Алексей Сихарулидзе: Некоторые милиционеры на собеседовании говорили, что брать взятки – это волонтерство

В конце февраля закончили работу аттестационные комиссии Национальной полиции на Волыни. После Киева, Харькова, Одессы, Николаева, Львова, Ужгорода и Мукачева реформы правоохранительных органов дошли и до Луцка. Более трех недель в Луцкой комиссии работал волонтер Алексей Сихарулидзе. Более полутора лет назад он с товарищами Романом Синицыным и нынешним главой Луганской военно-гражданской администрации Георгием Тукой организовали работу волонтерской организации «Народный тыл», которая впоследствии стала одной из самых крупных в стране. Сегодня свои навыки активисты-волонтеры применяют уже на другой работе, хотя и о волонтерстве не забывают. Роман Синицын был членом аттестационной комиссии в столице, о том, как он тестировал милиционеров, Синицин рассказал в интервью «Главкому».

Его соратник Алексей Сихарулидзе теперь выполняет такою же миссию на Волыни. В разговоре с «Главкомом» волонтер рассказал о том, что 80% сотрудников Дорожно-постовой службы признались, что брали взятки, а некоторые правоохранители считают, что мздоимство – это своего рода государственное волонтерство. Ведь благодаря взяткам они «покупали бензин, канцелярию и даже жезлы».

На Волыни работает аттестационная комиссия Национальной полиции. Сколько претендентов участвовало в тестировании, как оно проходило?

Аттестационные комиссии закончили работу 24 февраля. Но еще продолжает работать Апелляционная комиссия, рассматривающая апелляции тех, кто не смог его пройти. Всего же подали документы около 2000 человек. Сказать о том, сколько из них успешно сдали тесты, а сколько провалили, пока не могу. Давайте дождемся результатов апелляций. Да и не настолько важно количество прошедших аттестацию, как важно то, что этот процесс - не фикция, он настоящий, он может быть очень полезным. Сразу хочется сказать, что в нем очень много недостатков, результат аттестации, конечно же, идеальным точно не будет. Без привязки к региону. Это касается Киева, Луцка, других городов. Мои друзья-волонтеры ранее работали в столичных аттестационных комиссиях. Их опыт нам известен. Есть случаи, когда, может быть, с точки зрения общества кандидаты не должны были пройти тестирование. Но они прошли. В то же время, надеюсь, такие люди не будут продолжать ту деятельность, которая нам всем не нравилась в милиции. Сейчас нет тупика, нет непоправимой «зрады», о которой столько говорят. Сейчас есть процесс изменений.

Вы признаете, что переаттестация не идеальна - одиозные личности все равно остаются служить. По каким критериям можно оценить такой отбор?

Я не могу сказать, что останутся все старые или все они будут уволены. Процесс аттестации идет, идет апелляция. Но процесс очищения на этом не закончится…

19 февраля неизвестные избили члена аттестационной комиссии №1 Волынской полиции Богдана Климчука и общественного активиста Сергея Чурикова. С чем связываете нападение?

Был еще третий человек, которого побили, но чуть позже. Все эти ребята – местные. Знаете, нужно понимать ситуацию, чтобы понять причины произошедшего. Есть люди, которым вся эта аттестация не нравится. Постоянно ходят слухи, что они все «порешают». Но когда вдруг выясняется, что «порешать» не получается, начинается давление: есть случаи телефонных звонков с угрозами.

Кто кому звонил?

Я незнакомые номера не брал, чтобы не отвлекаться, а звонки были даже родителям членов комиссии! А по поводу этих ребят, которые живут на Волыни, то, действительно, они подвержены давлению. Нужно понимать, насколько им тяжело. Ведь это не Киев: Луцк – маленький город, все друг друга знают. Те, кого пытаются уволить, будут давить, вспоминать свое увольнение членам комиссии еще долго.

Как противостоять давлению, защититься от него, продолжая работать?

Мой субъективный взгляд: в региональных аттестационных комиссиях обязательно должны быть местные представители. Но, с другой стороны, должны быть люди со стороны, их должно быть больше. Чтобы не местное милицейское начальство занималось этим вопросом, а приезжие. Об охране местных членов комиссий стоит подумать.

СМИ называли фамилии заместителей руководителя Волынской милиции Анатолий Петрушина, Анатолия Шумика и Александр Балицкого, которые провалились на собеседовании. Могут ли они быть причастными к давлению на членов аттестационной комиссии и активистов?

То, что активистов побили, это не случайность или стечение обстоятельств, это, наверняка, имеет прямое отношение к аттестационному процессу. Я слышал несколько версий, но не думаю, что плодить их – хорошее дело. Задержан уже один подозреваемый в нападении, ведется расследование. В то же время, если угрозы действительно серьезные, то я не вижу позора в том, что член комиссии возьмет самоотвод и вместо него войдет другой человек, пусть даже неместный.

Среди одиозных личностей, успешно прошедших переаттестацию на Волыни, значится бывший начальник управления ГАИ УМВД Украины в Волынской области Андрей Бондарук, которого активисты обвиняли в преследовании автомайдановцев во время Революции достоинства. Как ему удалось остаться на своем месте?

Он приходил в первый день работы комиссии, сейчас занимает одну из высоких должностей в Дорожно-постовой службе (ДПС), его фамилия на слуху. Так вот, каждый день приходили к нам в комиссию работники ДПС, эти чудесные ребята. Мы все знаем, что в их сфере 100%-ная коррупция. И представьте, нам на стол ложатся их дела, характеристики, где написано, что все они - это честные и порядочные люди. И стоит подпись этого господина под документами. 80% этих чудесных ребят сразу признаются, что они брали взятки. Причем, они даже суммы называют. Например, 2000 грн за то, чтобы отпустить пьяного водителя. Около половины из них признаются, что деньги передавали начальникам. Если по какому-то жуткому стечению обстоятельств некий условный господин Иванов прошел аттестацию, то его судьба, надеюсь, все равно печальна. Думаю, заработают инструменты внутри системы: таких людей не просто уволят, начнется процесс наказания за все их грехи.

Работа в комиссии на Волыни носила абсолютно демократический характер. Мы все понимали, что есть одиозные личности, которые не обладают с одной стороны знаниями, с другой стороны за ними тянется какой-то чудовищный шлейф поступков. И вот именно такие люди не должны остаться. В то же время мы понимаем, что, к сожалению, очень мало совершенно белых и пушистых милиционеров. Такая уж в стране была построена жуткая система: работать в милиции и быть вне ее правил было практически невозможно.

Много ли новых людей хотят служить в полиции?

Новые ребята, которые закончили учиться, конечно, есть. Но, мы в основном говорим о высших звеньях и тех, кто хотя бы 5 лет проработал. Вот среди них сложно найти человека, который не брал бы взятки. Да, есть концепция, что нельзя взять и всех уволить поголовно, поэтому нужно отбирать. Этим мы и занимаемся.

Получается, нужно честно людям сказать: полного обновления полиции мы сейчас не получим?

Думаю, что мы выбрали путь постепенного реформирования. Действительно, будет дан шанс какому-то количеству людей, которые и бензин получали непонятно у кого и взятки брали. Дальнейшее очищение будет не сейчас, а уже после полного окончания переаттестации. Очень надеюсь на это.

Не возникнет ли дефицит кадров в связи с тем, что не все пройдут переаттестацию. Как решить эту проблему?

Конечно, будет дефицит. Судя по словам кадровиков из аппарата Национальной полиции, он уже есть на среднем уровне. А заменить тех людей, которых увольняют, очень тяжело. Начальников очень легко заменить, а вот среднее звено – нет. Участковых, наверное, можно где-то набрать. Но оперов, следователей, которые могут и будут работать, тяжело. Но дефицит – это не повод оставлять человека на работе, если он не соответствует требованиям аттестационной комиссии. Ответ на этот вопрос переносится, может, он будет со временем дан.

По результатам тестирования, какое количество сотрудников милиции пойдут на повышение, будут понижены, либо вообще не пройдут аттестацию и будут уволены из органов?

Нет такой цифры. Более того, я вам скажу, что это бессмысленная информация. Важно, чтобы все коррумпированные руководители были уволены. Вот это задача №1. Думаю, большинство сотрудников ДПС будут уволены или должны быть уволены. Если их оставить – будет позор. Ведь если оставить откровенных взяточников, они будут демотиваторами для ребят патрульной полиции, которые пришли служить по-настоящему. К сожалению, аттестационные комиссии оставляют, и будут оставлять сотрудников МВД, которые не полностью прекрасные, но они работают, могут исполнять свои функции. Все слышали о таком понятии как «битый опер». Так вот, есть люди, которые, как ни крути, делают свое дело. Может, они не всем членам аттестационной комиссии нравятся, ведь мы знаем методы их работы, но нужно понять, что все они были поставлены в такие условия, что сами зарплатные ведомости, в которых было написано 2000 грн, говорили между строк: «бери взятки». Мы в комиссии между собой решили, что не всю милицию будем увольнять, а выборочно.

Что значит «мы в комиссии между собой решили…»?

К моему личному сожалению, аттестационный процесс – штука закрытая. Мы не выходим на площадь и в присутствии телекамер не начинаем аттестовать каждого. Это немного субъективный процесс. Мы не можем в подробностях объяснять решение по каждому человеку. Если есть к нам доверие, мы максимально этим воспользуемся. Возможно, где-то его растеряем. Но мы работаем честно.

Чем лично вы руководствовались в своем выборе, давать ли человеку «добро» на продолжение карьеры в органах?

Есть инструкция, есть базовые пункты, по которым мы оцениваем каждого милиционера/полицейского и принимаем по нему решение. В комиссиях есть костяк людей, которым я очень доверяю. Знаете, у нас в стране очень развито человеколюбие. Когда перед нами садится конкретный человек, начинаются сомнения. Мол, он такой же человек, как и другие, а вдруг он исправится?

К аттестации есть два подхода. Первый – чтобы ни в коем случае не пропустить коррупционера, но при этом есть риск того, что мы уволим более-менее хорошего парня. И второй – ни в коем случае не увольнять более-менее хорошего парня, рискуя пропустить коррупционера. Каждый член комиссии выбирает свой подход. К сожалению, я не могу сказать, какой выбрал я. Выбор сложный в любом случае: недостаточно материалов о претендентах. Столкнувшись с опытом работы комиссии, хочу призвать людей, в чьих городах начинают работу такие же комиссии, предоставлять информацию на каждого работника полиции. На сайте МВД есть специальные формы, которые можно заполнить и сообщить информацию об одиозных персонажах. А то получается, что борцов за «светлое будущее» много, а фактажа о «нечистых» милиционерах сбрасывается мало.

Кстати, есть очень много претензий, мол, почему вы уволили того или другого? Друзья, родственники уволенных сотрудников милиции очень активно звонят, пишут в Facebook, спрашивают. Это логично, ведь это их деньги, их жизнь. Ведь, бывает, людей перед пенсией увольняют. Это тяжелый процесс.

Многие из тех, кто приходят на переаттестацию не верят, что все по-настоящему. Наверное, думают, что можно кому-то «забашлять». У них в голове не укладывается, что может собраться шесть честных людей и «порешать вопрос» не получится.

Есть ли уже позитивные решения рассмотрения апелляций?

Слухи ходят о том, что есть положительные решения по каким-то фамилиям. Но даже члены аттестационной комиссии сомневаются, что они правдивы. У нас есть инструкция: нельзя разглашать эту информацию до решения апелляционной комиссии.

Один из способов отсрочить переаттестацию, которым пользуются милиционеры, это перевод, например, в Государственную службу охраны или в АТО. Насколько много таких случаев на Волыни?

К нам в комиссию несколько раз приходил сотрудник ДПС, который говорил, что он на больничном. Вместе с тем на вопрос, почему же он тогда пришел, говорил, что по приглашению отдела кадров. Есть и такие примеры, о которых вы говорите. Но их немного. Людям, которые пытаются оттянуть переаттестацию, будет только хуже. Это все равно, что отказаться проходить полиграф в рамках тестирования. Все равно всех как-то соберут и заставят пройти аттестацию.

Юрист Татьяна Филиппенко обвиняет комиссии, в частности в Киеве, в предвзятости. Мол, ее члены часто задают претендентам не вопросы о реформирование полиции или о законодательстве, а спрашивают об отношении к взяточничеству, берет ли их начальник взятки и тому подобное.

Понимаете, человеку за 15-20 минут, когда проходит тестирование, задается много вопросов, и не только о взятках. Если человек ничего не знает по профилю, то и вопросов о взятках не будет.

Ответ на этот вопрос «беру» или «нет» ничего не решает для дальнейшей судьбы претендента. Были уволены сотрудники ДПС: и те, кто отвечал утвердительно, и те, кто отвечал отрицательно. Кстати, те же ДПСники радовали нас разнообразными ответами во время собеседования. Двое или трое один за другим заходили на тестирование говорили, что не просто так берут взятки, они выполняют волонтерскую функцию, являются такими себе государственными волонтерами, которые на свои деньги покупают бензин, канцелярию и жезлы. Я даже думаю, что они говорят правду. Единственное, что своими деньгами они называют деньги, которые они взяли у участников дорожного движения.

Вот еще история. Один из милиционеров объяснил коррупцию тем, что это, оказывается, участковые берут все время взятки. Мол, они самые коррумпированные, поскольку постоянно берут взятки самогоном, едой. И как не вспомнить самый прекрасный ответ на вопрос о том, почему милиция коррумпирована. Оказывается, это преступники распространяют информацию о том, что милиция такая плохая. Такое выдал следователь.

Еще есть заочная форма аттестации, к которой также прибегают. Что она из себя представляет, практиковалась ли она на Волыни?

Да, есть такая. Но нельзя называть ее «зрадой»: якобы милицейское начальство хочет всех пропустить через заочку. Эта форма выглядит как большая папка, в которой сложены анкеты претендентов. Мы их начинаем рассматривать. Если это анкета сотрудника ДПС, то предлагаем ему прийти лично. Если это анкета какого-то милицейского охранника, который ворота открывает, и результаты тестирования позволяют ему в дальнейшем работать, то пускай служит, не будем с ним встречаться. Если подал документы инспектор, который еще позавчера был начальником, то пусть зайдет, расспросим о причинах такого карьерного падения. Но «заочники» - это не большинство. Так проходят аттестацию спецподразделения, которые мы раньше называли «Беркутом». В Луцке такая ситуация, что сотрудники этого спецподразделения, которые работали в нем в период Майдана, практически на 100% отсутствовали в аттестационных листах. Они уволились давно. Ходят слухи, что они где-то у кого-то работают, но не в милиции. Люди, которые служили в «Беркуте», были научены определенным образом. Их научили нарушать законы нашей страны, им дали понять, что избиение безоружных людей пройдет безнаказанно.

По какому принципу составляется список тех, кто может пройти аттестацию заочно?

Такой вопрос возникал и у нас. Нам сказали, что это формирование происходит автоматически, с помощью компьютера. На самом деле за компьютером сидит работник отдела кадров и формирует такие списки сам. Поэтому все члены комиссии знают, что нужно просто внимательно прочитать анкеты «заочников» и вызвать всех, кого нужно. Таким образом, с помощью заочной формы тестирования никто, по крайней мере, через нашу комиссию, не проскочил.

-- «Мы, к сожалению, много помогли тем, кому не надо было помогать. Это чудовищно и печально»

Давайте поговорим о волонтерах. Еще в прошлом году в интервью «Главкому» Роман Синицын говорил о том, что финансирование организации «Народный тыл» снижается. Какими направлениями сейчас занимаетесь, хватает ли денег?

Организация есть, никуда она не девалась. Люди в ней работают, люди не могут отказаться от чудесной радости помогать другим. Это наркотик в хорошем смысле. Направления помощи сместилось. Очень хорошо идет помощь вдовам погибших. Даже мечтаем создать базу их всех. Думаю, со временем мы это сделаем.

Что касается военной части нашей помощи: бронежилеты, прицелы, то кое-что очень сильно уменьшилось, кое-что совсем прекратилось. Давно мы уже не одеваем никого, не покупаем всякие другие вещи. Еще сейчас сложность в том, что непонятно, кому нужно помогать. Вроде бы война есть, но она есть кое-где, не везде. Кое-где есть контрабанда и пьянство несусветное. Еще скажу, что мы, к сожалению, много помогли тем, кому не надо было помогать. Это чудовищно и печально. Потому что с каким светом в душе люди несли нам эти деньги… Но не ошибиться в этой работе просто невозможно. Мы ошибались, я не хочу даже думать о цифрах, вспоминать это. Сейчас же мы многое знаем, многих знаем, поэтому, хочу надеяться, эти ошибки уже минимизированы.

Автомобили на передовую не возите?

Нет, машины уже не привозим. Очень тяжело ремонтировать даже те, которые привезли. Это основная часть наших расходов, которую мало кто видит. Ведь по внешнему виду автомобиля трудно показать людям, как было и как стало.

Кто управляет «Народным тылом»?

Эта организация людей, в которой нет руководителя. Как Георгий (Тука), как Роман (Синицын), так и я всегда на вопрос о том, кто у вас главный, очень сильно улыбались. У нас нет никаких главных. Какая может быть вертикаль, если вы зарплату там не получаете? Не справляешься сам, пошел к товарищу за помощью. У нас только товарищеские отношения и совместное принятие решений. К примеру, если Роман собрал какой-то процент денег, то, не согласовывая ни с кем, он его «закрыл», так же и я, то есть помог кому-то. В большинстве случаев мы принимали решение втроем по конкретной заявке конкретного подразделения.

Вы возили на передовую прицелы. Была строгая отчетность, они были на балансе, передавались под подпись. Сработала ли такая помощь?

При огромном желании нечестных людей украсть, к сожалению, не все так сработало, как мы хотели. Хотя честных военных много, больше чем честных милиционеров. Но факты воровства есть.

Наказывали ли вы людей, когда устанавливали факт перепродажи таких дорогих вещей на сторону?

Это пробел нашей работы. У нас никто не сидит на этих сайтах, не мониторит, где могут продавать такие дорогие вещи. Если кто-то хочет этим заняться, милости прошу. Но у меня нет сил и физических возможностей для такой работы. Когда идиоты приносят продукцию с нашим логотипом в другие волонтерские пункты с целью ее продать, то они очень удивляются, почему не покупают.

Объяснить людям то, что дорогие приборы все время должны быть на фронте практически невозможно. Большинство всю помощь воспринимает непосредственно, то есть думает, что это конкретно им помогли. Люди, уезжая на ротацию, в отпуск забирают с собой тепловизоры. И при этом они не называют это воровством. Такие вещи уже хорошо тормозит ВСП (Военная служба правопорядка в Вооруженных силах – «Главком»).

Роман Синицын ранее говорил, что «Народный тыл» будет заниматься организацией тренингов, мастер-классов. Чье это было предложение?

Подобные решения просто были логичными, они вытекали из нашей деятельности. Стало понятно, что бронежилеты уже не нужны...

Какие тренинги организовываете?

В основном медицинские. Психологических тренингов у нас нет. В какой-то момент мы поняли, что тренинги важны. Организовывали стрелковые тренинги, чтобы солдаты ушли от советской системы поливать противника огнем. Как сказал один прекрасный израильский инструктор: «Прицел на автомате, не потому, что мы такие богатые, а потому что мы жадные. Потому, что жалко денег на патроны».

-- «Это не нормально, когда хороший человек хочет в политику»

Вы согласны, что сейчас происходит процесс маргинализации волонтерства. Часть эффективных людей уходит, они ищут для себя кто во власти, кто в той же аттестационной комиссии полиции. Что будет дальше с волонтерским движением?

Будет просто объединение волонтеров. Никакой маргинализации я не вижу: делай то, что должен, и будь что будет. Если каждый из нас такой же точки зрения будет придерживаться, будет лучше всем. Это лучше, чем то, если каждый будет «спасать страну». «Спасители страны» менее эффективны.

Есть ли у вас желание пойти в политику?

Если какой-то волонтер кричит, что он хочет в политику, у меня к нему сразу подозрения возникнут. Это не нормально, когда хороший человек хочет в политику. Я даже не хочу думать о таком кошмаре как участие в политике.

Но ваш соратник Георгий Тука – человек, который пришел во власть из волонтерства, и он руководит фронтовой областью.

Мы всегда готовы ему помочь. Наверное, и он нам тоже. Но там, где он работает, очень тяжело. Никто из нас никогда не готовился к такой работе. А есть еще бытовая сторона медали: приехал человек туда, где никогда не был, оставил свою прежнюю жизнь, семью… Понятно, что далеко не все у него там идеально получается, но нужно ему не подсказывать, а что-то конкретное делать.

Позвольте философский вопрос. Чего в жизни сейчас больше, что перевешивает «зрада» или «перемога»?

«Зрада» - это лишнее. Хотя и «перемоги» никакой нет. Все это придумали враги.

Ценность человеческой жизни – это главный приоритет для вас?

Отношение к ценности жизни немного изменилось у меня. Я прошел путь от пацифиста, человека, который полностью отрицал армию, до человека, который возит на фронт патроны, прицелы и так далее. Просто я живу в такой стране, где нормальные люди не собирается ждать, когда лет через 100 все изменится, эти люди хотят изменить все сейчас. Причем происходит все насильственным путем. Да, отношение к своей и чужой жизни очень сильно изменилось.

Но ведь евроинтеграция – это путь к европейским ценностям, в центре которых – человеческая жизнь…

Все это оболочка. Меня интересуют больше практические вещи. Почему в Ковеле полгорода на похоронах погибшего воина выходит и становится на колени, а у нас (в Киеве) на похороны приходит 10 человек. При том, что степень коррумпированности милиции в разных регионах приблизительно одинаковая. Я не встретил среди милиционеров на Волыни какого-то латентного сепара, к примеру.

Все признают, что Минские соглашения неэффективны. Власти ищут механизм, чем их можно заменить, витают в воздухе идеи о предоставлении особого статуса Донбассу, об амнистии. Вы представляете себе реализацию таких идей на практике?

О какой амнистии может идти речь, если мы еще никого не посадили? Давайте сначала кого-то посадим, а потом будем думать о том, как амнистировать. Интересно даже посмотреть, как мы поживем без этих Минских соглашений. Потому что все это фуфло, только на бумаге. Ни та сторона, ни наша огонь не могут прекратить. Наша, может, как-то хочет, старается. Но ведь есть люди, которые на войне товарищей своих оставили, они не могут просто так все бросить. Я понимаю таких людей. Мир там могут установить только «голубые каски» ООН. Никакие соглашения ничем не помогут.

Есть идея полностью «отрезать» проблемную часть Донбасса от остальной Украины. Она приемлема?

У меня десяток близких знакомых из Донецка. И только один из них какой-то более-менее ватный. Да и то потому, что он свалил оттуда за кордон три года назад и смотрит на все события по НТВ. Остальные спрашивают, почему вы нормально не бомбили наш город? Мол, там нужно было взорвать несколько позиций, кое-что обстрелять и все было бы хорошо. То есть люди рассуждают круче «Правого сектора».

Есть одна у меня ненормальная знакомая, которая, не снимая сине-желтые ленточки, ездила смотреть на свою разбомбленную квартиру. Мне плевать, кого там больше «наших» или «не наших» Но моих друзей лишили родины. Я ничего отрезать не готов. Они должны получить свою землю обратно.