Мусульмане и свобода прессы – крымский опыт может быть востребован

Убийство французских журналистов, ставшее символическим началом этого года, шокировало европейцев и привлекло живое внимание украинцев. Это естественно хотя бы потому, что украинцы именно сейчас ощущают себя европейцами и для них европейские проблемы интересны и важны. Они, конечно, задумались: а какова должна быть наша реакция на подобного рода события?

Смею утверждать, что крымчанами расстрел редакции террористами, кричащими «Аллах акбар» понимается несколько иначе, нежели многими прочими. Мы привыкли жить в поликонфессиональной среде, в среде, где границы этничности и религиозности в чем-то стерты, но при том являются некоей естественной данностью. Граница христианской и мусульманской традиций проходит по территории и по культуре Крыма, внутри культуры Крыма. Звуки призыва к намазу для нас привычны, и у многих, как, признаюсь, у меня, вызывают ощущение родины. Да, я дома, вот и мечеть недалеко, думаю я в таких случаях.

а исключением Балкан Крым – единственное место в Европе, где ислам является частью исторической памяти, одной из основ культуры. Учитывая, что балканский опыт, так скажем, негармоничен, именно Крым и крымчане обладают теми навыками терпимости и взаимопонимания, которых в Европе, похоже, нет. Следует вспомнить слова крымского экономиста Андрея Клименко, который еще несколько лет настаивал на внимании к этим навыкам и знаниям крымчан – он был уверен, что ими можно делится с европейцами. Почему нет, но конечно, пока это отдаленная перспектива.

Конечно же, крымское общество, каким оно было до российской оккупации и современная Европа различны чрезвычайно. Проводить прямые аналогии сосуществованию мусульман и христиан Крыма и Франции совершенно неверно. В чем же суть дискуссии, взглянув не нее глазами крымчанина?

Дело в том, что во «французском инциденте» драматически столкнулись две священные коровы либерального и мусульманского миров: свобода слова и основы вероучения. Присмотревшись, мы, впрочем, увидим, что оба понятия не абсолютны – но равновелики в глазах и одной, и другой стороны.

Пресса, наряду в негосударственными организациями – ключевая институция и сфера общественной жизни, призванная уравновесить парламентские демократии и дополнить те области, с которыми она не справляется. Нападать на прессу – все равно что нападать на суды.

Находясь на границе власти и граждан, политики и экономики, пресса выступает как коллективный гражданский прокурор, хоть и будут те обвинения, которая она выдвигает, всего лишь из сферы морали. Оставив развлекательную и коммуникационную функции в стороне, можно сказать, что природа СМИ – расследовать и анализировать деятельность как государства, так и некоторых граждан.

Для французов такого рода тезисы самоочевидны, пусть даже они не столь категорично оформлены. «После расстрела редакций будет расстрел нами избранных депутатов? Потом перестанут подчинятся решениям судов?», – так или примерно так думают те из них, кто выходят сейчас на демонстрации. СМИ для европейцев – это одна из основ стабильности и нормальности общественной жизни, а не наоборот, как считают в России или Сирии.

Но – будучи властью – сама пресса должна иметь ограничения. Бесчестный журналист так же опасен, как и коррумпированный полицейский. Если «журналистская этика» – важная сфера как юридического, так и профессионального ограничения газетной вседозволенности – с трудом, но справляется в более простых случаях, то более или менее точно определить рамки свобод журналистов по отношению к священным понятиям она, похоже, не в силах, трудно найти однозначное решение. Тем более, когда речь заходит о карикатурах – там субъективизм автора зашкаливает, даже является необходимым условием жанра. Пока что решили, что смеяться можно надо всем, однако вопрос, как я понимаю, открыт.

Нам, крымчанам, подобные проблемы уже встречались, и не раз. Будь в Крыму более здоровой политика и власть, уверен, мы бы успешно решили их.

а другом полюсе, мусульманском, мы видим схожую картину: «до какой степени можно защищать свои ценности?» Если при виде расстрелянной редакции француз чувствует тревогу и возмущение, мусульманине при виде карикатуры на Пророка чувствует возмущение и боль, – боль прежде всего. Для тех, у кого есть друзья-мусульмане, и не один, а много, это понятно без лишних слов. Но убийство ради этого? Нет, на такое способны только единицы, и каким бы ни был мусульманин, он этого не одобрит. Но и с тем, чтобы кто-то вытирал ноги о столь важное для него понятие – личность Пророка – он мирится тоже не станет.

У Крыму мы наблюдали схожую картину – схожую не в последствиях, а в основах. И мусульмане, и журналисты чувствовали свою уязвимость и интерес к себе враждебных групп и структур. Сейчас ситуация лишь трансформировалась и ухудшилась – что естественно для оккупации, которая только обостряет существовавшие проблемы.

Мусульмане в Крыму были дискриминируемой группой – когда мы сравниваем ее с доминирующей конфессией – православием Московского патриархата. Им чинились препоны местными властями при полном равнодушии Киева. Это создавало условия для разного рода мелких, но неприятных выходок – осквернения кладбищ и святынь, антиисламских выступлений, публичных или публицистических. Источниками последних были пророссийские политиканы и дружественные им журналисты. Можно добавить еще и крымское управление СБУ, которое в своих закрытых отчетах представляло мусульман как угрозу и которое, вероятно, скрыто, но активно вмешивалась в жизнь мусульманских общин с целью провокаций и попыток управления ими.

Журналисты в свою очередь не раз слышали угрозы в свой адрес, но чаще они были связаны «пожеланиями» владельцев СМИ и их работу трудно было назвать полностью свободной. Давление на журналистов в Крыму было политическим и экономическим, но не мировоззренческим или религиозным. Впрочем, функционирования крымских СМИ как гражданского прокурора не было или же таковыми были единичные газеты и личности, ограниченно влияющие на массы.

Но между тем нечто подобное французским событиям было и у нас, подобное в плоскости «столкновение СМИ-мусульмане». Речь идет о статье публицистки Натальи Астаховой под названием «Принесенные ветром», напечатанной в газете «Крымское правда» в 2008. Текст этот представляет из себя довольно поэтический по языку, но явно ксенофобский по содержанию спич, прочитав который любой крымский татарин и мусульманин почувствовал бы себя оскорбленным. Так и произошло. Несколько крымских юристов и общественных организаций потребовали судебных разбирательств и экспертиз, но самым явным последствием этого скандала стала поддержка крымских татар широкими кругами крымской общественности и своего рода бойкот Астаховой, что ею, насколько известно, переживалось очень тяжело.

В небольшом Крыму такие методы действовали. Тогда же встал вопрос – а где кончаются журналистские свободы? Астахова стала примером того, что даже поэтические излияния ненависти в Крыму следует оставлять для приватных бесед – все, за исключением профессиональных шовинистов понимали, насколько ядовита манера обвинять с позиций национальности или конфессии.

До последнего года в Украине можно было почувствовать недоверие к мусульманами, и такие настроения были присущи вполне образованным людям. Сейчас, как кажется, крымские татары стали украинцам братьями, и украинцы так это так и воспринимают. Батальон «Крым» сражается не хуже других, они не скрывают своей приверженности исламу, и это общеизвестно.

Что может дать украинский и крымский опыт Европе? Если не рецепты согласия, то во всяком случае пример того, как в Европе мусульмано-христианское общество может быть – я настаиваю на этом – гармоничным, мирным, с яркой и глубокой культурой.