«Больше всего боимся, что они вернутся». Репортаж из села, которое первым встретило оккупантов
жизнь в оккупации
Вдоль автодорог Киевской области куча изуродованной техники
«Кадыровцам» казалось, что мы считаем их обезьянами»
Села и городки на севере Киевской области постепенно восстанавливают нормальную жизнь: саперы разминируют территории, спасатели разбирают завалы и оттягивают сожженную российскую технику с дорог, строители ремонтируют мосты.
Люди возвращаются в свои дома.
Дорога в направлении Бородянки, Бучи и Иванкова усложнена пробками. Чтобы выехать из Киева в этом направлении, приходится часами ожидать в километровых очередях, а чтобы проехать глубже по селам, придется пересечь несколько понтонов – мосты частично или полностью разрушены.
Киевщина приходит в себя от встречи с «освободителями».
«Главком» достался сел, которые ближе к границе с Беларусью. Оттуда Путин начал свой позорный и кровавый «блицкриг» захвата украинской столицы.
Село у зоны отчуждения
Село Луговики одно из первых встретило «русский мир». Огонь из градов и тяжелой артиллерии накрыл поля здесь уже в четыре утра 24 февраля. Люди наблюдали за началом «спецоперации» фактически из окна.
Местные в шутку говорят: как проснулись в тот день в четыре, то до сих пор и не ложились.
«Там было такое зарево! Все небо было даже белое от вспышек!» – вспоминает Светлана, местная жительница.
Село располагается в 20 км от границы с Беларусью. Кое-где простреливает даже белорусскую мобильную связь, а вот с доступом к украинским мобильным операторам здесь сложно: поймать сигнал можно только в поле. Первое, что сделали оккупанты, зайдя в деревню – завалили башни связи и отрезали людей от мира. После нашествия россиян до сих пор отсутствует электричество. Но не это сегодня самое страшное для людей: больше всего они боятся возвращения оккупантов.
Светлана и Александр – рестораторы из Киева. Пять лет назад семья решила перебраться в деревню и заняться разведением собак. Женщина объясняет: не могли с мужем сразу эвакуироваться, потому что у них 18 собак, забрать сразу всех не было возможности.
Вражеская техника пошла по селу уже 25 февраля.
«Заметила кадыровцев и бурят, еще там были совсем молодые военные, форма у них простая висела, каски на ушах, было такое впечатление, что они с трудом тянут свой гранатомет. И в глазах – дикий страх», – вспоминает Светлана.
Оккупанты прорывались дальше, к юго-востоку, в направлении Киева.
«Страшно большая колонна танков шла – и «грады», и «буки», и танки», – рассказывает жительница Сосновки, еще одна деревня, которая стояла на пути россиян в Киев. Этот населенный пункт бои обошли, но один из домов был разбит танком. Россияне просто въехали в стену, чтобы занять огневую позицию.
В поселке Иванков, еще ближе к Киеву, уже немало разбомбленных домов. Возле магазина – очередь на получение гуманитарной помощи. Разговариваем с молодой женщиной, зовут Майя, живет в поселке после замужества. Практически месяц с ребенком просидела в подвале, укрываясь от взрывов и обстрелов. Говорит, что гуманитарной помощи достаточно, прежде всего, пищи. А вот батареек, фонариков, горелок не хватает. Поселок без света и связи с 9 марта и по настоящее время.
Местные рассказывают: грохот от военной техники врага стоял устрашающий, длина колонны достигала десятков километров. Нашествие шло непрерывно несколько следующих дней. С улиц не выветривался дым и пыль.
Россияне в первые дни не останавливались в первых украинских селах, тогда еще планировали блицкриг и парад в Киеве. Но уже через две-три недели после начала войны, когда их планы начали сыпаться, оккупанты решили показать местным, кто теперь главный.
Три местных магазина в Луговиках, близ белорусской границы, прекратили работу уже в начале вторжения. Владелец одного из магазинов разрешил местным жителям разобрать товар в долг, а вот другой, более крупный магазин разграбили.
«Россияне грузили в БТР пиво. Даже растаявшее мороженое поели», – вспоминает Александр, муж Светланы.
Потом оккупанты начали врываться в дома. Ходили по двое-трое. Кто не открывал или где не было хозяина, дверь просто выламывали. Светлана вспоминает, как россияне пришли в ее дом: оккупанты нашли хозяйку, когда та пряталась в хлеву.
– Где тероборона? Где хозяин? – спросил один из трех незваных гостей, бурят.
– Какая тероборона? Село в зоне отчуждения, здесь пожилые люди и дети только есть. А муж пошел чинить свет, – ответила Светлана.
Как потом выяснилось, захватчики целенаправленно разыскивали мужчин, особенно тех, кто участвовал в АТО.
В здании сельсовета с доски почета россияне сняли фотографии украинских воинов, чтобы идентифицировать, когда найдут. Но разыскать никого не удавалось. По домам сидели только пожилые женщины и дети. Молодые мужчины скрывались. Другого выхода не было, потому что ни украинских военных, ни оружия в деревне не было. Оккупанты же выспрашивали, где подвалы. Сельские жители им объясняли: два метра вглубь – и вода, поэтому погреба здесь не копают.
«Они не видели ни улыбки, ни радостного махания руками. Они видели страх у женщин…» – вспоминает Светлана.
Местные свидетельствуют: было, что местный врач попытался поспорить с оккупантами: сделал в доме музыку на полную громкость и говорил оккупантам «кто вы такие?». За что получил удар прикладом автомата.
«Украли конфеты и раздавали детям»
Поведение оккупантов очень часто удивляло людей. С одной стороны, сначала они старались понравиться: могли обращаться на «вы», проявлять непонятную щедрость. По словам Светланы, часть своих пайков оккупанты, например, демонстративно отдали детям. Но они их выбрасывали.
Действительно, все дороги, обочины завалены не только осколками, битой техникой, но и российскими сухпайками, банками из-под консервов, некоторые изготовлены – в Крыму, некоторые – в Бурятии.
С другой стороны, россияне проявляли наглость и прибегали к воровству.
«Оккупанты украли у нас конфеты и павербанк, – вспоминает Александр и удивляется. – А потом эти же конфеты детям раздавали». Забрали и сигареты.
Благодаря тому, что супруги остались в селе, им удалось сохранить свое имущество. Соседей, которые эвакуировались, россияне просто обворовали. По словам Александра, из покинутых домов российские солдаты выносили все...
«Могла повториться Буча»
Самые наглые, свидетельствуют местные, были «чеченцы». «Как только не так посмотришь на них, сразу поднимали бучу. По большому счету, все они («кадыровцы» – «Главком») обладают комплексом неполноценности. Им кажется, что мы их считаем обезьянами», – делится впечатлениями Светлана.
Женщина считает чудом, что в их селе оккупанты никого не убили. Она убеждена: Буча могла повториться и у них, если бы враг осел здесь надолго. Оккупанты основательно обосновались неподалеку – на территории автобазы. Превратили ее чуть ли не в воинскую часть с составом оружия и автомобилями связи. Но ВСУ накрыли огнем вражескую ячейку.
В помещениях автобазы до сих пор десятки ящиков со снарядами, военное строительное оборудование, пищеблок и спальные места.
Вокруг – сосновый лес, там оккупанты построили блиндажи, огневые точки и даже зарыли танк. В этом месте было ожесточенное сражение – находим гильзы от танковых снарядов, БМП и даже ракетные «тубусы».
В селе Марьяновка, что недалеко от Луговиков, произошла настоящая трагедия: оккупанты накрыли огнем школу. Погибли пять человек. Их похоронили в школьном дворе.
Оккупант кричал в рацию «Здесь дети, дети!»
Некоторые сельские жители смогли эвакуироваться в первый день вторжения. Им повезло. Потому что потом в этой местности не было организовано так называемых зеленых коридоров. Жители самостоятельно попытались организовать колонну из автомобилей. В ее составе находился полный автобус с детьми.
Колонну пропустили на трех российских блокпостах. На одном из них молодой солдат кричал в рацию «Тут дети, дети!», чтобы пропустили дальше. Но вот на четвертом, последнем блокпосте, где стояли чеченцы, колонну развернули. Потому что якобы дорога заминирована.
– Мой дед из Курска, но всю жизнь я живу в Украине. У меня в Иванкове застряли таблетки, а вы не разрешаете мне поехать и их забрать, – возмущалась Светлана.
– Ну, это война, – коротко объяснил ей русский солдат, признав, что никакая это не «специальная операция».
«Стратегическими военными объектами», обещавшими атаковать Путин, в Луговиках были обычные жилые дома. Чья хата была полностью разрушена, другую ракета прошила навылет, повредив крышу.
«Мои знакомые из РФ писали: «Вы не переживайте, он точечно ударит»
А уже перед тем, как уходить из села, прилетел российский вертолет и расстрелял несколько домов. Вероятно, это была месть за то, что украинские военные уничтожили их лагерь возле села со всей техникой, уверены местные.
Те, чьи избы разбомбили, поселились у соседей. Несмотря на то, что россияне ушли и из села, и из области, у жителей нет уверенности, что враг не вернется. В деревне ходят слухи, что где-то в полях до сих пор прячутся буряты.
«Я смотрю каждый раз Арестовича. Он обещал, что их здесь не должно быть (русских солдат). Если они начнут возвращаться, нам точно придется убегать. Если они во второй раз будут заходить, они снесут село», – убеждена Светлана.
Женщина рассказывает, что у нее много знакомых собачников в России. Вспоминает, как общалась с этими людьми в первые дни войны, когда еще работал Интернет. Они писали: «Вы не переживайте, он (Путин) точечно ударит».
«Что значит «точечно»? Как вы себе это думаете? Какого хр*на он в принципе должен куда-то ударить?» – рассказывает женщина диалог. Светлана уверяет: никогда не была националисткой. До начала войны русское не было для нее враждебным: читала литературу, смотрела фильмы и слушала песни. Теперь все изменилось: женщина ждет появления интернета, чтобы в Facebook удалить подписки на всех российских артистов и режиссеров. Также она собирается перейти на украинский язык.
Марианна Присяжнюк, Михаил Глуховский, «Главком»
Коментарі — 0