2016 году, когда ПФУ вследствие снижения ставки ЕСВ «потерял» почти 63 млрд. грн., а государственные дотации возросли на 81 млрд. грн. до фантастической цифры в 142 млрд. грн.!

В 2018 году, ситуация с ЕСВ частично улучшиться, но увеличение сборов ЕСВ продиктовано ростом размера минимальной зарплаты, прежде всего в государственной секторе экономики.

А дотации государства выросли до почти 200 млрд грн.

Большой бизнес просто переложил бремя содержания ПФУ на плечи государственного бюджета.

Формально, размер уплаченного бизнесом ЕСВ вырос с 168 млрд. грн. до 214 млрд. грн., но произошло это благодаря инфляции, которая за последние годы превысила 100% и девальвации гривны, повлиявшей на рост гривневых доходов экспортеров.

В каком варианте, бизнес выделил бы сэкономленные им 70-80 млрд. грн. в ценах 2016-го года на рост зарплат?

Лишь при условии наличия эффективного диалога между работодателями и наемными работниками.

Диалога, приводящего к консенсусу в понимании уровня оплаты труда.

Но для этого нужен такой институт как профсоюзы и правильная государственная политика в определении минимальной почасовой оплаты.

А этого как раз у нас и не нет.

Это приводит к тому, что каждый украинец в среднем недополучает примерно 30% своей оплаты труда.

Или возьмем такую излюбленную тему наших реформаторов как дерегуляция. К чему она приводит?

Как это ни парадоксально – к монополизации экономики.

Структура украинской экономики представляет собой изъеденный, засохший остаток «швейцарского сыра», дыры в котором – плод творчества основных финансово-промышленных групп страны.

Лишь 42% экономики (по объему выпущенной продукции) формируется в конкурентной среде.

Почти 17% распределено в системе коллективного доминирования (олигополии), где удельный вес трех самых крупных участников превышает 50% рынка.

На рынки с единоличным доминированием (доля одного участника составляет треть общего объема), приходится 31%.

Еще 10% – это классические монополии, где удельный вес одного участника превышает 90%.

Таким образом, олигархическая концентрация современной украинской экономики превышает показатели даже милитаристской Японии.

И происходит это потому, что у нас «отсутствует» такой важный институт как антимонопольный комитет.

Точнее сказать он есть, но о нем почти не слыхали операторы рынка топлива и торговые сети, ставящие такую наценку, которая обеспечивает им мегаприбыли.

Хотя в западных странах, проверок антимонопольного комитета боятся побольше чем налоговиков.

Отсутствие этого института обходится каждому из нас в переплате стоимости товаров и услуг.

Суммарно мы теряем в год примерно 20-30% от общего уровня своих затрат.

Именно во столько обходится украинцам неэффективная антимонопольная политика.

С учетом потерь в зарплате, речь идет о 40% (минимум) ресурсов домохозяйств.

Принимая во внимание, что доходы и затраты населения в 2021 году составили по 4,6 трлн грн, речь идет о суммарных потерях в «институциональных ловушках» примерно 2 трлн грн в год финансовых ресурсов домохозяйств.

По довоенному курсу – 80 млрд дол ежегодно.

Именно во столько можно оценить и капиталоемкость рентной модели экономики, нашу антиэффективность.

Теперь понятно, почему десятки миллиардов внешних кредитов лишь ухудшили наше положение. Этот молох пожирает все.

В этой связи, хотелось бы процитировать Виктора Полтеровича, известного экономиста:

«Представьте себе, что вы живете в системе, где все занимаются коррупцией.

Вы не можете выйти из этой системы, во всяком случае, для вас это сопряжено с очень крупными неприятностями: вы же оказываетесь вне сообщества, вы не можете взаимодействовать со своими коллегами, они на вас смотрят как на чужого.

Кроме того, вы проигрываете и чисто материально.

Коррупция – это институциональная ловушка, это система в которой каждому довольно тяжело изменить нормы поведения.

А в то же время общество понимает, что вся система в целом порочна, не эффективна.

В определенном смысле коррупционная ловушка также возникла у нас в 90-е годы, и до сих пор мы продолжаем попытки из этой коррупционной ловушки выйти.

Мы постоянно наблюдаем возникновение новых институциональных ловушек, и каждый раз становимся перед задачей как из них выйти.

Например, у нас введен плоский подоходный налог.

По мнению многих экономистов, такой налог не эффективен, поскольку сильно увеличивает неравенство.

Неравенство до некоторой степени полезно и необходимо, но чрезмерное неравенство вредно, хотя бы потому, что ведет к массовому недовольству, к социальным взрывам.

Сейчас общественное мнение все в большей мере склоняется к тому, что плоский налог надо постепенно заменять на прогрессивный.

Но как это сделать?

Решение о реформе налогообложения физических лиц должен принять парламент.

Но парламентарии не самые бедные люди.

И даже при введении умеренного прогрессивного налога, он ударит, прежде всего, по ним самим».

Последнее утверждение как нельзя кстати, характеризует причину того, почему все мои предложение по введению прогрессивного налога на доходы физлиц, тут же наталкиваются на «критику».

Украина оказалась в институциональной ловушке и «вывести» нас из нее пытаются все те же, кто в нее и завел.

Скажем больше – именно те, кто получает максимальные дивиденды от пребывания в ней всей страны.