Новый Мао: что означает «воцарение» Си для мира

ХХ съезд руководящей в КНР Коммунистической партии Китая, завершившийся 22 октября, отметился фактическим утверждением единоличного верховного лидерства в партии и государстве нынешнего главы Китая Си Цзиньпина.

На съезде КПК были отброшены все противовесы и балансы: сейчас у Си Цзиньпина сконцентрированы полномочия, которые были только у Мао Цзэдуна и, возможно, у Дэн Сяопина в начале его руководства. Таким образом, Си сейчас имеет возможность сформировать жесткую вертикаль, подчиненную лично ему, не сохраняя «коллективного кормчего» и балансы, действовавшие от Дэна и до Ху Цзиньтао, предшественника Си. Но суперконцентрация власти, полностью лишенная балансов – это поверхностная оценка произошедшего. Все же баланс существует: речь идет о консенсусе интересов мощных политических группировок – именно он снова выбросил на поверхность Си – что не дает установить единоличную полномасштабную диктатуру, своевольную, как во времена Мао. Нынешний руководитель Китая вынужден опираться на военных, силовиков, региональные кланы, финансовую сферу и часть партийной номенклатуры, которая относилась к нему скептически и некоторое время фрондировала.

Об изменениях в Кабмине и Политбюро, которые уже окрестили «укрощением оппозиции». Это не совсем правда, ведь эти группы, несмотря на разные ориентации, сохраняют общие интересы. Никто их не вычищал, не уничтожал и не добивал. Си не пошел по пути полного уничтожения оппозиции. Да, некоторых, кто пытался бросить вызов Цзиньпину еще до съезда, отстранили.

Долго ли просуществует нынешнее положение? Си получил мандат, он должен завершить модернизацию армии к 2027 году. Некоторые американские аналитики предполагают, что война за Тайвань может начаться гораздо раньше, поэтому времени у «кормчего» немного. Надо напомнить, что Народно-освободительная армия Китая (НОАК) состоит из 2 слоев: высокотехнологичной, модернизированной и хорошо вооруженной части Специальных сил, и «народной армии», больше похожей на российских «чмобиков» – плохо вооруженной, не слишком обученной, без военного опыта Фактически речь идет об ополченцах. Диспропорцию между ними Китай пытался преодолеть последние 10 лет.

Чтобы завершить модернизацию и показать ее эффективность, нужен локальный конфликт с применением Вооруженных сил. Но это очень небезопасно. Думаю, военные поддержали Си как раз за обещание завершить модернизацию вооруженных сил и усиление их роли в управлении государством.

Еще одним важным следствием переизбрания Си становится еще большая идеологизация общества, руководства государства и усиление роли Компартии. Начиная с Дэн Сяопина, происходил обратный процесс – идеологизация была заменена экономизацией – тогда экономический интерес превалировал, а идеология была где-то на третьем-четвертом плане. Спросите рядового китайца, кто такой Энгельс или что написал Маркс – он не сможет ответить.

За последние 20 лет происходил приход к власти нового поколения, более ориентированного на собственное благополучие, свои выгоды, а не построение эффективной машины управления и контроля. Технология контроля и вводимые в Китае соцрейтинги были скорее экспериментами, нежели необходимой идеологической практикой. При Си ситуация начала меняться, а на съезде КПК было четко указано, что идеология возвращается в общество, а также необходимо очистить и усилить КПК, усилив борьбу с коррупцией. То есть номенклатура должна показывать практики самоограничения, отказаться от процветавшего последних лет 30 культа самообогащения. Это будет очень трудно сделать.

Мы на примере китайских дипломатов и бизнесменов, приезжавших в Украину лет 15 назад, видели их тогдашний уровень. Те люди, которые приезжают из Китая сейчас – это качественно иной уровень. Первые знали языки, были начитаны, подготовлены и понимали ситуацию здесь. Последние контакты указывают на поверхностное понимание нашей ситуации, нежелание углубляться в нее, оценка происходящего через призму российских нарративов. Деинтеллектуализация прослеживается хорошо, и сам Си является следствием деинтеллектуализации верхушки. Его называют ограниченным, склонным к конспирологии и жизни мифами.

Теперь же управленческая машина должна быть усовершенствована, партия укреплена и лишена «дискредитирующих ее элементов». То есть, будет усилена репрессивная вертикаль и контроль над ней со стороны верхушки партии. Сама КПК должна контролировать экономику, армию и силовой блок, а с другой стороны, пронизать общество до самых его корней, иметь там базу, а не только технологическое управление через соцрейтинги.

Что касается международной политики Пекина, то там видят, что Россия не справляется со своими задачами в войне, она ее проигрывает. Иран и другие страны, которые должны стать партнерами Китая в построении многополярного мира – оказались «младшими партнерами» и не способны сформировать собственное ядро как центр притяжения. То есть сейчас многополярность не складывается, речь идет о хаотизации и развале миропорядка, который пока выгоден Китаю. Это позволяет, сломав нынешний порядок, построить биполярный мир, где другие будут младшими партнерами.

Китай не спешит экспортировать свою модель управления, идеологию, не навязывает свои ценности и считает, что разделение на Западный и не-Западный мир, где Пекин станет системотворческим центром из-за своей экономической мощи и военной силы, позволит реализовать концепт биполярного мира. Все остальные государства будут при этом находиться либо в ореоле влияния Вашингтона, либо Пекина. Это «звоночек» для тех, кто с помощью Китая хотел удовлетворить свои геополитические амбиции – России, Ирана, КНДР, Пакистана. Их место в китайской архитектуре миропорядка определено и лимитировано – маневра в таком мире будет гораздо меньше, чем в многополярном. Доминирование будет тотальным: тот, кто сейчас хочет помочь Пекину, рискует тем, что место для него в таком мире будет только как в сырьевом придатке – и то, если позволят существовать.

Украине не стоит ждать от Китая каких-либо действий, направленных на улучшение отношения к Киеву. Он будет взаимодействовать с Россией, Ираном и другими странами, находящимися в ситуативных альянсах. Пекин не рассматривает и вариант вмешательства или задействования своих посреднических услуг. Мы получили всего $2 млн гуммпомощи, хотя китайские дипломаты постоянно говорят о ее необходимости. На переговорах, о которых они постоянно напоминают, Киев в китайской трактовке должен обязательно уступить.

Пекин рассматривает все линии пересечения интересов через призму противостояния с Вашингтоном. Если есть интересы России, являющейся попутчиком для Китая – они, конечно, тоже рассматриваются соответствующим образом. Однако это не делает Москву союзником Пекина – последний никому не дает союзнических обязательств, есть только условные партнеры-попутчики. Если санкции угрожают торговле или своим компаниям – помогать России в ущерб себе Китай, конечно, не будет.

Однако с усилением роли Си в принятии решений в сфере безопасности можно ожидать, что Китай иногда будет пренебрегать экономическими интересами в пользу геополитических. Это очень опасно для нас, ведь речь может идти о пренебрежении определенными санкциями, создании механизмов для обеспечения комплектующими росВПК – нужно отслеживать это и тесно взаимодействовать с Западом и Китаем, чтобы такого не допускать.

Мы должны пытаться вовлечь Китай в восстановление страны, предлагать большие инфраструктурные проекты, чтобы Пекин зашел большими деньгами, чтобы здесь появились нужные ему активы, которые Китай будет защищать. Очевидно, Пекин захочет принять участие в восстановлении у нас. Если Россия распадется на территории под разными мандатами, наша цена как транзитной страны для Китая вырастет в разы, и тогда действительно можно будет говорить о Пекине как торгово-экономическом партнере. Но надо понимать – крупные китайские деньги часто дорого стоят странам, которые их берут. Можно упомянуть Эквадор, африканские и латиноамериканские страны. И даже Черногорию. Которые были вынуждены рассчитываться с Пекином землей, активами, островами и т.д. Поэтому здесь всегда должен быть баланс здравого смысла.