Письма из Луганска. При Украине было свесткое общество, а теперь – православный талибан

Спецпроект «Главкома» «Письма из Луганска». Наша читательница, которая все годы войны живет в оккупированном Луганске, рассказывает о жизни за линией фронта: о том, как все начиналось, чем закончилось и можно ли еще что-то изменить...

Конец декабря 2020 года для «республики» ознаменовался еще одним ярким событием – все религиозные организации прошли обязательную в ЛНР перерегистрацию. Здесь уместно было бы пошутить о том, что «перерегистрация» ключевое слово в лексиконе нового времени. Обязательную регистрацию проходили все транспортные средства, спортивные организации, а перед этим все предприятия. В общем, до дел духовных дела мирские докатились только к концу 2020-го года.

Если по порядку, отношения человека и Бога, будто бы, постоянны. Ну, разве что верит человек чуть больше тогда, когда ему особенно плохо. И вот именно вера оказалась для многих на временно оккупированных территориях настоящей отдушиной, той лазейкой, когда реальность невозможно было изменить, но можно было поменять к ней свое отношение.

Из моих знакомых такими вот показательными были три случая. Знакомая полностью отошла от мирских дел, став послушницей. И в ее случае как раз к вере ее привела не бедность, а душевное выгорание. До 2014 года она стремилась не только зарабатывать, но и как-то менять мир вокруг себя, помогая другим. После лета 2014 года, как по щелчку, что-то поменялось в ее восприятии жизни. Сохранить бизнес помогли дети. В какой-то момент стало ясно, что дела, гонка за заработком не больше, чем суета, и поменять мир в нынешней реальность невозможно. Моя знакомая полностью отошла от дел. Контраст с ее предыдущей жизнью колоссальный. В этой набожной скромно одетой женщине не узнать успешную бизнес-вумен, хозяйку сети бутиков. И если раньше она приглашала в свои магазины за скидками, то сейчас, при встрече, искренне зовет на ближайший церковный праздник.

Другой пример такой же удивительный. До войны они были семьей – мать и дочь. Самая обычная семья, в которой никогда не было богато. Со всеми событиями произошел тот же невидимый разлом, когда поменялись какие-то ориентиры – обе перестали бороться и искать работу, последние шесть лет они поют в церковном хоре. Назвать работой это сложно, но церковь кормит, а эта занятость заполнила образовавшуюся брешь и дала спокойствие. И снова с довоенной жизнью их нынешняя очень контрастна. До событий 2014 года дочь работала в магазине праздничных товаров и фейерверков. Хотя пути к Богу по истине неисповедимы.

Знаю целую группу молодых людей, кто нашел себя в одной из тех конфессий, о которых обычно говорят шепотом. И влечет их туда не заработок, а какой-то общий досуг, которого они не имеют в обычной жизни. С каким же упоением они говорят о совместных праздниках, каких-то религиозных акциях и встречах. Если присмотреться, между ними есть что-то почти невидимое общее – особый взгляд на все происходящее в жизни. Принятие бедности, лишений и как вознаграждение – эти встречи в церкви, где каждый получает какую-то компенсацию за трудности.

Ярким примером вспыхнувшей религиозности был пример с одним из обменянных из украинского плена. В этой истории не было какой-то захватывающей кульминации. Со слов знакомого, он будто бы находился под следствием в Украине, виновен не был, задержан был по доносу бывшей коллеги. Долгие допросы, отказ от него семьи, лишения, потеря надежды. Когда его обменяли, и он попал в Луганск, оказалось, что он совершенно один. Его семья, дом, имущество остались на контролируемой Украиной территории. В Луганске его встретили местные «военные», поселили в гостинице. Через время оказалось, что нужно искать работу, снимать жилье. И здесь в пору было отчаиваться ещё раз. Чужой город, без связей, без поддержки. Религиозная община дала все то, в чем он остро нуждался. Заработка хватало с натяжкой на аренду жилья и предельно скромное питание, но все это оказалось не главным. И еще вера дала друзей, поддержку, чувство внутреннего баланса с окружающим миром. Вероятно, многое из этого могла бы дать психологическая поддержка с такими вот освобожденными из плена, если бы её кто-то организовывал в «республике».

В общем, религии стало больше во всем. Местный тренд – приглашать священников на все светские мероприятия. На похороны «командиров» и «заслуженных» само собой. При каждой «военной» части есть свой батюшка, которого приглашают на все торжества и события. Общая трактовка происходящего: при Украине мы были светским обществом, а сейчас стали духовным. 

Еще одна отличительная черта – экспозиции мощей святых, которые много и часто везут из России. Причем для этого не мешают ни закрытые границы из-за карантина, ни сам «ковид». Обычно такие акции анонсируют по официальному телеканалу, а желающих приложиться к мощам всегда очень много. Под эти акции много продаж прямо в церквях – иконы, вода, книги, выпечка, околорелигиозная атрибутика, что очень напоминает гастроли музыкальной группы и продажу сувениров на входе. Участились крестные ходы и шествия, что также активно транслируют в местных СМИ.

Из нового – введение в образовательные программы религиозных дисциплин. Так, пустяк, но тандем ближайшего храма и школы прослеживается очень четко. То дети идут в храм на какой-то праздник, то батюшка идет в школу с лекцией. В системе высшего образования появились такие же «духовные» дисциплины, а сами священники за эти шесть лет успели получить степени бакалавров и магистров в местных университетах. И этот взаимовыгодный тандем «государства» и религии прослеживается очень сильно за последние шесть лет.

А вообще при церкви можно поесть в определенные дни, получить старую одежду, поторговать у входа. Стало ли этого больше? Скорее стало больше тех, кто остро нуждается в помощи и помощь эту находит именно в религии.