Юрий Зюков: А наш уголек идет из зоны АТО за границу!

Встреча с первым заместителем министра энергетики и угольной промышленности Юрием Зюковым состоялась сразу после того, как премьер-министр Арсений Яценюк назвал желаемые кандидатуры на посты в новом правительстве. На главу Минэнерго он предложил нынешнего главу НАК «Нафтогаз Украины» Андрея Коболева. Рассуждать о шансах продолжить свою работу в министерстве первый замминистра посчитал неправильным, поэтому решил ограничиться сухим ответом. Гораздо охотнее он рассказал о том, сколько угля сейчас идет на экспорт из зоны АТО. Того самого угля, который украинские власти вынуждены покупать за рубежом.

Андрей Коболев может возглавить Минтопэнерго. Вы как, сохраните свой пост первого замминистра, сможете с ним сработаться?

Коболев, если его назначат, сам будет решать, кто ему подходит в качестве заместителя.

Давайте тогда об угле поговорим. Как-то все резко стали в нем разбираться: чем юарский отличается от польского, что лучше – калорийность 5000 или 6000, слово «зольность», которое раньше только от специалистов услышишь, теперь знают чуть ли не все, кто интересуется топливным вопросом.

Это правда. А знаете почему? Потому, что его – угля – нет. Все вдруг стали специалистами. Когда его весной, на складах лежало 5 миллионов тонн, никого этот вопрос не интересовал. Рассуждали так – у нас угля лежит на 5 млрд гривен. А сейчас нет столько угля, ни на такую сумму.

Раньше Украина добывала свои 85 млн тонн, это было, скажем, в 2012-2013 годах. При этом тепловая энергетика потребляла порядка 40 млн тонн, из которых порядка 20 млн тонн антрацита, и этого нам полностью хватало на нужды страны. Мало того – был экспорт! Та ситуация, которая сейчас сложилась, ее никогда не было в истории самостоятельной Украины, ну, не было у нас такого прецедента. А теперь все рассуждают о том, где нам недостающий уголь брать нельзя. У боевиков на востоке можно? Нельзя. И это правильно. У России брать можно? Нельзя. И это правильно, потому что кто финансирует террористов – Россия. У ЮАР, Колумбии, Чили, Вьетнама брать можно? Нельзя. Почему? А потому что дороже. Тоже, вроде, правильно. Все правильно!

Но неправильно только одно – 20% тепловой энергетики страны работает именно на низколетучих углях, тех, которых нам не хватает. Нельзя эти 20% взять и выключить. Но выход же должен быть. А выход один – купить недостающий уголь. Было бы лучше всего, если бы в мире и спокойствие работали наши шахты. Но у нас его, мира, нет. Так что надо находить источники, нужен прозрачный механизм покупки угля.

Какая цена угля сейчас рыночная? С доставкой.

Во-первых, в котировке угля доставка не отражается. Доставка рассчитывается отдельно и может быть, условно и $2 за тонну и, скажем, $17. Всегда нужно видеть контракт, поскольку в каждом из них есть свои нюансы. Те же зольность, калорийность, влага, процент серы…

Мы всегда у себя использовали угли, нам, Украине, природа дала высокосернистые угли. Мы на них и работаем, а вот Европа не берет себе этот уголь, у них там экология, СО, выбросы, сера. Они за нарушения экологические платят колоссальные штрафы.

Давайте мы к нам вернемся. Вы вот сказали – у русских уголь брать нельзя, у боевиков нельзя…

Не я говорю «нельзя». Общественность говорит.

Ну, а вы что говорите?

А я говорю, что нужно брать уголь там, где он будет соответствующего качества, по выгодной и прозрачной цене, чтобы деньги не попали террористам и не были использованы против украинского народа.

12 ноября «Центрэнерго» заявило о том, что есть договоренность с россиянами на поставку угля по цене 80 долларов за тонну, калорийность 6000.

На сегодня это рыночная цена. 6000 ккал/кг за 80 долларов – это то, что есть на рынке.

А в чем тогда была необходимость покупать уголь в ЮАР по 86 долларов за тонну, причем с калорийностью 5000?

Все говорят, говорят… Вот если бы столько и делали! А вы знаете, что на Змиевской ТЭС запас угля – 30 тыс. тонн, а на Трипольской 50 тыс. тонн? То есть там запас, которого хватит буквально на несколько дней. По сути, мы сейчас работаем с колес. Вот почему нужен был уголь из ЮАР – у нас нет запаса угля. На складах ТЭС, согласно всем нормам, должно быть минимум 3-3,1 млн тонн угля и это месячный запас. Лучше – больше. Но это тот минимум, меньше которого нельзя. А у нас и его нет. То есть – произойдет какой-то сбой с железной дорогой, с растаможкой или с погодными условиями, или с военными, или с чем-то еще и все – станции остановятся, произойдет разбалансирование системы. Вот почему!

Запас нужно иметь всегда. Поэтому нужна альтернатива. Нельзя вкладываться только в Россию. Это мое мнение, но я считаю, что оно правильное. Россия сегодня воюет с нами, по сути, помогает террористам на Востоке. А кто уверен в том, что Россия завтра не закроет нам поставки угля? Кто-то может это гарантировать? Я думаю, нет. Поэтому нужна какая-то альтернатива. Я не говорю, что это должен быть уголь именно из ЮАР. Пусть это будет вьетнамский уголь, к примеру.

А он сколько стоит?

Вьетнамский уголь, по-моему, там продается по 100-110 долларов. Но это без логистики. То есть, в любом случае дороже африканского по $86.

Очевидно, что не будь войны, мы бы сейчас использовали тот уголь, который был добыт нами на наших же шахтах в Донецкой и Луганской областях. Он там есть. Но вот что с ним происходит – ясно не до конца. Давайте откровенно – контрабанда угля идет из тех регионов?

Есть. Я приведу вам факты. Всего экспорт за октябрь составил 188 тыс. И в этом массиве есть уголь марки «А» – около 40 тысяч тонн.

То есть, это уголь той самой марки в котором мы нуждаемся и который готовы покупать в ЮАР, Вьетнаме и других странах? А как можно экспортировать тот уголь, который нам самим нужен?

Я вот и хочу понять это для себя. Вы понимаете, что страшно? Мы тут пытаемся альтернативу искать, задаемся вопросом «где?»… А вот же он, уголек, поехал из зоны АТО за границу! 40 тысяч марки А уехало в октябре! И продали его частные компании, те, которые не занимаются добычей угля. Это уголь из «копанок». Они сейчас все снова заработали в полном объеме.

Эти данные вам предоставили силовики. То есть, если таможня уголь пропустила, это получается коррупция в чистом виде, иначе как можно обойти запрет правительства, предварительно «не подмазав» в нужной структуре…

Это еще не все. У меня на руках данные по отгрузке из зоны АТО угля на Донецкой железной дороге– в октябре было отгружено 222 тыс. тонн антрацита, из них угля марок А и Т - 76 тысяч тонн. Да никто не против поставок угля из зоны АТО, но только тогда, пожалуйста, везите его на наши электростанции и заводы и делаете это прозрачно! А ведь это не моя зона ответственности – контроль за дорогой. Да и вообще не министерства.

Получается, в сговоре находятся все, кто участвует в процессе: точка входа поставок угля – подконтрольные боевикам районы Донбасса, точка выхода – украинские порты. Получается, кто-то пропускает груз, отпускает его за границу… Как бы вы назвали тех людей, которые наживаются на этой схеме?

Я культурный человек, чиновник. Я не могу ответить на этот вопрос. Скажем так – это те, кому все равно. Кому безразлично, что идет война, гибнут люди.

Сколько эти компании или отдельные люди, которые стоят за вывозом угля указанных марок, в прямом смысле слова, заработали на войне?

Могу сказать, что на сегодня цена дошла до 3 тыс. грн за тонну угля. То есть это три цены по сравнению с довоенной ценой. Стоимость угля, по сравнению с маем, выросла ровно в три раза! 300% «подъема». Есть смысл заниматься этим? Вот некоторые и занимаются.

Очевидно, что на этом наживаются боевики.

Конечно. А без них же не выедешь из зоны. То есть все, что едет – это «оттуда». Есть уголь, который ехал для нужд Украины. А есть уголь, который выехал за пределы Украины. Этим все нужно разбираться кому положено, но уж точно не Министерству энергетики.

Вас обвиняют в потакании боевикам, «схемщиком», который организовал процесс финансирования боевиков посредством выделения средств на нужды шахт, которые находятся не под нашим контролем. Вот, лидер партии «Блок Петра Порошенко» Юрий Луценко, удивляется, почему вас с занимаемой должности еще не сняли. Что ответите?

Знаете, почему меня называют создателем всех этих «схем»? Потому что больше никто честно на тему поставок не говорит, не поднимает эти вопросы. То есть если коротко сказать – я неудобен. А вот если бы на моем месте сидел «удобный» человек, неконфликтный, то ничего и не было бы. Ведь, по большому счету, что необходимо сделать, чтобы не шла та же самая контрабанда? МВД, Минобороны, таможня, мы – все должны собраться и принять согласованное решение. Все. Не надо ничего выдумывать, просто узнать происхождение угля и то, куда он идет. Я мог бы этим и не заниматься. То, что я вам назвал – это же данные с таможни, железной дороги, это не мое по сути. «Возьми и сделай вид, что ты этого не знаешь, не видел». Если бы я так поступил, то меня бы и создателем схем не называли.

Есть на уровне премьера, президента понимание, как можно сообща эту ситуацию можно решить? Разговоры в какой-то момент закончатся, потому что, когда исчерпаются все запасы угля, обсуждать будет уже нечего -- опять надо будет экстренно где-то закупать, соответственно, для кого-то повышать цену.

Еще раз говорю – да, уголь надо покупать. Есть три варианта на сегодня, где его можно купить: у украинских госпредприятий, причем делать это прозрачно; за океаном, в тех странах, где добывается необходимый нам уголь – на открытых торгах, через тендер, чтобы ни у кого не было оснований говорить, что мы его покупаем «дорого»; и третий вариант – у России. Все. Не надо больше ходить вокруг этого вопроса. Нет других вариантов.

Даже война не должна останавливать нас от возможности покупки угля в России?

Да, она не останавливает никого. Газ же в России покупается, вот и уголь можно в России покупать. Ядерное топливо, опять же, мы там берем. Мы завязаны в этой системе.

Давайте поговорим о шахтерах…

Очень плохо они там сейчас живут. 89 тыс. шахтеров остались в оккупированной зоне. В двух областях сейчас всего 7 шахт работает, остальные все стоят. Ничего они не получают, у них, с августа, нет зарплаты. Никто сейчас там не вкладывает не то что в развитие, а в воспроизводство. Так что скоро процесс добычи угля там полностью остановится.

Я в Кабмине слышал, что огневые точки боевиков находятся над угольными пластами, рядом с шахтами. Сделано это было с таким расчетом, что наши войска не будут накрывать эти огневые позиции, чтобы не обрушить шахты.

Это правда. Боевики возле шахт устанавливают свои огневые точки. Вы понимаете, что сейчас там находятся люди, которые не думают о будущем. У меня все родственники и близкие с Донбасса, дом там… Пересказали мне диалог с одними боевиками. Приехали они с Воронежа. «Чего вы сюда приехали?», – спрашивает их один мой знакомый. Те ему в ответ: «Пограбить». Разве такой будет думать о шахте или о шахтерах? Нет – пограбил и уехал.

Вы просчитывали, сколько средств необходимо на восстановление шахт, инфраструктуры?

Отсюда, из Киева, ущерб не просчитаешь. Для того чтобы получить необходимые цифры нужно доступ на территорию иметь. Специалисты должны туда зайти и полностью все посмотреть, изучить. А с кабинета не просчитаешь. Вот когда освободят территорию, даст Бог будет мир, тогда и оценим какие шахты можно восстановить, а какие нет.

Часто можно услышать «боевики затопили шахту». Если по-простому, как это выглядит технически и насколько это процесс необратимый?

Вы можете себе представить, что такое 1 куб воды? А теперь представьте себе, что таких кубов тысяча и выливается этот объем за один час. Смоделируем ситуацию: на шахте взорвали подстанцию, и она осталась без напряжения. Тогда эти 1000 кубов воды в час поступают в горные выработки, затапливают, сперва, всю пустоту, выработанное пространство, потом поднимается по стволам. После этого переток воды идет либо на соседние шахты, либо выходит на поверхность, подтапливает территорию.

Восстановить затопленные шахты можно?

Можно все сделать, но для этого нужно оборудование, насосы, электроэнергия, затраты. Ведь ситуации, когда шахты или отдельные их участки затапливались, были и до войны. Например, когда в шахтах пропадало напряжение или, происходили внезапные прорывы воды в горные выработки.

По вашему мнению, если в Украине перспектива у сланцевого газа?

Конечно, есть. Все, что можно добывать, надо добывать. Надо заниматься любыми альтернативными видами топлива. Я считаю, что и у торфа есть перспективы, и у бурого угля.

Возможен ли вариант, что одной из причин российской агрессии стало желание расширение их угольной составляющей, за счет украинских ресурсов, в том числе и сланца?

России Донбасс не нужен. Украинский Донбасс начал затухать еще в 80-е годы прошлого столетия, когда Советский Союз начал интенсивно осваивать месторождения Сибири, Кузбасский регион, Казахстан, Новосибирск и Экибастуз. Там – открытые разработки, на небольших глубинах; там себестоимость добычи угля была в разы меньше, чем на Донбассе. Донбасские шахты еще в прошлом столетии имели среднюю глубину добычи порядка 800 метров. Сейчас мы перешагнули за 1000 метров.

Нужно понимать, что каждая шахта – это как человек, у нее есть свой определенный возраст. Наши шахты строились в 50-60 годы прошлого столетия и рассчитаны были на срок службы в 30-40 лет. Потом их углубляли, модернизировали. Сейчас устарел шахтный фонд, оборудование. Потом развал Советского Союза, в 90-е годы никто туда ничего не вкладывал – жил кто как мог. Но это не все – потом лучшие шахты с большими запасами угля из государственного сектора были отданы в частные руки. А государству осталось то, что осталось.

Фото: Станислав Груздев, «Главком»