Бывший и.о. министра обороны Валерий Иващенко: В СИЗО меня пытаются деморализовать и сломать психологически

После инициированной Юлией Тимошенко отставки Юрия Еханурова с поста министра обороны в июне прошлого года функции главы военного ведомства аж до марта 2010 года исполнял Валерий Иващенко. 21 августа он был задержан Военной прокуратурой и обвинен в незаконном принятии решения о реализации имущества Феодосийского судомеханического завода. СМИ называли заинтересованным в этом отчуждении народного депутата от фракции БЮТ Андрея Сенченко. С другой стороны, «Зеркало недели» обращает внимание, что за практически аналогичные действия никакого наказания не понес нынешний министр обороны Михаил Ежель…

С тех пор суд несколько раз продлевал срок пребывания Иващенко под стражей. Новости из-за решетки доносились противоречивые: то сообщалось, что он полностью признал свою вину и дает активно сотрудничает со следствием, то он в письмах, передаваемых в СМИ, называл эту информацию лживой и порочащей его.

Валерий Иващенко, содержащийся сейчас в Лукьяновском СИЗО, согласился дать письменные ответы на вопросы, заданные «Главкомом». Окончательную версию этого интервью мы получили спустя три недели после передачи ему наших вопросов. К сожалению, Валерий Владимирович решил не комментировать информацию о том, что определенную выгоду от отчуждения имущества Феодосийского завода мог получить конкретный народный депутат Сенченко, а также не назвал имя «заказчика» своего преследования (а в одном из своих открытых письмах Иващенко называл свое дело «заказным»).

Насколько может соответствовать действительности информация о том, что вас используют в качестве элемента давления на политическую оппозицию в лице отдельных представителей Блока Юлии Тимошенко?

Не считаю возможным использовать меня в качестве элемента давления на кого-либо, потому что на всех этапах следствия я не давал и не собираюсь давать в дальнейшем «нужных» пояснений и показаний – только соответствующие действительности, правдивые.

Знакомы ли вы с народным депутатом от БЮТ Андреем Сенченко?

Знаком. Характер знакомства – исключительно формальный, официальный, связанный с его обращениями по ряду вопросов как к должностному лицу.

СМИ сообщают, что ваше решение по поводу отчуждения имущества Феодосийского судомеханического завода изменялось на протяжении нескольких дней. Так ли это?

Мною не принималось решение об отчуждении имущества этого предприятия, хотя это утверждение довольно часто повторяется некоторыми средствами массовой информации. Хочу напомнить, что в соответствии с дополнением к проекту плана санации ГП «Феодосийский судомеханический завод», которое было внесено в текст перед согласованием этого проекта и которое – в результате утверждения плана санации решением Хозяйственного суда АР Крым – стало обязательным к выполнению как неотъемлемая часть плана, необходимым, обязательным условием для последующего отчуждения какого-либо объекта недвижимости предприятия является получение руководителем этого предприятия (в данном случае – управляющим санации) отдельного разрешения Министерства обороны, предварительно согласованного с Фондом госимущества. При реализации утвержденного судом плана санации это требование соблюдено не было. Министерство обороны о проводимой на аукционе реализации имущества ГП «Феодосийский судомеханический завод» не информировалось, за разрешением на отчуждение этого имущества в Министерство никто не обращался и соответственно – такого разрешения Минобороны не давало. Именно эти действия (реализация имущества предприятия без разрешения Министерства как органа управления имуществом) и являются незаконными.

Вы достаточно убедительно обосновываете нецелесообразность вашего содержания под стражей. Тем не менее, вы до сих пор пребываете в СИЗО. Как вы считаете, в чьих интересах содержание вас под стражей?

Продолжение содержания меня под стражей, и ранее, и сейчас обосновывается следствием с использованием абсолютно надуманных аргументов, не имеющих под собой достаточных оснований. Но если ранее аргументами следствия были предположения о том, что я буду оказывать давление на свидетелей, препятствовать установлению истины, пытаться скрыться от следствия (при этом как усугубляющее обстоятельство трактовалось наличие у меня загранпаспорта), то теперь, после того, как досудебное следствие закончилось, и я с адвокатами приступил к ознакомлению с материалами дела, дальнейшее содержание меня под стражей, на чем настаивает следователь, необходимо именно для обеспечения ознакомления меня с документами. Очевидно, что в содержании под стражей (т.е. в изоляции меня от общества и семьи) заинтересован орган следствия Генеральной прокуратуры. Несмотря на то, что целесообразности и необходимости в такой изоляции меня на данном этапе расследования уголовного дела нет, настойчивость, с которой следствие добивается продление срока моего дальнейшего пребывания в условиях лишения свободы, как минимум, удивляет. Я понимаю и воспринимаю это как продолжающиеся намерения деморализовать меня, сломать психологически, ослабить способность противостоять произволу и давлению, оказываемому на меня и моих близких. Складывается впечатление, что из всех предусмотренных законом мер пресечения для следователей Генпрокуратуры единственной приемлемой – и применяемой – есть исключительно арест (содержание под стражей).

По сообщениям СМИ, в конце августа вы пошли на сотрудничество со следствием и полностью признали свою вину. Соответствует ли это утверждение действительности? Если нет, то кому выгодно распространять такие слухи?

Это была откровенно неправдивая, дискредитирующая меня информация. Свою вину в совершении инкриминируемых мне незаконных деяниях не признавал и категорически отрицаю, поскольку не совершал того, в чем меня обвиняют: умышленном злоупотреблении служебным положением вопреки интересам службы, в интересах третьих лиц, пособничестве этим третьим лицам в совершении ими преступления. В первый же день после моего задержания 21.08.2010 г. эта информация была распространена некоторыми СМИ со ссылкой на пресс-службу Генеральной прокуратуры.

Ощущаете ли поддержку со стороны украинских политических кругов, и, в частности, бывшего руководства Министерства обороны и руководства БЮТ? Если да, то в чем она выражается?

Я получаю поддержку, прежде всего, от моей семьи, близких, друзей, коллег, сослуживцев – всех, кто меня хорошо знает, уверен и не сомневается во мне – независимо от того, кем они работают, являются ли они представителями какой-либо политической силы или абсолютно далеки от политики. Всем им я искренне по-человечески благодарен.

«Зеркало недели» проводит параллели между действиями, инкриминированными вам, и единолично принятым решением Михаила Ежеля относительно отчуждения имущества Балаклавского судоремонтного завода «Металлист» от 30 июня 2010 года. Усматриваете ли вы похожие черты в этих решениях? Можно ли использовать действия Ежеля в суде в качестве прецедента, доказывающего вашу невиновность?

К сожалению, я не имею по данному вопросу информации, достаточной для того, чтобы проанализировать и оценить ситуацию, связанную с этим предприятием.

В каких бытовых, санитарных условиях вы содержитесь? Испытываете ли на себе давление с какой-либо стороны? Имеете ли претензии к персоналу Лукьяновского СИЗО?

Начну со второй части вопроса: претензий к персоналу СИЗО лично у меня, по большому счету, нет. Что же касается первой – условий содержания в СИЗО, то они зависят не столько от персонала и качества его работы, сколько от общего, объективного состояния подобных учреждений. Хоть и не имею возможности сравнивать, понимаю, что отечественная, украинская пенитенциарная система – средоточие рудиментов старой системы еще давних советских времен, главной задачей и функцией которой было унижение, подавление достоинства личности с первых минут пребывания человека в местах лишения свободы – независимо от причины его нахождения в таких учреждениях. Санитарно-бытовые условия при всем желании невозможно определить иначе, чем нецивилизованные, неудовлетворительные: недостаточное отопление и вентиляция, сырость, сквозняки, отсутствие горячей воды, невозможность поддержания в необходимом объеме повседневной общей и личной гигиены, физической культуры (из этических соображений не могу позволить конкретной детализации этих понятий). Каждый день пребывания в таких условиях, несомненно, наносит урон (чаще всего – необратимый) состоянию здоровья человека.

От кого зависит определение даты вашего выхода на свободу? Когда, по-вашему, этот день может наступить?

От объективности и непредвзятости суда как независимой системы власти, а частности – при рассмотрении судом очередного представления следователя на продление срока моего пребывания под арестом. Рассчитываю, что суд при принятии решения будет руководствоваться принципами и положениями ст. 16-1 УПК Украины, в равной степени учитывая и соблюдая права и интересы сторон – не только обвинения, но и защиты.