День, когда Грузия вступит в НАТО
союзники
За будущее членство в НАТО Грузия заплатила самую высокую цену
Существует едва ли не общепринятое мнение: мол, Грузия из-за всех сил рвется в НАТО, а в блоке из-за всех сил ищут причины и поводы, чтобы отказать Тбилиси в членстве. Да, мнение такое существует, и это мнение неверное.
Откуда это НАТО?
Для того чтобы понять суть вопроса, давайте обратимся к его истории. Первый призыв Грузии вступить в НАТО был озвучен в ноябре 1988 года на первых протестных акциях. Ещё существовал и даже кому-то казался незыблемым Советский Союз, ещё не было трагедии 9 апреля, которая привела к десоветизации Грузии и соответственно подъему национально-освободительного движения. Ещё даже не была отменена статья в Конституции СССР о руководящей и направляющей роли КПСС. А на проспекте Руставели уже звучали речи о присоединении к враждебному СССР альянсу. В большинстве союзных республик ещё верили в перестройку и писали на плакатах «Ленин, партия, Горбачев», а грузинские инсургенты писали «NATO welcome». Таким образом, можно констатировать факт - в общественном сознании идея обретения национальной независимости и вступления в Североатлантический блок были тождественны, причем само вступление представлялось чем-то само собой разумеющимся.
Известный грузинский дипломат Зураб Абашидзе, первый посол Грузии в НАТО, рассказывал автору этих строк, что при первой встрече с представителями новых независимых государств тогдашний генеральный секретарь НАТО Манфред Вернер был шокирован радикализмом участников встречи, а главное - полным непониманием ими задач и философии Евроатлантического Союза. Впрочем, это и неудивительно, ведь большинство из тогдашних представителей бывших союзных республик имели представление, о НАТО исходя из лекций по научному коммунизму, и были разочарованы, когда вдруг оказалось, что «агрессивный блок» столько лет, мечтавший о захвате нашей родной земли, вдруг отказывается от заманчивых предложений по этому самому захвату. В итоге встреча закончилась с откинувшимся в кресле генеральным секретарем самого мощного в мире военно-политического союза, чьи губы постоянно шептали «О, майн Год». При всем романтизме начала девяностых, в новых независимых государствах жили советские люди, имеющие весьма слабое представление о том, что происходит по ту сторону только что рухнувшего «железного занавеса».
От первых шагов до аспирантуры
После провозглашения независимости в апреле 1991 года правительство Звиада Гамсахурдия не обратилось в Брюссель с просьбой о принятии в блок только по той причине, что независимость Грузии не была признана ни одним из членов альянса. Гражданская война 1991-93 годов (Цхинвальский регион, Тбилиси, Имеретия, Мегрелия, Абхазия), потеря контроля над частью Цхинвальского региона и большей частью Абхазии, вынужденное вступление Грузии в СНГ, усиление российского влияния в Грузии почти сняло вопрос об интеграции в НАТО. Однако, политика тогдашнего руководства, попытки военного переворота в Грузии, два покушения на жизнь президента Эдуарда Шеварднадзе и, главное, абсолютно неконструктивная, направленная на усугубления конфликтов, позиция Москвы по сепаратистским регионам, в которых были размещены российские миротворцы, к концу 1990-х годов подтолкнуло руководство Грузии к более тесному сотрудничеству с Североатлантическим Альянсом.
В немалой степени этому способствовало присоединение Грузии к программе «Партнерство во имя мира». После того, как Грузии удалось добиться решения Стамбульского саммита ОБСЕ о выводе российских баз территории страны, никаких формальных причин, препятствующих провозглашению курса страны на вступление в НАТО не осталось. В 2002 году президент Грузии Эдуард Шеварднадзе открыто заявил о стремлении Грузии вступить в НАТО, и это заявление было целиком и полностью поддержано грузинским обществом, за редким исключением.
Со временем НАТО стало не просто необходимым элементом, но и определенным символом желания грузин вступить в семью европейских наций. За это время изменилась как Грузия, так и НАТО. С момента вступления в Совет североатлантического сотрудничества в 1992 году и присоединения к программе «Партнерство во имя мира», Грузия не скрывала своего желания стать полноправным членом североатлантического альянса. Однако всем было очевидно, что погрязшая в коррупции, нищая страна с разрушенной инфраструктурой и неразрешенными конфликтами в регионах, никак не может претендовать на вступление в НАТО. Более того, сам альянс тогда не видел каких-либо преференций во вступлении Грузии в блок. В отличие от стран Балтии, чья независимость никогда не ставилась под сомнение на Западе, и которые достаточно быстро провели реформы, позволившие им стать полноправными членами европейской семьи, Грузия выглядела глубоким совком с налетом азиатчины, а желания и фантазии части элиты мало кого интересовали. Кроме того, ни российский фактор, ни ситуация на Ближнем Востоке не давали особенного повода для беспокойства. Даже теракт 11 сентября, придавший блоку новую функцию борьбы с международным терроризмом, не актуализировал Грузию в повестке дня НАТО. Гораздо более актуальными и требующими особого внимания тогда выглядели Россия и бывшие советские республики Центральной Азии.
Ситуация изменилась после 2003 года, когда пришедшая к власти команда начала проводить в Грузии реформы, реально приближающие страну к западным стандартам. Наряду с этим стук в дверь альянса ставал все настойчивее. В НАТО немного удивились, но не начать сотрудничество уже не могли. После визита Джорджа Буша в Тбилиси в мае 2005 года, в обществе появилась уверенность, что мы не только должны, но и будем в НАТО в ближайшее время. За будущее членство в НАТО Грузия заплатила самую высокую цену, которую только могла заплатить. Конечно, речь идет о жизнях тех молодых военных, которые погибли в ходе миротворческих операций НАТО в Ираке и Афганистане. В 2004 году Грузия получила «индивидуальный партнерский план», а в 2006 году «ускоренный диалог» с НАТО.
В Брюсселе начали серьезно готовить план действий по членству Грузии в НАТО, и казалось, что Грузия, как и Украина, получит его уже на Бухарестском саммите 2008 года. Сложившийся консенсус по вступлению в НАТО был настолько сильным, что после тяжелейшего внутриполитического кризиса Михаил Саакашвили использовал референдум по вопросу о членстве НАТО на внеочередных президентских выборах в январе 2008 года, для получения дополнительных голосов. Тогда на референдуме за вступление в НАТО проголосовало более 77%. Но стоит отметить, если бы референдум был проведен раньше и вне привязки к президентским выборам, процент поддержки был бы значительно большим. Сам же Саакашвили получил 52% на выборах.
Но тут возникло «неожиданное» препятствие, а именно позиция Российской Федерации. Руководство России сделало всё, чтобы не допустить предоставление плана действий Грузии. Более того, Москва тогда, пожалуй, впервые применила «мягкую силу» для блокирования невыгодного для себя решения, посредством кулуарных договоренностей с тогдашними властями Нидерландов и Испании. Более того, на саммит приехал сам президент России Владимир Путин, который в своем выступлении на заседании совета «Россия-НАТО», проходящего в рамках саммита, перечислил все уступки, на которые пошла Россия. В частности, Путин напомнил, что: «как без конфликтов прошел процесс объединения Германии. Мы вывели свои войска из тех стран, в которые теперь активно продвигаются другие воинские контингенты. И в 80-е, и в 90-е годы наша страна сделала очень многое для продвижения процесса контроля над вооружением. Мы существенно сократили, в том числе и в одностороннем порядке, хочу это подчеркнуть, уважаемые дамы и господа, в одностороннем порядке свои стратегические, тактические, обычные арсеналы. Мы демонтировали радиолокационные станции в Красноярске и Скрунде, мы закрыли полностью военные базы во Вьетнаме в Камрани и, следуя настойчивым просьбам наших американских партнеров, закрыли военную базу на Кубе». И тут же заявил о попытках демонизировать Россию, намекнув на столь мощный инструмент, как обеспечение энергетической безопасности Европы. На дворе был февраль 2008 года, ещё не было ни мирового кризиса, ни падения цен на энергоресурсы.
То, что на саммите в Бухаресте в феврале 2008 года Грузии не был предоставлен ПДЧ реально обеспокоило только экспертов и аналитиков. Рядовые граждане вполне были удовлетворены фразой «Грузия будет членом НАТО», сказанной по итогам саммита. Августовская агрессия России была тяжелой психологической травмой для населения. Однако пока власти Грузии преподносили данную агрессию как ещё один, причем самый весомый аргумент в пользу вступления страны в альянс. В немалой степени популяризации НАТО в Грузии содействовало открытие офиса связи и военные программы и учения, информация по которым постоянно появляется в грузинских СМИ.
Две смены парадигмы
После смены власти в Грузии и внедрения парадигм «надо договариваться с Россией» и «Саакашвили несет свою долю ответственности за войну 2008 года», степень поддержки НАТО в грузинском обществе стала сокращаться. Нельзя сказать, что сокращение было критическим - 10% за 10 лет - с 2008 до 2018. Однако данный тренд отмечался практически всеми аналитиками и особенно западными дипломатами. Положение усугублялось абсолютно нерелевантным вопросом - примут ли Грузию в НАТО на следующем саммите. Создание у граждан ложных ожиданий вкупе с разочарованием после каждого саммита НАТО действовало на общественное мнение далеко не лучшим образом.
Ситуация начала меняться в связи с изменением статуса России на международной арене. После аннексии Крыма, и особенно после вмешательства в выборы в США и ряде стран Европы, скандалов, связанных с вмешательством в гражданскую войну в Сирии и в ряде других стран, статус России поменялся. Санкции, последовавшие за этим, лишение места в G8, и последовавшая за этим в ведущих мировых, а значит и в грузинских СМИ, кампания по стигматизации России, явились причиной новых надежд, связанных с возможностью вступления в альянс. Доклад Люка Коффи (директор Центра международных исследований американского фонда Heritage Foundation) и последние заявления бывшего генерального секретаря НАТО о том, что наличие оккупированных территорий не является непреодолимой преградой для вступления Грузии в НАТО, выбили из рук противников вступления главный аргумент, с помощью которого велась пропаганда против НАТО в Грузии. Мол, Грузию никогда не примут в альянс из-за Абхазии и так называемой Южной Осетии. Новая информационная парадигма противников НАТО - зачем нам в НАТО без Абхазии и Цхинвальского региона, явно слабее, прежней. На сегодняшний день число сторонников вступления в НАТО в Грузии составляет абсолютное большинство.
То есть после 2012 года мы имеем два противоположных тренда. Внутренний, который связан с тем, что пришедшая к власти «Грузинская Мечта» взяла курс на «нормализацию» политических отношений с Россией. Впрочем, эта «нормализация» очень быстро столкнулась с двумя обстоятельствами непреодолимой силы, имя которым Абхазия и так называемая Южная Осетия. Попытка убедить общество в том, что во всем виноват Саакашвили оказалась крайне не убедительной, и даже более того, породила смутные подозрения в истинных намерениях властей, а попытки политического диалога с Москвой эти подозрения только усилили. Справедливости ради следует отметить, что данный тренд связан с серьезным ослаблением внимания Соединенных Штатов к региону. Но практически синхронно с этим трендом, с разницей в полтора года, появился и другой тренд, внешний. Аннексия Крыма и агрессия на Донбассе стигматизировала Кремль, и не учитывать это обстоятельство руководство Грузии не могло. В этой ситуации наши власти выбрали вариант политического анабиоза, минимальной активности и не раздражения северного соседа. Это вполне устраивало западные страны, но зато не устраивало Москву, для которой тактика создания конфликтов с целью их преодоления путем торговли с Западом стала важнейшим инструментом внешней политики.
Что сегодня
События с появлением в кресле спикера парламента Грузии депутата Госдумы РФ Сергея Гаврилова, привели к массовым протестам и разгону демонстрантов с непропорциональным применением силы, не могли не отразиться на отношениях Грузии - как с Россией, так и с Соединенными Штатами. И если реакция Соединенных Штатов была весьма вялой, то Москва использовала этот кейс для того, чтобы укрепить свои позиции в Грузии.
Вскоре после «ночи Гаврилова», побывавшие в Москве представители грузинской партии «Альянс патриотов» (откровенного проводника интересов Кремля в Грузии) в эфире своего партийного телевидения «Объектив» озвучили условия Кремля. Этими условиями были отказ от использования терминов «оккупация» и «сепаратисты», готовность вести переговоры с коллаборационистами как со стороной конфликта, и, конечно же, отказ от идеи вступления в НАТО. Суть мема, внедряемого в сознании грузинского обывателя, следующая - в НАТО нас никогда не примут, потому что у нас территориальный конфликт с Россией. А за наше стремление в НАТО Россия нас сильно накажет. Дальше вариации от «Москва все нам вернет, если мы будем готовы отказаться от прозападной политики» до «Ну а куда нам деваться - Россия сильнее»...
Своеобразным ответом на этот мем прозвучало заявление бывшего генерального секретаря НАТО Расмуссена о возможности вступления Грузии в НАТО при условии нераспространения 5 пункта на оккупированные территории, как это было с Западной Германией в 1955 году, когда условие 5 пункта не распространялось на зону оккупации советской армии в восточной Германии. Судя по реакции на него пророссийских сил в Грузии, данное заявление очень встревожило Москву. «Альянс патриотов» даже собрал акцию протеста в почти тысячу человек в стиле Yankee go home. Формальная причина (модератор панели, посвященной влиянию России в Грузии, Дэвид Крамер не признал явившуюся без приглашения депутата от «патриотов» Ирму Инашвили и в категорической форме потребовал от неё удалиться) была только поводом.
Возникает резонный вопрос – почему Москва и связанные с ней силы в Грузии столь болезненно отреагировали на предложение Расмуссена, неужели они всерьез опасаются, что Грузию завтра примут в НАТО? И ответ на этот вопрос - да, опасаются. Конечно, речь не идет о том, что завтра старая Европа вдруг изменит свое отношение к вопросу о вступлении Грузии в НАТО. Но дело в том, что при существующей модели, если у Североатлантического блока появляется срочная необходимость принятия Грузии, наличие оккупированных территорий может быть использовано противниками, как обстоятельство непреодолимой силы. Не формальное обстоятельство, как нам пытались часто доказать, мол что-то там записано в Уставе НАТО. В Уставе НАТО ничего подобного не записано. Но по факту, если не оговорить нераспространение пятого пункта на оккупированные территории, это может быть использовано как угроза прямого столкновения с Россией. То есть речь идет о том, чтобы заранее оговорить все нюансы необходимые для вступления Грузии в НАТО в случае необходимости для самого НАТО. Может ли такая необходимость возникнуть в обозримом будущем? Скажем так, вероятность подобного развития событий на сегодняшний день гораздо выше, чем до 2014 года.
Сама по себе реакция на предложение Расмуссена стала важным индикатором влияния Кремля на политические силы в Грузии. То есть, практически все политические силы, ориентированные на Брюссель и Вашингтон, начали объяснять населению необходимость и важность этой инициативы. Политические силы, ориентированные на Москву, - напротив, стали кричать о предательстве и о том, что, мол, Запад предлагает Грузии НАТО взамен на отказ от Абхазии и Цхинвальского региона.
Но самое интересное - это реакция властей, представители которых заявили, что Грузия вступит в НАТО только целиком, как будто кто-то предлагал нечто иное. Расмуссен - не официальное лицо. Кстати, примерно, то же самое сказал и Джеймс Аппатурай (специальный представителеь генерального секретаря НАТО по странам Закавказья и Центральной Азии), но ему то это было положено по должности. Предложение было сделано в тестовом режиме, и официально оно может прозвучать только как предложение о вступлении в НАТО, чего пока, как вы сами понимаете, нет.
Вообще вопрос о вступлении в НАТО является ключевым для определения внешнеполитического вектора Грузии. Несмотря на то, что данный вопрос закреплен в Конституции страны, важно не то, что написано, а то, что делается. С одной стороны, за время правления той же «Грузинской Мечты» сделано действительно немало. Сегодня Грузия гораздо больше готова к вступлению в НАТО, чем многие восточноевропейские страны, которые уже вступили в блок. С другой стороны, недостаточно активное продвижение Грузии по этому пути, масса упущенных возможностей и постоянная оглядка на Кремль со стороны нашей власти, не могут не вызывать беспокойства.
…В разгар войны в Персидском заливе генерал вооруженных сил США Джон Шаликашвили в ответ на вопрос «близка ли победа» ответил: «Мы не побеждаем, пока CNN не сообщит о том, что мы побеждаем». На вопрос когда мы вступим в НАТО можно ответить также - когда CNN сообщит об этом. Но для того, чтобы мы услышали это сообщение, необходимо много и упорно работать и главное, не упускать открывающиеся окна возможностей.
А в том, что они будут, мало кто сомневается…
Гела Васадзе, ведущий эксперт Грузинского Центра стратегического анализа (GSAC), для «Главкома»
Материал подготовлен в рамках работы Южнокавказского филиала Центра исследований армии, конверсии и разоружения («ЦИАКР-Южный Кавказ»), Тбилиси
Коментарі — 0