Даже маленькому ребенку стоит присутствовать на похоронах отца: психологи объяснили причину

У ребенка, не видевшего, как похоронили близкого родственника, может быть фантазия, что он вернется. То есть такой гештальт нужно закрыть, сказать, что, к сожалению, мы этого человека больше не сможем увидеть. Об этом в комментарии «Главкому» рассказала психолог Екатерина Гольцберг.

«Мы должны помнить, что такие эвфемизмы и метафоры, как «проводить в последний путь», «проститься», не должны обманывать. Мы должны все-таки объяснить, как это будет, потому что в сознании ребенка «проститься с папой» – это прийти, пожать папе руку, обнять, сказать «прощай», и папа скажет «прощай». Но это же будет не так, и мы должны объяснить ребенку, как именно», – советует Екатерина Гольцберг.

Вопрос о том, брать или не брать на похороны – это вообще не о возрасте, это о восприятии, как ребенок это событие может запомнить или не запомнить, отмечает психолог.

«Есть трехлетние дети, которые очень хорошо могут помнить какие-то вещи из своей жизни, а есть дети, которые потом спросят: «А чего я не был на похоронах отца?». И это будет упрек. Здесь нужно оценить и свои возможности это пережить, и состояние ребенка. Возраст определяет, о чем и как мы можем говорить с ребенком. Я ведь говорю о том, что все дети имеют право знать правду о своих родителях. Это их неотъемлемое право, и мы не можем их лишить этого права», – отмечает эксперт.

Екатерина Гольцберг также отмечает, рассказывая о смерти, взрослые также должны четко дать понять ребенку, что это необратимый процесс.

Напомним, многим украинцам тяжело преодолеть тревожность во время войны, но есть методы, которые могут облегчить это состояние. Психолог Юлия Ворман дала некоторые советы, позволяющие взять тревогу под контроль и успокоиться.

Также ранее медицинский психолог объяснила, как восстанавливать внутренний ресурс во время войны так, чтобы не оскорбить других.

Кроме того, детский психолог Екатерина Гольцберг в разговоре с «Главкомом» дала советы, как действовать педагогам в ситуации, когда в класс приходит ребенок, во время войны получивший травматический опыт.