Конец осады

«Безвыходным мы называем положение, выход из которого нам не нравится». Фраза легендарного остряка Станислава Ежи Леца может служить своеобразным ключом к ответу на два злободневных вопроса. Отчего Верховную Раду так долго не могли разблокировать? И почему это случилось тогда, когда казалось, что переговоры власти и оппозиции окончательно сорваны, и решение проблемы откладывается на неопределенный срок и грозит обеспечением президента правом на роспуск парламента.

В процесс было вовлечено множество участников, явных и тайных, что существенно затрудняло поиск выхода, который пришелся бы по душе каждому.

Вчера в 12:30 блокада трибуны и президиума ВР была снята. Напомним, что открытие 2-й сессии ВР 7-го созыва, намеченное на 5 февраля не состоялось благодаря усилиям депутатов фракции УДАР, заблаговременно заблокировавшим парламентскую трибуну и президиум. Акцию кличковцев поддержали союзники из «Батьківщини» и «Свободы». Главное требование оппозиции — неукоснительное соблюдение 84 статьи Конституции, обязывающей каждого народного и избранника голосовать лично. Изначальное категорическое требование — обязательно использовать сенсорную кнопку либо голосовать руками, — «Регионы» не воспринимали категорически. Принять ультиматум означало признать моральное поражение.

Существовало два варианта разрешения — силовая акция и поиск компромисса. На разных этапах Банковая и ее парламентская ячейка, фракция Партии регионов были готовы и к первому, и ко второму. Но от штурма отказались (по крайней мере, пока). А переговоры с оппозицией власть свернула в тот момент, когда уставшие друг от друга и от неопределенности стороны были за полшага до принятия компромиссного решения.

Однако в пятницу власть пошла на попятный, а оппозиция — на уступки. Суть предложения неожиданно устроившего всех: если в ходе голосования депутаты фиксируют случаи неперсонального голосования, спикер должен предоставить им слово. После этого, если депутат, карточкой которого голосовали другие депутаты, после объявления спикером его фамилии, не присутствует в сессионном зале, то эта карточка изымается. В этом случае рассматриваемый законопроект возвращается на повторное голосование. Дополнительное условие разблокирования — согласие сторон принять совместное заявление о готовности поддержать евроустремления Украины, приуроченное к саммиту Украина—ЕС.

Подобное решение — очевидный компромисс со стороны противников режима, до этого выдвигавших более жесткие условия. Однако еще вечером 21 февраля власть демонстрировала готовность не идти даже на такие уступки, а оппозиция (в первую очередь, УДАР) настаивала на принятии решений, предполагавших максимальный контроль над голосованием. Что случилось в ночь с четверга на пятницу? Новость о благополучном (благополучном ли?) разрешении конфликта увидела свет, когда номер ZN.UA уже готовился к печати, а потому времени на прояснение всех обстоятельств попросту не было. Тем более что решение принималось в оч-ч-чень узком кругу.

Посему, дабы понять, почему околотрибунная эпопея окончилась именно так, стоит покопаться в мотивах сторон, задаться очевидными вопросами и попытаться отыскать логичные ответы.

Начнем, с оппозиции. Изначальные мотивы УДАРа, выступившего застрельщиком процесса, очевидны. Необходимы были действия, которые в общественном мнении утверждали бы Виталия Кличко как реального лидера, а его политическую силу — как партию прямого действия (до сих пор эту нишу с успехом занимала «Свобода»). Требование соблюдать конституционную норму о персональном голосовании следует считать удачным выбором. Во-первых, подобное вполне очевидно поддерживалось большинством населения. Во-вторых, физическое блокирование создавало эффектную картинку и выгодно ассоциировалось у населения с удачной демонстрацией силы. Присутствовало слабое звено — для окончательного успеха операции требовалась полная поддержка союзников из «Батьківщини» и «Свободы», но у них могли быть другие резоны. Однако «ударовцы», вполне возможно, рассчитывали обратить слабость в силу. Эффект для них, скорее всего, значил больше, чем результат. Если бы коллеги сдались, а они стояли до конца и сдались под напором превосходящих сил противника — в сознании они все равно остались бы героями, чью отвагу только подчеркивало бы гипотетическое чужое предательство. Для этого требовалось демонстрировать настойчивость и терпение. УДАР гнул свою линию достаточно добросовестно и готовился плавно перейти от тезиса о борьбе с кнопкодавством к тезису о перевыборах, юридическая основа для которых возникла бы к 5 марта — тридцатидневью блокады.

«Батьківщине» было несколько сложнее. Если подразумевая УДАР, мы подразумеваем «Кличко», то «Батьківщина» и Яценюк — отнюдь не близнецы-братья. Лидерство Арсения Петровича в этой политической силе многими оспаривается, кроме того во фракции существовали разные взгляды на происходящее. Согласовать их безболезненно не представлялось возможным, а волюнтаристские решения только обостряли внутренние конфликты. То обстоятельство, что в истории с блокированием Яценюк выступал субъектом чужой игры, раздражало первого номера списка «ОО». Попытки перехватить инициативу в переговорном процессе с властью оказались не слишком успешными. Но и не поддержать УДАР Яценюк не мог. Если верно то, что Кличко надеялся: Яценюк струсит, то верно и обратное: Яценюк мечтал, что Кличко сдастся. Если верно то, что пока они заинтересованы в формальном единстве оппозиционных рядов, то верно и другое: Арсений Петрович и Виталий Владимирович рассматривают друг друга как прямых конкурентов. Дружеская перепалка по поводу единого кандидата на выборах столичного мэра — прямое доказательство.

Логика «Свободы» — поддерживать все, что сулит эффект, а во всем, что сомнительно с точки зрения рейтинга — подчеркивать свою «інакшість». Тягнибок, похоже, вынужден прислушиваться к внутрипартийным настроениям. И поскольку идейная часть «Свободы» была настроена на поддержку блокирования, так как видела в этом и повод, и причину «пободаться» с «Регионами», лидер ВО должен был это учитывать, даже если бы имел иную точку зрения.

Почему столь инертным выглядело большинство? Самый очевидный ответ — по причине фактического отсутствия этого самого большинства. Каким бы ни выглядело разрешение конфликта, было очевидно, что откровенных «фортепьянных концертов» уже не будет, и контроль над персональным голосованием,

в любом случае ужесточится.

Каждый реальный голос вырастал в цене, а голосов катастрофически не хватало. Провластное большинство — категория несколько абстрактная. Собственно, во фракции ПР — всего 208 человек. Минус Павел Балога, который еще в декабре заявил о своем выходе из ячейки «регионалов», за что и нарвался на печально известное решение Высшего административного суда. Минус Павел Лебедев, назначенный министром обороны, но еще не сложивший депутатских полномочий (что, кстати, противоречит 78 статье Основного закона). Балога и Лебедев де-юре являются членами депутации «регионалов», но их личное участие в голосовании фракции выглядит маловероятным, а безнаказанно использовать их карточки оппозиция сегодня едва ли позволит. Не забудем о нардепах, которые нечасто радуют коллег своим присутствием. Таковых, по скромным подсчетам, около десятка. Причем некоторые, в частности, Андрей Веревский, Юрий Иванющенко и Александр Волков, по неофициальному признанию их соратников, большую часть времени проводят за пределами Родины, а потому их личное присутствие во время депутатского волеизъявления серьезно затруднено.

«Латентных регионалов» — от силы десять, и они не вполне надежны. Так же, как и коммунисты, которые далеко не всегда готовы поддержать союзников по неформальной коалиции. Их несогласие голосовать за гипотетический «мажоритарный» закон о выборах народных депутатов — лишнее тому свидетельство.

Прими власть безоговорочные правила игры, предложенные оппозицией — максимально возможный контроль над персональным голосованием, она неминуемо столкнулась бы с реальной проблемой — голосов, необходимых для принятия некоторых решений, у них попросту не набиралось. Потому, по мнению ряда источников, власть, во-первых, пыталась смягчить степень выдвигаемых требований. Во-вторых, решила использовать вынужденную паузу для увеличения количества и повышения качества отряда сторонников ПР. В первом вопросе, она, судя по всему, отчасти преуспела. В четверг с утра поставила крест на всех принятых договоренностях. И пока оппозиция собиралась с мыслями, в ночь с четверга на пятницу предложила смягченный вариант — и уставшая оппозиция согласилась.

Но это не означает, что Банковая остановила процесс вербовки сторонников в зале. Каким образом она собиралась этого добиться? Первый путь — избавление от «мертвых душ». Согласно источникам в АП, на днях президент уведомил новоназначенного главу военного ведомства, что ему, вполне вероятно, предстоит вернуться в Раду. Банковая не хочет терять лишний штык: Лебедев — мажоритарщик и власти проще найти нового министра обороны, чем ждать довыборов в Севастополе. Напомню, что 27 февраля будет презентована программа правительства, которой нужен не только президентский «акцент», но и обеспечение новыми законами, которые надо срочно провести через зал. Списочников-»прогульщиков» вообще планируют «отцепить». На днях ТСН сообщила, что представитель фракции ВО «Свобода» Михаил Блавацкий направил запрос спикеру Верховной Рады Владимиру Рыбаку с требованием обратиться в суд с иском о лишении Андрея Веревского статуса народного депутата-регионала. Причина — незаконное совмещение депутатской и предпринимательской деятельности. По неофициальным сведениям, комбинация инспирирована Банковой и согласована с самим Веревским, который за свой мандат, похоже, не слишком держится. Руками оппозиции и суда власть (по утверждению наших источников во фракции ПР и в АП) хочет заменить Веревского, предположительно, Иванющенко и Волкова, а также еще 2–3 «мертвые души» теми, кто будет иметь возможность непосредственно и регулярно принимать участие в голосовании. «Жертвы» подбираются из числа «списочников». Логика проста: в случае положительного решения судебной инстанции (а в этом можно не сомневаться) аморфных «держателей мандатов» можно быстро заменить реальными беспрекословными «голосовальщиками».

Путь второй — пополнить большинство за счет «нетвердых» оппозиционеров. По сведениям наших источников, только во фракции УДАР «обработке» подвергли от 3 до 8 депутатов. Кличко, зная об этой проблеме, вроде бы с каждым сомневающимся провел «душещипательную» беседу. Помогло ли? Кто знает. Но, возможно, неуверенность в собственных бойцах отчасти повлияла на решение Виталия Владимировича идти на частичный компромисс с властью.

То, что у власти беда с «кнопкодавами», подтверждает вчерашнее заявление главы фракции Александра Ефремова, сделанное уже после снятия блокады: «Партия регионов предлагает, чтобы решения в Верховной Раде принимались большинством от присутствующих в зале депутатов». Симптоматично, не правда ли?

Рассказывая о позиции фракции власти, мы не можем обойти стороной обстоятельства, которые только на первый взгляд кажутся субъективными. Инициативный и умелый Андрей Клюев был отстранен от опеки над парламентскими регионалами, в качестве официального куратора и отца родного фракции был представлен Сергей Арбузов. Сергей Геннадьевич, переживающий головокружение от успехов, решать депутатские проблемы и не умеет, и не хочет. Попасть на прием к нему — невозможно. Мало кому удалось воплотить свои пожелания в конкретные бюджетные строчки, отмашки Арбузова и визы главы бюджетного комитета Геллера удостоились единицы. Бывалые нардепы, особенно мажоритарщики, к подобной практике не привыкли. Во фракции зрела если не смута, то уж точно явное недовольство. Если учесть, что ячейка ПР и так поделена на конфликтующие группы и группки, ситуация выглядела совсем скверно. Клюев, с высочайшего позволения, вынужден исполнять роль то ли гида Арбузова по запутанному миру политики, то ли посредника между недовольными нардепами и недальновидным ставленником «Семьи». Подобная конструкция («Арбузов—Клюев—фракция») сняла часть проблем, но эффективной ее назвать сложно. Тем более в «военное время». Вот Андрей Петрович и поселился в Раде, с чем многие и связывают пятничный результат. Нужны были экстренные меры, ведь каждый день простоя Рады — это чьи-то незаработанные (не «неотбитые», неукраденные, «неоткаченные» деньги). Оппозиционеры шутили, что очередные сутки блокады понижали «капитализацию» депутатов ПР, и те с этим в общем-то соглашались.

По классике, требовалось желание «верхов» и готовность «низов». Янукович не знал, что хуже — идти на поводу у оппозиции не хотелось, снимать блокаду силой в канун саммита в Брюсселе было нежелательно. «Депутатские низы» роптали, и в этой ситуации форсировать события было преждевременно.

Стоит отметить и позицию Рыбака. Спикер всеми возможными способами пытался избежать «силового решения» проблемы. Он гасил агрессию некоторых соратников и лично убеждал Януковича ни в коем случае не поддаваться искушению легкого решения. Даже после саммита в Брюсселе. Рыбак на посту председателя ВР был личным выбором гаранта, и не прислушаться к его мнению Янукович не мог. Как по личным соображениям, так и по политическим. Уровень доверия оппозиции к «донецкому» Рыбаку выше, чем ожидалось. Янукович об этом знал.

Попробуем разобраться в причинах, побудивших каждую из сторон скорректировать свою позицию. При всем различии подходов, присутствовал и общий мотив. Никому не хотелось досрочных выборов, хотя все дружно и отважно заявляли, что их не боятся. Причины страха — понятны — отсутствие средств и твердой уверенности в успехе. Выборов не хотела и власть, но представители каждой из фракций (включая ПР) не были уверены в том, что Янукович их не назначит по истечении 30 дней. Ведь у кого-кого, а у него-то деньги есть, а вот большинства, тем более семейного, а не совокупно-олигархического, — нет. Напомним, что 90 статья Конституции наделяет президента страны правом назначать внеочередную кампанию, если в течение 30 дней пленарные заседания не могут начаться. Депутаты спорили, действует ли эта норма, если сессия формально не была открыта. Ефремов даже предложил поинтересоваться мнением Конституционного суда, но соответствующий запрос, насколько известно, в КС отправлен не был. Кстати, в мотивировочной части решения Конституционного суда от 14 мая 2004 года есть занятная фраза — «словосочетание «в течение тридцати дней следует понимать как тридцать дней, в течение которых проходят или должны проходить (выделено автором) пленарные заседания». Кроме того, появись у Виктора Федоровича подобное желание, думаю, нынешний КС проявил бы должную чуткость. Испытывать судьбу не хотелось никому.

В свою очередь, у оппозиционных фракций был общий повод разъяснить свою сговорчивость. Вожди, насколько известно, дружно рассказывают о ночных звонках послов ЕС, которые якобы убеждали идти на компромисс с властью ради совместного заявления о евроинтеграционных устремлениях Украины. С одной стороны, тезис выглядит сомнительно: заявление мало на что влияет и никакой особой ценности для украинской евроинтеграции не представляет. Принятие этого заявления не инициировано Евросоюзом, не было его требованием и не упоминается в выводах Совета ЕС от 10.12.12. Если бы идея этого заявления никогда в стенах ВР не родилась, в Брюсселе и европейских столицах в отношении к Украине вряд ли что-то изменилось бы. Тем более что из Европы в последнее время нам четко и жестко дают понять: время заявлений закончилось, пора, в конце концов, как можно скорее начать конкретные действия.

С другой стороны, сложившаяся ситуация достаточно сильно задела неравнодушных к Украине депутатов Европарламента, а также еврокомиссара Фюле. Киеву достаточно раздраженно дали понять: если вы там даже заявление не можете принять, если даже по такому ерундовому вопросу не можете договориться, то о какой евроинтеграции вообще тогда можно вести речь? С чем, позвольте узнать, ваш президент поедет на саммит? С какими такими достижениями? С чем в руках будет убеждать в страстном желании Украины сблизиться с Евросоюзом? Дайте же ему хотя бы это заявление! Говорят, что данную мысль Фюле в общении с оппозиционерами артикулировал весьма жестко.

Идем дальше. УДАР устал, там искали повод выйти из ситуации и при этом остаться героями. Очевидно, вариант, появившийся в ночь с четверга на пятницу их в этом смысле устроил. Они — инициаторы проекта, они подняли проблему на неслыханную доселе высоту, они уже заставили оппонентов соблюдать Конституцию, они оставляют за собой право вновь блокировать, если власть отступит от своих обещаний.

«Батьківщине» снятие блокады выгодно. Они причастны к успеху, но при этом они наконец-то лишили Кличко возможности назойливо пиариться. И счастливо избежали угрозы (вроде бы условной, но как знать?) досрочных выборов. Некоторые эксперты считают, что случись внеочередная кампания, электоральные потери именно этой политической силы были бы самыми серьезными.

Конец истории выгоден «Свободе». И рядовым бойцам, и тем, кто, возможно, путает идеологический интерес с лоббистским.

Может вздохнуть фракция ПР. Она сохранила лицо и секвестировала требования оппозиции.

Как ни странно, может считать себя победителем и Янукович. По некоторым сведениям, в Брюсселе он будет подавать деблокирование ВР как свою личную заслугу. Как способность договариваться с оппозицией. Как демонстрацию того, кто контролирует ситуацию в стране. Как повод заставить Запад проглотить еще более жестокую расправу над Тимошенко.

Каждый считает, что выбрал лучший выход из безвыходной ситуации. Но пока еще никто до конца не понял, куда вышел…