Письма из Луганска. Еда стала ценностью, а воспоминания о прошлом, до 2014-го, сладкими

Спецпроект «Главкома» «Письма из Луганска». Наша читательница все годы войны живет в оккупированном Луганске. Она рассказывает о жизни по ту сторону линией фронта: о том, как все начиналось, чем закончилось и можно ли еще что-то изменить...

Эксплуатация темы СССР – основной имиджевый ход в «республике». Не супермаркеты, а универсамы. Не минимаркеты, а гастрономы. А к ним рюмочные, пивные, чебуречные, шашлычные, пельменные и прочее-прочее из безоблачного и почти забытого прошлого. С той лишь разницей, что тогда на все это были деньги, и посещение кафе не было таким значимым событием. Имиджмейкеры «республики» возродили названия, но не цены, пытаются возродить традиции, но теряют настроение людей. И школьники надевают а-ля галстуки, плохо понимая их значения, и учебным заведениям дают имена уже новых героев или героев нового времени, которых плохо знают дети и еще хуже их родители.

То ли форма та же, но другое содержание, то ли наоборот. Но при этом каждый скажет, что хотел бы вернуть то прошлое, в котором впереди была целая жизнь, были молоды и здоровы родители и никто не считал покупку еды роскошью.

Как мы живем сейчас? Хорошо. Хорошо по многим причинам, хотя у всех это «хорошо» разное. Для меня хорошо, потому что я живу дома. Для моего ребенка хорошо, потому что мы живем вместе, и он видит свою маму в отличие от тех семей, где мамы обеспечивают ребенка из других стран и городов. Для моего соседа его «хорошо» заключается в том, что у них есть продукты. Не работает стиральная машинка, сгорел отопительный котел, но они приловчились топить дровами печь и греть воду в ведрах, и к этому тоже можно привыкнуть, как оказалось. «Хорошо» других моих соседей заключается в том, что в их семье все работают. Зарплаты так себе, но работа есть, а этим могут похвалиться на нашей улице не все.

Ценностью стала еда и новые вещи, ремонт, путешествия и внеплановые удовольствия, выходящие за рамки еды.

Стало нормальным жить с копейки. Нормально – писать списки перед походом за продуктами. Никаких спонтанных покупок. Деньги только на необходимое, только на то, что входит в этот рукописный листок перед походом на рынок.

Если в семье находят деньги на поездку к морю, то только женщине и детям, а чаще даже не так – с внуками едет бабушка, счастливая обладательница двух пенсий – самый богатый член работающей семьи.

Достижением стали новые вещи и ремонт. Тот, кто может себе это позволить, неимоверно богат.

Богатством стали планы и их воплощение.

Тот, кто добился чего-то, а, значит, жил не одним днем, не короткими промежутками от аванса до зарплаты, мудрее своих соседей и, вероятно, знает что-то, чего не знают они. Зависть вызывает наличие работы, наличие планов, наличие каких-то атрибутов прошлой жизни, в которой еда не была самой дорогой покупкой.

Однозначно хорошими стали воспоминания о прошлом, которое разделено чертой в 2014 год.

Все, что было до, стало иметь какой-то особый маркер счастья. Полотенца, купленные до войны, будут лучшими, косметика с особым запахом, посуда особенно прочная, одежда качественная, а жизнь вся без исключения счастливая.

Подруга, перебравшаяся в «законный» украинский город, пишет мне, что ходит по вечерам в тренажерный зал, купив для этого абонемент на год. На год! Она знает, что с ней будет через год! У нее была нужная сумма для покупки абонемента! Она ходит по вечернему городу, думая о своей фигуре и не думает о войне. Буквально все в этом предложении отличает жизнь там от жизни здесь. И вечерний город, и планы на год вперед, и настроения вложить деньги в свою внешность и здоровье. И не то, чтобы я искала недостатки там, где их нет. Можно и у нас идти по вечернему городу в ноябрьской темноте, только вы встретите немного людей в это время суток – люди стараются быть дома, плотнее зашторивая окна. Транспорт будто бы ходит, но скорее по основным маршрутам, а к неосновным относится множество других, куда можно добраться вечером только на такси или пешком. И стало нормальным за шесть лет гулять вокруг дома, не удаляясь далеко, ходить в гости по соседству, отмечать именины в первой половине дня, жарить шашлыки у гаражей или под балконами, освоить местные водоемы от отсутствия возможности выехать куда-то дальше. Командировкой стали считаться поездки по области, покупкой – новая одежда, удачной покупкой – одежда, подобранная по в секонд-хенде. Жизнь стала как бы мельче и с оглядкой на прошлое, а не с равнением на будущее. «Ездил еще до войны». «Покупал еще до войны». И это все «до» стало иметь особенную ценность.

Мы живем хорошо. Только это «хорошо» сузилось до заочной скважины нехитрых удовольствий вроде еды или пива – заменителей моря, планов, путешествий, ремонтов, стабильной работы.

А еще появился один занятный критерий, как бы я жил сейчас, если бы уехал. Или если бы вернулся. Или если бы уехал и вернулся. Война дала шанс начать с нуля, как в девяностые. И кто-то смог, кто-то оттолкнулся от этого трамплина, а кто-то упустил возможность или не заметил ее. Мы играем в бесконечные сравнения с теми, кто выехал. У них нет жилья в отличие от нас, но им открыт был весь мир. Мы видим своих родителей, когда захотим, а они могут высылать им лекарства, которые мы, оставшиеся здесь, помогаем получить и привезти им домой. Жизнь стала до ужаса странной. Встречаясь, мы говорим об общих друзьях, разбросанных этой войной как взрывом, – кто оказался в каком городе, чего добился и кем работает. Мы все время сравниваем, как могла бы сложиться наша жизнь, если бы не война, не выезд, не возвращение. Появились параллельные реальности всего происходящего с нами. Кто-то купил уже квартиру. Кто-то много путешествовал. Кто-то живет за счет гуманитарной помощи, не стыдясь вечного статуса пострадавшего от войны. Кто-то учится, получая который уже по счету диплом с надеждой найти себя и реализовать. И нет правильных ответов, потому что в этом тесте галочку с правильным ответом ставим мы сами.