Экс-прокурор Донецкой области Николай Франтовский: У Литвина была возможность закрыть границу с Россией

В марте 2014 года должность прокурора послереволюционного Киева должен был занять Николай Франтовский. Тогдашнему генпрокурору Олегу Махницкому его отрекомендовал первый заместитель главы ГПУ Николай Голомша. Правда, когда Франтовский пришел на собеседование, престижное кресло решили отдать другому кандидату, а ему предложили мятежную Донецкую область. Франтовский согласился. В середине нулевых он уже работал там под началом руководителя прокуратуры области Алексея Баганца и запомнился участием в расследовании дела о незаконном закрытии судимостей Виктора Януковича. Повторно в Донецк Франтовский приехал 11 марта 2014 года, когда Россия только начинала раскачивать регион и грядущую войну никто даже представить не мог. Экс-прокурор уверен, что с марта по май 2014 года у руководства страны была возможность закрыть границу с Россией и предотвратить последовавшие события.

Почему этого не было сделано, а также о причинах своей отставки Франтовский рассказал в интервью «Главкому».

14 февраля, в субботу, обнародована информация о вашем увольнении. Какая причина отставки?

Я сам написал рапорт на минувшей неделе и 12 февраля он лег на стол генерального прокурора. Во время нашей встречи он уточнил, окончательное ли это решение. Мой ответ был утвердительным. Год был не легким: несколько месяцев мы работали в буквальном смысле в подполье, мне ежедневно приходилось бороться за выживание коллектива, решать вопросы обеспечения. Но когда к внешнему врагу добавился внутренний, и стала муссироваться тема люстрации, посыпались обвинения, связанные с получением мной и моими коллегами статуса участника АТО, я принял решение. Не вижу поводу для оправданий. В беседе с Виктором Шокиным я об этом упомянул: зачем новому руководству неприятности, что, мол, кого-то «недолюстрировали».

Считаете, что критикой за получение статуса участника АТО и вопросом люстрации вас пытались подсидеть?

Сомневаюсь, что должность прокурора Донецкой области сейчас выглядит столь привлекательной. Это работа, где в любой день ты рискуешь обнаружить гранату в кабинете, у себя дома, попасть под обстрел. Те, кто утверждает, что я и мои подчиненные, получившие статус участников АТО (в Донецкой прокуратуре статус получили 26 сотрудников –«Главком») держимся за кресла, глубоко ошибаются. Может быть, в других областях есть за что цепляться зубами, здесь – нет. С июня прошлого года прокуратура области не получала финансирование на обеспечение жильем, на канцелярию. При этом весь аппарат прокуратуры был переведен из Донецка в Мариуполь. Многие сотрудники потеряли квартиры, дома, которые сейчас заняты боевиками.

Кто, например?

Например, первый заместитель прокурора области Александр Ливочка. У него в доме сейчас живут бандиты, забрали автомобиль, вывезли эвакуатором. Мы даже знаем уже, кто туда «заселился», но что с того?! Все, что человек заработал за свою жизнь, потеряно.

Много сотрудников оказалось в такой ситуации?

Думаю, треть. Это коллектив, который выехал вместе со мной (из Донецка в Мариуполь), не приняв позицию, навязываемую сепаратистами. Это люди, которые весной – летом работали в подполье, когда нас не защищали ни СБУ, ни органы внутренних дел, когда мы тайком бегали в суды, ютились по съемным квартирам.

Бывший губернатор Донецкой области Сергей Тарута и нынешний Александр Кихтенко утверждают, что в начале весны можно было закрыть границу с РФ и предупредить последовавшие события.

Была такая возможность.

Кто в таком случае должен нести ответственность за то, что не сделал этого?

Тот, кто мог принимать решения. Для себя я провел анализ – в России «заварушка» планировалась на январь - февраль (2015 года – «Главком»). Россия понимала, что Янукович не пройдет на второй срок и нужно предпринимать соответствующие меры. В марте, апреле и даже мае 2014 года Кремль не был готов к активным действиям. У нас было время, чтобы остановить агрессию, закрыть границу, имея опыт Крыма. Все помнят, как Тарута начал делать рвы и они, действительно, помогали. Но это было сделано не до конца и не подкреплено живой силой. Да, сегодня не секрет, что так называемые гумконвои России везут боеприпасы. Но это и не обязательно – протоптаны, выезжены дороги, граница открыта. Танки, «Грады» беспрепятственно пересекают рубеж.

Вы сказали, что Россия планировала дестабилизацию через год – это достоверная информация?

Это анализ на основе обрывчатой информации, предпосылки для таких выводов были. Революция достоинства подтолкнула (Россию) быстрее принимать решение. Вот тогда и появились вооруженные отряды, Гиркин, Губарев и прочие. Когда криминалитет стал нападать на управления СБУ, райотделы милиции, захватывать оружие в Луганске, а потом в Донецке, мы должны были понять, что просто так все это не закончится. Но даже тогда оставалась возможность остановить волну – нужно было перекрыть границу, чего так и не сделали.

Первые, кто приходят на ум, как ответственные за последствия – руководство погранвойск. Почему до сих пор не выдвинуты обвинения экс-главе погранслужбы Николаю Литвину?

Думаю, что вопросы к нему должны быть, он ведь отвечал за защиту границы. Она не была полностью закрыта. Можно, конечно, говорить, что не хватало погранвойск. Но в таком случае нужно было поднимать шум: что нужны люди и дополнительные заграждения. Если бы это было сделано – возможно, тогда Россия не решилась бы на агрессию.

Я не владею информацией – может быть, и есть претензии к руководству погранвойск. Хотя период тогда был сложнейший, и принять правильное решение, предугадать было сложно.

Российские награды «За возвращение Крыма» датируются 20 февраля 2014 года. Когда началась операция по интервенцию на Донбасс?

Думаю, одновременно с Крымом. Участники пророссийского митинга захватили здание Донецкого облсовета 3 марта. Уже тогда появились псевдоглавари, как Павел Губарев. Всему этому должна была предшествовать подготовка.

В России понимали, что на Донбассе настроения иные, чем в Крыму, поддержка сепаратизма будет ниже. Поэтому действовали через местные организации: пророссийские структуры, казачество. Подпитывали их финансово, готовили.

Сколько было таких структур?

Точных данных нет. Достаточно. Думаю, что и сочувствующих им было не так мало. Нужно понимать, что почва готовилась не только извне. Все руководство Донецкой и Луганской областей в период независимости Украины формировалось из местных. Хозяева Донбасса снимали сливки с промышленно развитого региона, в то время как местное население в своем большинстве было доведено до грани выживания. Но им поясняли бедственное положение тем, что «мы кормим всю Украину». Народ видел вокруг себя металлургические комбинаты, шахты, коксохимы и думал: 100%, деньги забирает Киев! Лидеры восточных областей даже не пытались говорить правду о том, что регион дотационный, им никто не озвучивал миллиардные суммы дотаций, выделяемых для угольной промышленности. Вместо того, чтобы вовлекать регион в общий контекст страны, местное руководство все это время настраивало их против.

Конечно, во время захватов госструктур минувшей весной ключевую роль играли оплаченные участники. Мы видели это по штурмам: есть 150 – 200 подготовленных штурмовиков. Но за ними шли и 5 – 10 тысяч обычных людей.

Прокуратура установила организаторов и спонсоров?

Руководили штурмами криминальные авторитеты.

Кто, например?

Тот же Гиви. Он «засветился» уже тогда.

Он криминальный авторитет?

Конечно, у него всегда были боевики.

Почему лидерами сепаратизма и терроризма на Донбассе стали, мягко говоря, весьма странные фигуры? «Дед Мороз» Губарев, например?

Очевидно, мало кто хотел выполнять задачи, которые были поставлены. Вы думаете, тем, кто все это организовал, был нужен конкретно Губарев, который сам по себе ничего не представлял и был наркоманом?

А он наркоман?

Да.

Многократно говорили, что боевиков финансирует команда Януковича. Как это технически происходило?

Откуда шло финансирование - тяжело доказать. Была информация, что спонсировал, к примеру, банк, приписываемый Александру Януковичу. Подвести доказательную базу под такие обвинения сложно. Необходимо опрашивать людей, иметь доступ к документам. Если хотя бы одного звена не хватает, цепочка прервана. Даже до переезда прокуратуры в Мариуполь вести следствие было проблематично, ведь Донецк к середине весны практически полностью контролировался сепаратистами. Кроме того, много рассчетов с боевиками шло просто наличными.

Деньги для них через границу завозились?

Думаю, что львиная доля находилась внутри региона.

Донецкая прокуратура принимала участие в расследовании резонансных дел, которые ведет ГПУ?

Мы выполняли отдельные поручения. Но, как я уже говорил, физически это было почти невозможно.

В одном из интервью вы рассказывали, что перед бегством из Донецка прокуратура смогла вывезти часть следственных материалов. Сколько дел удалось спасти, по какому принципу отбирались документы для переправки?

Те, что были под рукой. Когда начались захваты госучреждений Донецка, мы ушли в подполье. Бухгалтерия разместилась в арендованной трехкомнатной квартире, следственный и транспортный отделы тоже «расквартировались». Канцелярия, заваленная кипами бумаг, поселилась в арендованном офисе под табличкой БТИ. Конечно, со временем сепаратисты стали потихоньку «вычислять» эти адреса. Когда нас успевали предупредить о таком визите, мы хватали что могли, что было под рукой. Документы вывозили в портфелях, клеенчатых сумках, передавали через автобусы, маршрутки. Смогли спасти трудовые книжки, личные дела. Тогда это было возможно, проверки не были тотальными, главное, чтобы не оказалось при себе оружия. Материалы под грифом «секретно», которые не смогли спасти, – сожгли.

Какую часть дел вывезли из Донецка, можете оценить процент?

Не много. Нужно представлять условия, в которых это происходило. Меня неоднократно ловили, обыскивали, следили, куда езжу, где ночую.

Вы говорили, что оружие и боеприпасы в Украине поставляют, в том числе, с помощью российских гуманитарных конвоев. Это доказано?

Ни украинская сторона, ни ОБСЕ не досматривали эти колонны, разве что снаружи. Доказать это пока нельзя. Но есть четкая причинно-следственная связь. После каждого прибытия гумконвоя в Украину, обстрелы со стороны боевиков ужесточались. Как я говорил, основная часть оружия и живой силы идет просто через неконтролируемую границу. Когда в августе были задержаны восемь российских десантников на Донбассе, я их опрашивал. Они прибыли в Ростов-на-Дону, а оттуда добирались в Украину своим ходом. В Ростове с десантников сняли форму, тельняшки, одели в комбинезоны без знаков отличия, забрали жетоны и документы. Всех обучили одной и той же легенде на случай провала – мол, заблудились, ну, вы уже слышали об этом.

Весь военный поток из России идет, преимущественно, именно по такому маршруту. Никто особо не прячется.

Что сейчас с теми десантниками?

Позже их обменяли. Об этом сообщалось в СМИ. По-человечески, мне было даже жаль их. Обычные деревенские парни из-под Костромы. Они понимали, что возвращаться в Россию тяжело, потому что начнутся какие-то интриги, один хватал за руку и спрашивал, не расстреляют ли...

Все помнят, как Петр Порошенко демонстрировал военные билеты и паспорта российских военных, которые были взяты в плен во время боевых действий в Украине. Почему одни наемники берут с собой документы, другие – нет?

Видимо там такой же бардак, не все могут проконтролировать

Часто, когда вспоминают начало российской агрессии, можно услышать претензии к Ринату Ахметову: мог повлиять на сепаратистов, но не захотел. Некоторые отмечают, что его особняк в ботсаду Донецка до сих пор не тронут бандитами. На фоне массовых грабежей, почему не пострадало личное имущество бизнесмена?

Не могу сказать однозначно. Ринат Ахметов пользовался большим авторитетом у широкой прослойки местного населения, в том числе тех, кто позже составил боевой актив так называемой «ДНР». Что касается его роли в весенних событиях… В начале апреле, когда в переговорах (с сепаратистами – «Главком») принимали участие тогдашний вице-премьер Виталий Ярема и Ринат Ахметов, последний стоял на позиции, что Украина – единая. Но переубедить своих визави в чем-то уже не мог. Возможно, рука Москвы имела на тот момент уже большее влияние. Об этом можно судить по тому, как сепаратисты созванивались во время переговорного процесса с российскими кураторами.

То, что происходило до начала первых серьезных столкновений, сильно напоминало события десятилетней давности, когда Партии регионов провела сепаратистский съезд в Северодонецке. Одним из лидеров которого был друг Ахметова бизнесмен Борис Колесников. В тот год Вы также работали в Донецкой прокуратуре. Как, по-вашему, был криминал в действиях организаторов?

Думаю, да. К этому мероприятию надо было более серьезно отнестись и воздать по заслугам.

Людмила Януковича до сих пор на Донбассе?

Первое время была. Ее видели с тележкой в супермаркете. А потом была информации, что выехала. Куда и когда – не знаю.

Неоднократно звучали заявления о потоках контрабанды, которая следует через линию конфликта. Народный депутат Семен Семенченко утверждал, что через хороший блокпост проходит порядка ста машин в день, которые платят за проход. В денежном эквиваленте – это два миллиона гривен в день.

Контранбанда это когда существует госграница. Это слово надо писать в скобках, поскольку транспортировка грузов через линию размежевания с оккупированными территориями в законодательстве не закреплена. Передвижение угля или, например, продуктов с оккупированной территории и на оккупированные территории мы можем назвать незаконным перемещением. В любом случае, я считаю, что подобные случаи являются финансированием терроризма. Тамошние фирмы платят деньги местным незаконным формированиям, и когда мы закупаем что-либо у той стороны, то косвенно финансируем военные формирования так называемых «ДНР» и «ЛНР».

Какой объем грузов проходит через блокпосты?

Это невозможно подсчитать. Уголь едет составами. Мы возбуждали дела за провоз фур с мясом, другими продуктами.

Сколько дел было возбуждено?

Десятки. Есть обратная сторона проблемы. Мы просили, чтобы в Киеве урегулировали эту ситуацию. Мы понимаем, что, например, школы и больницы не могут остаться без отопления – нужен уголь, которые как раз везут из шахт на оккупированной территории. Если так, дайте разрешение. Но никто в столице не хотел взять на себя ответственность. Считают, что лучше не замечать.

Была информация, что в Россию вывозятся производственные линии, уникальное оборудование с Донбасса. Можно подсчитать, сколько вывезено, какой ущерб?

Это правда, но мы не можем контролировать и расследовать то, что происходит на неподконтрольной территории.

Руководство области заявляло, что аналогичная ситуация и на «Азовмаше» (одно из крупнейших предприятий региона), расположенного в Мариуполе.

Я не располагаю этими данными. «Азовмаш» сегодня задолжал кредиторам порядка 600 млн долларов. Уже больше года завод стоит, 15 тысяч сотрудников не работают. Это бомба замедленного действия. Необходимо решение о помощи предприятию.

Каким образом можно помочь им?

Я не экономист, мне сложно предложить решение. Ситуацию усугубляет то, что помимо долгов перед кредиторами, накопилась задолженность по зарплатам, при этом у завода нет заказов. Сергей Тарута ранее высказывался о том, чтобы содействовать в передаче активов предприятия инвесторам.

Что думают об этом владельцы, тот же Юрий Иванющенко?

Он не единственный акционер, я не знаю, что он думает и где находится.

Сын покойного Александра Савчука?

Люди, которые общались с владельцами, утверждают, что те готовы отдать завод, поскольку у них другого выхода нет. «Что хотите, то делайте», - приблизительно так звучит позиция владельцев.

Нынешний губернатор Александр Кихтенко заявлял в интервью «Главкому», что в гумконвоях Ахметова возят не только помощь для оккупированных территорий, но и товары для своей торговой сети.

Я не знаю, откуда эта информация. Гуманитарные конвои полностью проверяются при погрузке и разгрузке. Не могу комментировать заявления Кихтенко. Тем более, что у меня с ним эффективного взаимодействия не сложились.

Почему?

Когда должность губернатора занимал Сергей Тарута, проблем не было: мы понимали и помогали другу другу. Когда пришел Кихтенко – он появился как генерал армии, которому вместо вооруженных сил досталась полуобласть. И начал общение со всеми соответствующим тоном. Я ему сказал, что так говорить со мной не надо, да и я не его подчиненный. С того момента, его приближенные депутаты – Егор Фирсов и Артур Герасимов стали засыпать высокие кабинеты кляузами о том, что я получил статус участника АТО, разогрели вопрос люстрации.

То есть, отношения с губернатором у вас не складывались?

Нет. И не только со мной. У него нет контакта ни с руководством СБУ и МВД области. Очевидно, по этой причине губернатор пытается через своих советников пролоббировать лояльных, покладистых людей на руководящие силовые посты в Донецкой области. Ведь это не секрет, что еще в декабре он докладывал президенту, что правоохранительные органы области плохо работают. Это звучало обидно. Где был генерал, когда прокуратура работала в подполье, когда искали финансирование на работу органа?!

Два десятка сотрудников прокуратуры Донецкой области получили статус участника АТО, за которым последовала порция критики. По закону, вы могли претендовать на такой статус, но почему на него не претендуют сотрудники Луганской прокуратуры – ведь они в схожей ситуации находились?

Так они претендуют. Два или три раза луганчане отправляли пакет документов, его возвращала комиссия на доработку, они направляли вновь. Луганская прокуратура консультировались у нас, как правильно заполнять и подавать пакет документов. Мы были первыми, поэтому все на нас и обрушились.

Я преклоняю голову перед солдатами, теми, кто на передовой. Но я не нарушал закон. В нем указаны две категории лиц, которые получают статус участника АТО. Первая категория – это те, кто воюет на фронте, вторая – те, кого привлекает Антитеррористический центр для решения определенных задач в зоне АТО. Почему, когда нас пытаются укорить этим статусом, забывают о том, что при участии прокуратуры происходил обмен пленных – более 100 человек, вернувшихся в Украину. Никто не вспоминает о том, что мы несколько месяцев работали под обстрелами, под боком у боевиков?! Я вступил в должность 6 марта, а с 17 апреля Луганская и Донецкая область являются зоной проведения Антитеррористической операции.

Мы документировали и расследовали преступления, связанные с террористическими актами, сепаратизмом. Когда началась кампания против меня и моего коллектива, «доброжелатели» опубликовали перечень сотрудников прокуратуры Донецкой области, получивших статус АТО. Это привело к тому, что следователям, у которых на оккупированных территориях остались родственники, начали поступать звонки с угрозами. Кому-то стали предлагать деньги за информацию о моем перемещении…

Если боец, который принимает участие в боевых действиях и ежедневно рискует жизнью, до сих пор не получил статус участника АТО – это разгильдяйство или безграмотность его командира. Но это не означает, что мы что-либо нарушили. Прокуратура виновата в том, что правильно и своевременно составила пакет документов?!

Меня упрекали даже в том, что я с помощью удостоверения хочу сохранить за собой должность. Но это, мягко говоря, не так. Я не планирую идти на государственную службу.

Но вы же оспаривали в суде свою люстрацию.

Потому что она противоречит Конституции и Венецианская комиссия ее также раскритиковала. В моем случае, попытка люстрации даже противоречит логике. В 2005 году я работал заместителем прокурора Донецкой области и готовил постановление о возбуждении уголовного дела по факту фальсификации постановлений о снятии судимостей с Виктора Януковича. А теперь от меня «очищают власть». Мало того, когда к управлению страной пришла команда Януковича, я руководил прокуратурой Житомирской области и ко мне тут же прислали комплексную проверку.

Экс-генпрокурора Виталия Ярему упрекали в том, что он показал слабые результаты в расследовании резонансных преступлений. Отчасти вину должна разделить и прокуратура Донецкой области, от которой в значительной мере зависели эти результаты. Как вы оцениваете результативность работы органов прокуратуры по расследованию резонансных дел?

Давайте не будем спешить. Все познается в сравнении. Виталий Ярема был неплохим генеральным прокурором, брал на себя ответственность и многое сделал. Все хотят результат здесь и сейчас – это правильно, но не всегда осуществимо.

Источник фото: 62.ua