Война близко

В начале марта Российская Федерация провела в Крыму референдум под дулами Калашниковых, а затем аннексировала этот регион, заложив, по собственным словам, основу для «новых политико-правовых реалий» — то есть для беззакония. Как заявила 13 марта в своей речи в Бундестаге канцлер Германии Ангела Меркель, Россия действует по закону джунглей. Тех из нас, кто уже сталкивался с попытками Владимира Путина отменить результаты распада Советского Союза — события, которое он считает «величайшей геополитической катастрофой 20-го века», — происходящее на Украине не должно удивлять. Также не следует считать это последним актом драмы.

Сейчас вполне очевидно, что первоначальный план Путина по захвату Восточной Украины путем мобилизации местного русского населения провалился. Однако это не значит, что Путин прекратит свои усилия. Российские стратеги говорят о неких «днях гнева» на выходных, в ходе которых могут произойти вооруженные захваты правительственных зданий на юге и востоке Украины. Если местные провокаторы и «силы самообороны» сумеют удержать эти здания, как им удалось сделать в Крыму, это может послужить предлогом для военного вмешательства. Нельзя сказать, что подобные циничные сценарии нас всерьез поражают.

История способна сослужить политикам полезную службу. Во-первых, она помогает предотвращать новые катастрофы, а во-вторых, помогает реагировать на катастрофы, которые произойдут в любом случае, невзирая ни на какие планы. И тем не менее, многие политики повторяют ошибки, о которых известно уже десятилетиями. Как говорил Йогги Берра (Yogi Berra), «надо же, очередное дежа вю!»

В Чечне десятки тысяч человек были убиты только для того, чтобы Путин стал президентом и смог укрепить свою власть. Затем, когда угрозой его правлению стали «цветные революции» и связанные с ними успешные реформы, он вторгся в Грузию, чтобы покончить с этой опасной моделью и снова укрепить свою власть. Теперь, столкнувшись с падением своей популярности в России, сланцевой революцией в Северной Америке и срочной необходимостью иметь надежный доступ к порту, чтобы снабжать своих ближневосточных союзников, Путин напал на Украину и захватил Крым.

Однако, несмотря на все эти примеры, Запад продолжает неправильно толковать путинскую агрессию и оправдывать ее. Западные политологи увлеклись самокопанием и увлеченно твердят, что Запад чрезмерно расширил НАТО и ЕС и бессмысленно спровоцировал русского медведя. В итоге они заключают, что часть вины за поведение России, каким бы вызывающим оно ни было, лежит на Западе. Подобное интеллектуальное самобичевание, с точки зрения Путина, лишь отражает слабость Запада. Таким образом, эксперты только поощряют российского лидера.

Невилл Чемберлен, доказывая, что великим европейским державам следует смириться с гитлеровской оккупацией Судет, говорил, что европейцев не должна заботить «происходящая в далекой стране ссора между людьми, о которых мы ничего не знаем». Сейчас многие аналитики рассуждают об «асимметрии интересов», подразумевая, что Россия вправе аннексировать земли соседей на том простом основании, что ее эти земли интересуют больше, чем Запад. Также звучат заявления о том, что нам нужно смириться с оккупацией Крыма, который Россия никогда не отдаст назад. Точно то же самое — что я должен смириться с мыслью об утрате части грузинской территории, оккупированной Россией, — мне говорили летом 2008 года.

Однако у этой логики есть определенные последствия. История учит нас, что цикл умиротворения обычно сокращается в геометрической прогрессии. Вскоре те же самые политологи с такими же невозмутимыми лицами могут призвать «смириться с утратой» Молдавии, или Латвии, или даже части Польши. Просто потому, что Россия ничего не хочет отдавать назад.

Главной потерей для Запада будут даже не страны, которые стали или хотят стать его союзниками, а принципы, на которых основан западный мир. Дело в том, что Россия наказывает Грузию, Украину и Молдавию за их стремление жить в свободном и демократическом обществе — совсем не похожем на путинскую модель.

Москву совершенно не волновала участь русского меньшинства в странах ближнего зарубежья — пока этими странами правили коррумпированные дружки Кремля. Однако в последнее десятилетие Грузия, Украина и Молдавия стали ориентироваться на Запад не столько из-за геополитических приоритетов, сколько из-за того, что их народы предпочитают западный образ жизни, для которого характерны уважение к правам человека и универсальным ценностям. Поэтому Запад должен защитить эти страны — не только исходя из прагматического расчета, но во имя тех самых принципов, которые превратили западные демократии в самые успешные общества в истории.

Основные факты ясны. Россия сейчас представляет собой величайшую угрозу международному правопорядку со времен вторжения в Афганистан 1979 года. И хотя Запад обладает над ней намного большим экономическим и военным превосходством, чем над Советским Союзом, его лидеры не хотят использовать этот фактор.

Проблема, вероятно, заключается, в раздвоенности мышления большинства экспертов, на мнение которых полагаются западные лидеры. Они не понимают Россию, потому что плохо осознают различие между советской номенклатурой и коррумпированной элитой современной России. Они недооценивают привязанность российских заправил к западным особнякам и банковским счетам. Сейчас те, кто принимают решения в Москве, намного сильнее финансово и психологически зависят от Запада, чем брежневские бюрократы. Санкции могут отколоть эту группу от Путина, но они должны идти дальше и быть болезненнее.

Тем не менее, несмотря на риторику президента Барака Обамы, Запад — особенно Европа — не готов ужесточать санкции. В наше время, в отличие от времен холодной войны, Россия приносит западным компаниям неплохую прибыль — а значит, они тоже пострадают от санкций. Однако после первого этапа санкций, акции снова влетели вверх, когда рынки поняли, что меры не зайдут слишком далеко. Но как же Запад может ожидать, что Путин будет принимать его всерьез, если в серьезность намерений западного альянса не верит даже Уолл-стрит? Дилемма, на самом деле, проста: готов ли Запад заплатить сейчас некую цену, или он хочет отложить решение и заплатить в будущем намного дороже?

Этот выбор можно описать с помощью медицинской метафоры. Рак российской агрессии сперва проявился в Грузии, но Запад предпочел пренебречь диагнозом и лечить болезнь аспирином. Крым — это метастаз того, что случилось в Грузии, однако Запад по-прежнему против хирургического — то есть военного — вмешательства, потому что оно слишком рискованно. Ладно, но тогда он, по крайней мере, должен прибегнуть к химиотерапии. Да, ее эффект в краткосрочной перспективе скажется на Западе, особенно на европейском бизнесе. Однако в долгосрочной перспективе это болезненное средство — единственный способ покончить с раком по имени Путин.

Уинстон Черчилль однажды пророчески заявил тем, кто умиротворял Гитлера: «У вас был выбор между войной и позором. Вы выбрали позор и теперь получите войну». Разумеется, мы не вправе ожидать, что современные политики, озабоченные опросами общественного мнения и промежуточными выборами все время будут черчиллями. Однако как минимум, они не должны хотеть войти в историю невиллами чемберленами 21 века. В основе политики умиротворения лежит непонимание того, кто Путин такой и кем он всегда был.

Перевод: inoСМИ.Ru