Николай Митрохин: Начнем с того, что не более 0,5% россиян регулярно посещают церковь

Согласно минским договоренностям на оккупированном Донбассе уже давно не должны умирать люди. Но ежедневные сводки с фронта говорят об обратном. И спикеры штаба АТО, и иностранные военные эксперты обращают внимание на то, что на границе с Украиной сосредотачиваются российские вооруженные силы. И так называемая армия «Новороссии» пополняется новыми штыками и техникой. Пророссийские боевики не скрывают усиление военной мощи: в российских пропагандистских СМИ и соцсетях они открыто рассказывают о своих «достижениях».

Разобраться в вопросе религиозной и идеологической мотивации воюющих против украинского государства, пресс-центр Главкома пригласил Николая Митрохина, научного сотрудника Центра изучения Восточной Европы при Бременском университете. Митрохин - автор книги о русском национализме, исследователь Русской православной церкви. Украинским вопросом занимается с конца 90-х годов.

Смотреть пресс-конференцию здесь

В прошлом году Карл Бильдт был обеспокоен, что православие для Европы опаснее исламского фундаментализма, и представляет главную угрозу для западной цивилизации. У украинцев тоже складывается впечатление, что в России разворачивается какой-то православный «талибан»?

Православного «талибана» на самом деле не существует, православие как таковое не несет угрозы, поскольку степень влияния РПЦ как у ведущего квазиполитического института достаточно ограничено. Начнем с того, что не более 0,5% граждан регулярно посещают церковь. Эти полпроцента расколоты между собой на несколько идеологических групп, там разные взгляды от проевропейских до фундаменталистских. Остальная часть России фактически не имеет отношения к церкви, порядка 2,5% населения посещает церкви во время праздников, прежде всего Пасху и Рождество. Остальные, согласно соцопросам, говорят, что бывают в церкви раз в год, а остальные просто ассоциируют себя с православными, хотя, как правило, эти люди и крестится не умеют, «Отче наш» прочитать не могут и так далее. Это не уникальная ситуация в России. Например, в Грузии очень похожая ситуация.

Общественно политические и социальные установки руководства Русской Православной Церкви имеют на практике очень малую поддержку. Большую часть требований и пожеланий церкви государством не реализуется, а если и реализуется, то в очень ограниченной форме в соответствии с политическими задачами на текущий момент.

Я вот постоянно живу в Германии. Так вот роль религии в жизни общества и государства гораздо выше, чем в России. Там сеть регулярное обучение в школах, в вузах существуют теологические факультеты, в которых учатся тысячи будущих учителей религии, собирается церковный налог, утром выходного дня по всем телеканалам передаются религиозные передачи, а в России все это в гораздо меньшем виде. И при этом считается, что в России церковь имеет влияние на государство, а в Германии нет.

Но по российским телеканалам мы видим все крестовые ходы, богослужения на главные праздники, восторженные верующие…

Все это туристические аттракционы, это не имеет никакого отношения к религии и политике. А на Масленицу, например, накормили всех одним большим блином… Так, что это значит, что в России язычество процветает, особенно в Ростовской области? Нет, конечно. Ростовская область более религиозна, чем Москва. Это все некие медийные сюжеты. Есть определенная группа людей, которые придумывают медийные события, есть медиа, которые с удовольствием бросаются на картинку, на какую-то необычность. А если мы говорим об обычности, то я не знаю толком ни одного журналиста в России, который задумывался бы, например, над тем, сколько реально людей посещает храм на Пасху. Сделал бы репортаж, сколько людей помещается или не помещается в храм, если вмещается, то сколько вмещается, и есть ли на Пасху вообще закрытые храмы? Я из своего исследовательского опыта знаю, что есть. А дальше мы уйдем к вопросу о современной милицейской статистике, а это единственная статистика по посещаемости гражданами церквей на Пасху, и насколько она соответствует действительности. Так вот, согласно милицейской статистике количество посещаемости храм на Пасху последние четыре года увеличилось в два с половиной раза. Но самом ли деле так? Сами священники не говорят, что стало больше народу вокруг храмов, раньше более - менее верующие помещались в храм, а если их количество выросло в 2,5 раза, то соответственно должна стоять толпа вокруг храма. Но на практике этого же нет. Реально по Москве, даже по милицейской статистике, последняя цифра этого года явно завышена под давлением московской патриархии. Якобы 440 тысяч человек пришло в храмы. А в Москве проживает порядка 15 млн человек, ну и какую часть население это составляет? А если идти к реальности, то в храмы ходят порядка 180 тысяч человек, то есть это чуть больше 1% населения Москвы. В начале двухтысячных было 60 тысяч человек. Но это никак не влияет на повседневный образ жизни россиян.

Судя по тому, кто воюет на востоке Украины, создается впечатление, что в России именно так называемый православный талибан процветает. Вспомнить хотя бы «православную армию».

Вот все видят «православную армию», а группировку «Русич» никто не видит почему-то. При этом группировка «Русич», она не большая, конечно, но это практикующие новоязычники. Вот они на Донбассе воюют. «Русская православная армия» больше имеет отношение не к РПЦ, а связана с Истинной Православной Церковью, то есть с русскими катакомбниками. А если еще немножко покопаться, то среди боевиков мы найдем представителей старообрядчества. Я знаю точно, что часть старообрядцев поддерживает эту террористическую сеть. Но воюют, в первую очередь, русские националисты. И религиозные взгляды не имеют никакого значения.

А казаки?

Сеть казачьих организаций существовала на территории всего Донбасса, которые всегда четко были настроены антиукраински. При этом активно функционировали. Меня в данный момент больше всего удивляет, что украинское общество вообще этого не замечало, не фиксировало, не думало, не понятно чем занимались спецслужбы. Поскольку я занимаюсь украинским вопросом с конца 90-х годов, я никогда не слышал обеспокоенности тем, что на Донбассе или в Крыму существуют и действуют пророссийские организации. Нет ни одного специалиста, который мог бы сказать, какое влияние они имеют или какая численность у них, или как происходит коммуницирование с их российскими коллегами. И вот когда российскому правительству потребовалось активизировать всю эту систему, она заработала. Разные части того политического спектра, включая церковный, заработали против Украины в пользу пророссийских боевиков. В том числе частью этой истории является деятельность протоиерея Виталия Веселого в городе Славянске. Он бывший десантник, активно принимал участие в деятельности местного союза войск ВДВ. Когда десантники из Славянска позвали к себе Гиркина-Стрелкова со своей командой, то Виталий Веселый предоставил церковное помещение для отряда боевиков перед началом штурма города и всячески поддерживал подобного рода деятельность. Это то, что нам точно известно. А то, что нам не известно, это количество священников на территории Донбасса, которое реально поддержало пророссийских боевиков. По тем фотопубликациям в сетях, где рядом с боевиками стоит человек в церковной одежде, совершенно непонятно, что это за священники и священники ли это вообще, или это представители так называемых катакомбных православных, которых очень много на Северном Кавказе и настроены они русско-националистически. Повторюсь, что Русская православная армия связана с истинной православной церковью – подпольным катакомбным православьем. Поэтому говорить, что РПЦ сыграло решающую роль на Донбассе невозможно.

Замечали ли вы проукраинские казачьи формирования на Донбассе?

А где украинское казачество? В данного рода событиях на Донбассе мне не удалось найти никакого следа от деятельности проукраинских казаков. С большим интересом с ними познакомился бы вне пределов Киева. Я не встретил никаких добровольческих формирований казаков. В козачьей гвардии Великого донского войска есть крупное боеспособное формирование среди пророссийских боевиков, а проукраинских казачьих батальонов нет. Поему? Где они? Вопрос открыт.

У граждан России ощущается пренебрежительное отношение к своим казачьим формирования, их очень часто называют «ряжанными». Кто эти люди?

Казачьи формирования в России – это бывшие сотрудники правоохранительных органов и бывшие или действующие бандиты. За казаками очень много уголовных дел, есть казачьи формирования, связанные с убийствами, незаконной торговлей оружия, периодическими актами насилия, а на фоне повседневного бытового фона – это пьянки, кражи и так далее. Но держится это все в основом на бывших сотрудниках правоохранительных органов, которые вышли на пенсию и им нравится ходить в форме и цеплять друг на дружку ордена, которых они не заслужили. Но ради справедливости должен сказать, что есть некоторая часть вполне реального казачьего населения. Это крепкие сельские жители, ведущие сельскохозяйственную жизнь, например, в Волгоградской области, на Кубани, в Ростове. А вообще в России такое вот казачье движение, о котором мы говорили ранее, имеет большую государственную поддержку, и это связано с тем, что в России сложился крупный негосударственный так называемый третий сектор антизападного настроя. Если в мире обычно он воспринимается как сообщество гражданских организаций с проевропейской ориентацией, то здесь антиевропейской. И казаки органическая часть этого сектора. В мирное время они служат для подготовки подростков к службе в армии или мобилизации этих людей в качестве дружинников, поскольку милиции не везде хватает. А в случае внешнеполитической российской экспансии все эти организации принимают активное участие в этой экспансии. Крым и Донбасс – яркое этому доказательство. Сейчас можно говорить уже точно, что казаки являются российской иррегулярной армией. Эта армия включает также в себя и различные ветеранские организации, военно-спортивные клубы, молодежные прокремлевские организации.

Эти люди религиозны?

Незначительная часть да, а большая часть верит в силу кулака и насилия.

В социальной сети Вконтакте есть группа РНЕ, раньше у них была свастика на эмблеме, а теперь вот православный крест. И воюют они за восстановление Советского Союза. Какая-то каша получается…

У людей все укладывается в голове: война православных сталинистов за Советский Союз и Российскую Империю. Абсолютно органичная идея о расширении территории всеми средствами и методами вне зависимости от политических убеждений. А ведь там на Донбассе воюют и российские коммунисты, и национал-большевики, которые не имеют никакой религиозной составляющей, вместе с фашистами. Другой вопрос, если перейти к исследованию событий последнего года, боевиков на Донбассе, видно, что при всей мобилизации идейных добровольцев и неидейных людей, готовых поехать на Донбасс потому, что у них проблемы в семье и проблемы с кредитами, все равно этих людей оказалось недостаточно для успешной борьбы с украинской армией. Это доказала украинская армия, которая де-факто в конце июля-начале августа 2014 года разгромила большую часть пророссийских боевиков и де-факто взяла их в окружение, спасать боевиков уже пришлось регулярной российской армии. Та же история и с Дебальцево. Она наглядно показывает, что нагнать каких-то добровольцев или заманить их обещаниями высокой зарплаты с числа бывших военных специалистов не достаточно. Нужно использовать регулярные российские части армии. Тут косвенный ответ о роли боевиков. Да, она было важна для разжигания конфликта и для первых шагов дестабилизации, когда украинская армия находилась в коллапсе и правоохранительная система не функционировала. Сейчас же, когда украинская армия дееспособная, этих боевиков явно не достаточно, чтобы удержать за собой территорию Донбасса. Значит, в этой всей истории важную роль все-таки играет российское государство и его милитаристские устремления, а не инициативы идейных добровольцев.

По субъективным наблюдениям в России происходит какая-то клерикализация государства. Я не ошибаюсь?

Клерикализация имеет вялотекущий характер уже последние 25 лет. Здесь вопрос не только в инициативе церкви, она, безусловно, есть, а в тех политических задачах, которые ставят перед собой в общем-то неверующие руководители страны. Им кажется, что надо поддерживать православие, в равной степени, как им кажется, надо поддерживать большой театр или российский футбол. И те и другие виды массовой развлекательной деятельности получают государственную поддержку, хотя они частично находятся на самофинансировании, но без государственной поддержки они все равно не могли бы существовать. Точно также и с православием. Когда государство считает, что нам тут надо укрепить, а тут усилить, чтобы понравится публике, тогда перед очередными выборами на региональном уровне начинают строить новый кафедральный собор, а как только это не надо, так все и останавливается. Вторая часть проблемы состоит в том, что у путинской группировки, у этих самых чекистов, которые дожили до возраста дедов, проявился новый консерватизм, очень напоминающий бонапартизм, бонапартистские взгляды США 50-х годов. Когда есть недостаток собственной религиозности, он компенсируется псевдоклерикальной риторикой или псевдоклерикальными действиями, или просто борьбой за мораль. Вот если посмотреть на список акций против веяний современности, гомофобную кампанию с 2013 года, это безумная озабоченность сексуальным воспитанием молодежи, или борьбой с современными веяниями какими-то, мы увидим за этим очень часто аргументацию исключительно морализаторскую, но не религиозную. Много мелких групп, которые ставят на повестку дня «защитим наших детей от того-то и того-то», «спасем общество от голубой угрозы». Там реально никакой религиозной аргументации нет. И эти люди никакого отношения к церкви не имеют. Мы видим формирование некой идеологии, которую можно было бы назвать политической религией – есть такой термин у социологов – если бы она имела внятные очертания. Просто это сейчас консервативное морализаторство без религиозной составляющей. Оно очень пугающе выглядит в рамках медиа, но очень мало соотносится с повседневной жизнью. То есть антигомофобная кампания сочетается с существованием гей-клубов. То есть есть две реальности. Медиареальность, которая за пределами России, придает этому всему большое значение: в России что-то в очередной раз запретили. И вторая - картина реальной жизни.

Вы употребили термин политическая религия в России…

Да, в России политическая религия более влиятельная, чем православье. Это культ Великой Отечественной войны, который, если вдаваться в историю, начал развиваться после 1965 года под воздействием политических причин того года. Он достаточно скомпрометировал себя к концу 80-х годов, потом были 90-е, а начал он возрождаться в 2000-х. Снова началась риторика «деды воевали», «отдайте ветеранам последний долг», началась поддержка и складывание новой символики, касающейся войны, история с георгиевской ленточкой… Россияне верят, что смысл существования России и Советского Союза оправдан через искупительную жертву принесенную народу в течении ВОВ, победа как новое воскрешение советского социума, почитание мощей как живых, так мертвых героев войны является национальной религией. Эффект от этого долгоиграющий. И если мы будем думать о переработке исторического опыта советского и постсоветского, то в первую очередь надо думать о культе войны. Точно так же я должен сказать, что в Украине неоднозначна фигура УПА, культистское отношение в одной части страны, и этот культ пытаются распространить на остальной территории страны. Хотя современные политические европейские партии наверняка не стали бы активно поддерживать УПА и политические взгляды ОУН и приглашать товарища Бандеру за стол переговоров. Для постсоветского пространства лучше вообще на время забыть об этом периоде истории и найти другие объекты для героизации, более актуальные, более современные.

Интересно услышать ваше мнение как ученого о нашумевших «духовных скрепах». Что это такое?

Это тоже медиа-образ. (улыбается) Один раз президент брякнул там чего-то, а поскольку выражение яркое и сильное, дальше вокруг этого начался танец с бубнами – что за скрепы, где эти скрепы. Для меня это тоже загадка, как и для большинства граждан. Для меня это очередное политическое бла-бла-бла, которое не имеет никакой составляющей.