Штефан Фюле: у меня есть основания для оптимизма

— Каковы ваши ожидания от саммита Восточного партнерства (ВП) в Вильнюсе?

— Я рассчитываю, что на саммите будут подписаны и парафированы соглашения об ассоциации с несколькими странами—партнерами ЕС. Это будет саммит, где произойдет конкретное продвижение некоторых наших партнеров к либерализации их визового режима с ЕС. В Вильнюсе также будут согласованы четкие рекомендации относительно транспорта, эксплуатации дорожной сети ЕС и стран Восточного партнерства (ВП). Как видите, речь идет о довольно конкретных достижениях, а не просто о словах и декларациях. Вильнюсский саммит предопределит развитие ВП в ближайшие два года.

— Вы упомянули о подписании СА. Вы действительно считаете, что Украина заключит соглашение в Вильнюсе?

— Конечно же, я ожидаю этого! Мы вместе с украинскими коллегами с декабря кропотливо работаем над тем, чтобы ваша страна выполнила необходимые критерии, условия и в итоге пришла к подписанию СА.

— Эксперты, анализировавшие прогресс в выполнении требований ЕС, уверены, что Украина очень далека от ожидаемого уровня выполнения критериев.

— Я не читал выводы экспертов, о которых вы говорите,— мы проводим свою оценку. Есть матрица, составленная из 11 индикаторов, и по каждому из них детально отслеживается прогресс. И я допускаю, что у нас отличается методология оценки. Вероятно, эксперты ожидают полного выполнение задач по этим 11 критериям. Но в требованиях Совета ЕС к Украине нет такого требования, там говорится о "решительных действиях и осязаемых результатах". В конце концов страны—члены ЕС должны будут оценить, являются ли действия Украины "решительными", а результаты — "осязаемыми". Основанием для такой оценки станет отчет, который подготовим мы (Еврокомиссия.—"Ъ") совместно с высоким представителем ЕС Кэтрин Эштон.

— Сегодняшний прогресс позволяет вам говорить, что мы близки к нужному результату?

— Конечно, я очень оптимистичен в этом вопросе! У меня есть основания для такого оптимизма, ведь я слежу за происходящим в последние месяцы. Сначала нам пришлось дискутировать (с Киевом.—"Ъ") на тему "что нужно делать", и мы потратили на это уйму времени. Затем мы перешли к диалогу о том, "как делать". Теперь мы уже не спорим на тему "что" и "как", вопрос только в том, когда будут проведены те или иные реформы, как много удастся сделать до вильнюсского саммита. И мы обращаем внимание, что европейские реформы в Верховной раде поддерживает не только власть, но и оппозиция.

— Президент Виктор Янукович еще более оптимистичен, чем вы. В минувшую пятницу он заявил, что Украина уже выполнила все требования ЕС. Якобы он узнал об этом от европейских партнеров. Как думаете, кто мог ему это сказать?

— Решение о том, достигла или не достигла Украина уровня, необходимого для подписания, должен принять Совет ЕС на уровне министров иностранных дел, его заседание состоится 21 октября. До этого дня решение не будет принято. Я точно не стану решать за них. Оценки ЕС пока не существует.

— Вы не думаете, что торговая война между Украиной и Россией убедила страны ЕС в том, что им нужно более снисходительно оценивать прогресс Украины?

— И да, и нет. Во-первых, события августа не изменили принципов нашего взаимодействия с партнерами. Понимаете, для нас соглашение об ассоциации — это не геополитика. Это вопрос общих принципов и ценностей. Но в то же время у многих в ЕС появилось более глубокое понимание некоторых важных вопросов...

— Так все-таки, Совет ЕС будет учитывать августовское противостояние, принимая решение о подписании СА?

— Это право глав МИДов — принимать его во внимание или нет. Но я уверен, что их выводы будут основываться на данных нашего (Еврокомиссии.—"Ъ") отчета. А наш отчет будет всеобъемлющим, и, конечно же, он будет описывать августовские события и взаимоотношения стран—партнеров ЕС с их соседями.

— В Брюсселе все чаще заявляют, что ЕС должен помочь странам ВП, в том числе Украине, преодолеть последствия давления России. О чем идет речь?

— Если наши партнеры оказываются объектом неоправданного давления какой-либо стороны, включая, конечно же, давление России, и если это связано с их стремлением подписать или парафировать соглашение об ассоциации с ЕС, Евросоюз должен найти возможность возместить их потери. Примером может служить Молдавия: ЕС уже инициировал процедуру увеличения квот на импорт молдавского вина (чтобы возместить виноделам потери от закрытия российского рынка.—"Ъ").

— Для Украины тоже предусмотрены компенсаторы?

— Насколько я понимаю, ситуация на украинско-российской границе улучшилась, и у вас уже нет тех проблем, что были в августе? Мы не принимаем мер, если они не связаны с текущей ситуаций. Тем не менее августовские события подтолкнули нас к ряду решений. Мы начали уделять больше внимания так называемому временному применению СА. Мы хотим, чтобы как можно большая часть СА вступила в силу еще до завершения процедуры ратификации.

— Вы вели переговоры с Россией о причинах торгового противостояния? В Москве говорят, что опасаются роста импорта из Украины после подписания СА.

— Мы открыты к диалогу с РФ по этому вопросу и используем различные площадки, в том числе саммит "большой двадцатки", чтобы обсудить это. Но мы не услышали от них каких-либо детальных объяснений причин происходящего, помимо того, что Россия "преследует собственные интересы"...

— Экономические интересы или политические?

— Это все, что было сказано. Они (собеседники на саммите G20.—"Ъ") не углублялись в этот вопрос. Я же хочу отметить, что мы были очень прозрачны и открыты на протяжении всего переговорного процесса по соглашению об ассоциации. Мы всегда подчеркивали, что этот документ окажет положительное воздействие не только на подписавшую его страну, но и на весь регион. Влияние СА на Россию и на взаимоотношение РФ со странами—партнерами ЕС также должно быть положительным, я уверен, что так и будет. В конце концов СА внесет вклад в создание зоны свободной торговли от Лиссабона до Владивостока.

— Эта идея уже обсуждается сторонами? Как вы представляете ее реализацию?

— Европа без торговых барьеров — это цель, к которой мы стремимся. Эту же задачу ставят перед собой и наши партнеры в Восточной Европе, и наши российские партнеры. Сейчас мы создаем составные части этой будущей конструкции. Наилучшим вкладом Евросоюза в этот процесс является подписание соглашения об ассоциации.

— Как относится Россия к этой инициативе?

— На самом деле с этой идеей первым выступил российский президент Владимир Путин — это впервые прозвучало еще во время его предыдущего президентского срока. Поэтому я не сомневаюсь, что в этом вопросе долгосрочные амбиции России совпадают с нашим видением. А пока мы готовим условия и предпосылки для того, чтобы когда-то это стало реальностью.

— Вернемся к теме подготовки Украины к подписанию СА. В каких сферах Киев достиг наибольшего прогресса, в каких — наименьшего?

— В последние недели достигнут значительный прогресс в части реформы избирательного законодательства. Минюст организовал серию круглых столов, которые очень помогли в поиске консенсуса между элитами о том, как необходимо реформировать законодательство в этой сфере. Разработан проект закона о прокуратуре, который деполитизирует данный орган и помогает обеспечить его независимость,— это невиданный прогресс, мы много лет ожидали такого шага от Украины. В рамках миссии Кокса—Квасьневского все еще продолжается дискуссия о путях решения проблемы политически мотивированного правосудия и о том, как предотвратить повторение подобных случаев. Но даже в этой сфере я ощущаю, что у сторон есть согласие относительно того, что можно сделать за оставшееся время.

— Эта договоренность уже согласована с Юлией Тимошенко?

— С самого начала работы миссии Пэт Кокс и Александр Квасьневский консультируются с Юлией Тимошенко, информируют ее обо всех переговорах. Это, я считаю, свидетельствует о том, что проблема не будет решаться за счет экс-премьера. Напротив, решение в значительной мере будет принято в ее интересах. Никакой другой вариант просто не будет одобрен Коксом и Квасьневским.

— Вы осознаете, что полная реабилитация Юлии Тимошенко — то есть тот вариант, на котором настаивает ее команда — гарантированно не будет реализована до вильнюсского саммита?

— Я не хотел бы вдаваться в детали до тех пор, пока идут переговоры и продолжается работа миссии. Уже в октябре мы увидим их отчет. Давайте посмотрим, что будет в этом документе.

— Тем не менее я попрошу вас прокомментировать один сценарий. Если власть предложит такие условия выезда Юлии Тимошенко на лечение за границу, при которых ее возвращение в Украину будет означать немедленный арест, она может отказаться идти на сделку. Задумывается ли Брюссель о том, что делать в этом случае?

— Я не могу даже представить и не допускаю того, что Евросоюз или представители ЕС станут участниками такой сделки, которая предполагает выезд Юлии Тимошенко за рубеж для получения медицинской помощи, и в то же время предотвращает возвращение госпожи Тимошенко на родину, в Украину, после окончания ее лечения.

— Ожидаете ли вы продления миссии Кокса—Квасьневского, если к моменту ее завершения вопрос не будет решен?

— Я не хотел бы размышлять по этому поводу. Решение о том, чтобы направить миссию в Украину, было принято в Европарламенте, и решение о продлении или завершении миссии также могут принять только там. Мы совместно с высоким представителем ЕС по внешней политике и безопасности Кэтрин Эштон поддерживали усилия миссии и поддержим любое другое решение, направленное на то, чтобы обеспечить прогресс Украины в этой сфере, в сфере, которая является важным условием подписания соглашения об ассоциации в Вильнюсе.

— Не исключено, что 21 октября странам—членам ЕС не удастся достичь консенсуса по украинскому вопросу. Является ли это крайней датой, или возможно отложить принятие решения на 18 ноября, когда состоится следующее заседание Совета ЕС?

— Мы не основываем нашу деятельность на дедлайнах. Но в то же время очевидно, что в последнюю ночь перед саммитом будет невозможно принять рекомендации о подписании СА с Украиной. Имейте в виду, что соглашение подписывают все 28 стран—членов ЕС, поэтому перед подписанием все они должны пройти внутригосударственную процедуру, а она отличается в различных странах и требует времени. Тот факт, что следующее заседание совета на уровне министров иностранных дел состоится 18 ноября, совершенно не означает, что при отсутствии консенсуса на октябрьском заседании остается лишь одна дата — 18 ноября. Механизм достаточно гибкий, главное — чтобы было решение стран-членов. Совет ЕС сам определяет свои процедуры, и я не сомневаюсь, что министры совместно с Кэтрин Эштон найдут путь, позволяющий принять решение в приемлемые сроки. Главное — чтобы это решение отражало мнение всех 28 членов ЕС.

— Вы упомянули о временном применении СА до его ратификации. Какова процедура запуска временного применения?

— Чтобы начать временное применение, нужно получить согласие Европарламента, и мы надеемся, что ЕП примет такое решение еще в нынешнем составе — до выборов, которые состоятся в мае. Но прежде нам нужно принять решение о том, какая часть соглашения будет применяться до завершения процесса ратификации. Дискуссия стран-членов по этому вопросу все еще продолжается, и я надеюсь, что мы очень скоро выйдем на итоговое решение. Мы предлагаем включить в него все без исключения разделы СА, касающиеся создания глубокой и всеобъемлющей зоны свободной торговли. Предметом дискуссии является только глубина применения политической части СА, и это связано с распределением полномочий внутри ЕС. Я хочу подчеркнуть, что вопрос временного применения не будет утверждаться ЕС в одностороннем порядке, ведь это наше общее с Украиной соглашение. Поэтому мы, достигнув согласия внутри ЕС, проведем консультации с украинской стороной, чтобы они решили, подходит ли им данный вариант. Так что в итоге у обеих сторон будут равные права при определении объема временного применения, и никто не сможет выбрать для него статьи, выгодные только одной стороне.

— Украина — единственная из стран ВП, декларирующих готовность интеграции в ЕС, в которой нет вице-премьера, ответственного за это направление. По мнению Брюсселя, является ли это проблемой?

— То, что у вас нет вице-премьера, ответственного за европейские вопросы,— не беда. Но есть проблема в том, что у вас нет отдельной структуры, отдельного органа, координирующего европейскую повестку дня. И это становится особенно важно в свете соглашения об ассоциации. После подписания СА вам будет просто необходимо создать такую структуру. Как именно будет выглядеть этот орган, кто его возглавит — дело ваше, пусть это решает украинская власть. Единственный совет, который мы даем,— выбранный вами механизм должен быть действительно работоспособным, у него должны быть полномочия по всем аспектам, касающимся соглашения об ассоциации. И еще один важный момент — нужно предусмотреть механизм взаимодействия этого органа с оппозицией и гражданским обществом.

— Каковы наши успехи в выполнении плана действий визовой либерализации (ПДВЛ). Эксперты утверждают, что переход Украины на вторую стадию ПДВЛ в Вильнюсе уже невозможен.

— Не согласен. Это по-прежнему технически возможно. Чтобы достичь этого, Киев должен показать прогресс в двух сферах. Первая из них — антикоррупционное законодательство, где у вас на самом деле неплохой прогресс. И вторая сфера — противодействие дискриминации, в частности в трудовом законодательстве. И это должно включать дискриминацию по признаку сексуальной ориентации.

— Омбудсмен Валерия Лутковская выступила с инициативой о том, чтобы Украина обеспечила противодействие дискриминации без принятия закона, о котором идет речь. Вы допускаете, что ЕС согласится на такой вариант?

— Послушайте, требования очень четкие! И я считаю, что вам надо было это сделать, даже если бы ЕС не выдвигал таких требований! В Украине не должно быть места дискриминации по каким-либо признакам — по гендерному, по принадлежности к различным меньшинствам и, наконец, по принадлежности к ЛГБТ-сообществу. Как именно это будет реализовано в национальном законодательстве — не так важно, главное, чтобы механизм работал. Мы будем оценивать его эффективность, основываясь на выводах Венецианской комиссии. Они определят, гарантирует ли альтернативный путь, предложенный омбудсменом, что украинские граждане не будут подвергаться дискриминации. И у нас есть шанс завершить этот процесс до вильнюсского саммита.