В Криму діти бояться до школи ходити, а дорослі – що за дітьми прийдуть люди в масках і з автоматами

Мовою оригіналу

За три с половиной года аннексии в Крыму появилось около сотни детей, оставшихся без отцов – пропавших или арестованных российскими властями. Вместе со взрослыми они переживают обыски, аресты родных, судебные процессы, куда приходят, чтобы увидеть отца или деда. Им помогает организация «Бизим Балалар», на попечении которой уже 66 внезапно повзрослевших малышей. С каждым годом таких детей в Крыму становится все больше.

Психиатрическая клиника в Симферополе летом 2016 года. Режимный объект, на входе дежурит охрана, увидеть родных можно только коротко и по часам. Вместе с пациентами в палатах лежат те, кто проходят таким образом психиатрическую экспертизу на вменяемость. Маленькая девочка подходит к решетке двери, за которой стоит ее дед Ильми Умеров. Она просовывает тонкие руки сквозь прутья, обнимает его и целует в руку, куда сумела дотянуться. «Ну что же ты молчишь, – говорит ей тетя Айше. – Скажи что-нибудь». Но девочка только улыбается, молчит, обнимает деда и не отходит от решетки, пока не заканчивается время свидания.

Ильми Умерова, бывшего главу Бахчисарайского района и зампреда запрещенного в России Меджлиса, обвиняют в призывах к сепаратизму, за интервью крымско-татарскому телеканалу ATR, где он говорил об аннексии Крыма Россией и о необходимости международного давления для возвращения полуострова. «Фактически я хочу восстановления территориальной целостности и России, и Украины, – говорил Умеров в суде. – Я не признаю референдум, который проводился в нарушение всех международных норм. У меня нет никаких претензий к границам России 1991 года. А то, что произошло в 2014 году, я считаю нарушением международного права и, главное, законов Украины, у которой была отторгнута территория Крыма». Суд отправил Умерова в психиатрическую клинику для принудительного прохождения экспертизы. В больнице Умеров провел три недели, несколько раз в день к нему приезжали родные, чтобы привезти еду. Питаться в клинике он отказался, подозревая, что ему могут дать психотропные препараты. Вместе со взрослыми в больницу приезжали внучки.

После принудительной экспертизы, когда Умеров восстановил потерянное в клинике здоровье, он принимал гостей, которые собрались в его доме для Дуа — коллективной молитвы. Дуа для крымских мусульман остались фактически единственным способом собраться вместе, чтобы помолиться за судьбу арестованных и пропавших в Крыму крымских татар и проукраинских активистов. Во дворе дома в Бахчисарае стояли рядами лавки, на стене висел крымско-татарский флаг. На входе всех встречала одна из маленьких внучек Умерова, которая предлагала воду и сок, а когда начался молебен, села на женской половине вместе со всеми молящимися.

«Вы любите свой дом?» – спрашивают Умерова. Рядом с ним, на газоне, который покрыт защитой от насекомых, специально чтобы могли играть дети, его внучки бегают между елей. «Да, этот дом спроектировала моя жена, мы его очень любим», – отвечает он. «А ваша семья чувствует себя в безопасности?» – снова спрашивают хозяина. Он молчит, потом отвечает: «Нет. Никто в Крыму не может чувствовать себя в безопасности».

31 мая Киевский районный суд в Симферополе начал рассматривать дело Умерова, прошло предварительное заседание. Максимальный срок по статье 280.1 УК РФ, публичные призывы к сепаратизму, – пять лет. Адвокат Николай Полозов, которого следствие ФСБ вывело из дела Умерова, переведя в статус свидетеля, не сомневается, что приговор будет обвинительным, но надеется, что срок назначат условный. Первое заседание было закрытым, внучки Умерова ждали деда дома. Он находится под подпиской о невыезде и после суда приехал домой. Многим другим детям крымских татар везет меньше.

По большому делу запрещенной в России исламской организации «Хизб ут-Тахрир» в Крыму проходят девятнадцать человек. Большей частью это традиционные мусульмане с многодетными семьями, которые после ареста остались без кормильца. Первые массовые аресты прошли в январе 2015 года в Севастопольском районе. Потом обыски и аресты были в Ялте, Алуште, Бахчисарае и Симферополе. Один из задержанных в феврале 2016 года — крымский правозащитник Эмир-Усейн Куку. По словам правозащитника, его пытались завербовать сотрудники ФСБ, получили отказ от сотрудничества, и после этого пришли с обыском. Рано утром 11 февраля силовики взломали дверь дома Куку, повалили его на пол и провели обыск. За происходящим наблюдали маленькие сын Бекир и дочь Сафие, которые потом рассказывали о произошедшем.

«Пришли какие-то черные люди, у них едва были видны глаза. Один из них нес какую-то огромную палку, похожую на лом, а другие – какие-то непонятные пулеметы, – вспоминал Бекир Куку на свой девятый день рождения. – Если бы папа был тут – мы бы небольшой день рождения отпраздновали, подарки бы покупали. А он сидит там, в изоляторе, среди блох и клещей. Как бы ему хотелось вернуться, чтобы увидеть, как его сыну исполняется девять лет».

Через несколько месяцев после ареста в школу к Бекиру пришел мужчина, который дождался мальчика после уроков, остановил и стал говорить, что его отец «плохой человек и будет очень долго сидеть, если не станет сотрудничать». Впоследствии, выяснилось, что мужчина действовал по просьбе сотрудника ФСБ, бывшего СБУ, Александра Компанейцева.

Семья и адвокат Александр Попков подали жалобу в прокуратуру и ФСБ, но силовики отреагировали весьма своеобразно, обвинив находящегося в СИЗО Эмира-Усейна Куку в неисполнении родительских обязанностей за то, что он «допустил приставания к ребенку неизвестного мужчины». Прокуратура инициировала проверку, инспектор по делам несовершеннолетних потребовала от матери привезти детей для дачи объяснений против отца, а когда они приехать отказались, стала караулить в школе, чтобы застать без матери. За семью вступились правозащитники, Amnesty International потребовала прекратить преследование Куку и его детей. После этого Бекира уже допросить никто не пытался, но о результатах проверки до сих пор ничего не известно.

«Дети боятся в школу ходить, а взрослые, – что за детьми придут люди в масках и с автоматами», – говорит адвокат Александр Попков.

Бекир, как и другие дети арестованных крымских мусульман и активистов, прекрасно разбирается в ходе судебного процесса, знает, что такое «мера пресечения» и «апелляция». На каждое заседание такие дети приходят, чтобы увидеть своих отцов: свиданий в СИЗО семьям не дают. Зачастую в зал суда их не пускают, мотивируя это тем, что «вид отца за решеткой может повлиять на психику ребенка». Вместе со взрослыми они стоят в коридоре, чтобы увидеть отца во время проводки. Иногда удается дотронутся до его руки. Все эти дети видели обыски, задержания происходили также на их глазах.

«У наших детей детство кончилось 11 февраля, всего за несколько минут. За мужчину сейчас Ильяс», – говорит жена еще одного арестованного, Муслима Алиева. Рядом с ней стоят четверо детей, в том числе подросток Ильяс, который после ареста отца остался за «старшего». В других семьях детей трое, четверо. В семье арестованного в Бахчисарае Энвера Мамутова — семеро. Его младшей дочери во время задержания было два месяца, на продление ареста в суд ее приносила мама, чтобы показать издалека отцу за решеткой. Дочь уже осужденного Рустема Ваитова Сафие родилась после ареста, как и дочка Теймура Абдуллаева, которая родилась через девять дней после обыска и задержания. Всего без отцов с 2014 года осталось около сотни крымских детей, 66 из них ежемесячно обеспечивает организация «Бизим Балалар» – «Наши дети».

«Бизим Балалар» была создана в мае 2016 года после массовых арестов в Бахчисарае, где без отца остались четыре семьи. Инициативу предложила крымская журналистка Лиля Буджурова, которую поддержали многие. Организация не регистрируется в Минюсте, чтобы не подпасть под жесткое российское законодательство об общественных организациях, действует как объединение, за прозрачностью которого следит Совет. Каждый месяц Буджурова и Эльзара Ислямова встречаются с женами арестованных крымских мусульман и активистов, передают им средства для детей. В отличие от организации «Крымская солидарность», которая была создана для помощи крымским политзаключенным и их семьям, «Бизим Балалар» целенаправленно подчеркивает, что не имеет отношения к политике и занимается только нуждами детей. Каждый месяц для каждого ребенка на попечении организации собирается по пять тысяч рублей, к началу учебного года — каждому по 12. Организация приглашает детских психологов для занятий. Помогают не только арестованным крымским татарам, но и, например, детям осужденного режиссера Олега Сенцова и Решата Аметова – активиста, который первым погиб за пикет против аннексии в 2014 году. С каждым годом детей на обеспечении «Бизим Балалар» становится все больше. Дети крымских политзаключенных, в основном крымских татар, которых преследуют за проукраинскую позицию или по религиозному признаку, знают, что такое обыски и аресты, они приходят вместе со взрослыми на судебные заседания и так же молятся на Дуа за своих отцов, как и все остальные. Несколько месяцев назад крымские суды стали проводить процессы над фигурантами дела «Хизб ут-Тахрир» в закрытом режиме, в зал теперь не пускают никого, кроме адвокатов. Дети вместе со взрослыми собираются у здания суда, но теперь не могут даже мельком увидеть арестованных родных. Они сталкиваются с тем же, с чем сталкиваются взрослые: еженедельные обыски у активистов, судебные процессы и преследования. Крымское детство у таких детей оказалось очень коротким.

На момент аннексии в Крыму было 4800 детей-сирот, к концу 2016 года их стало меньше на 400 человек. По словам представителя украинского уполномоченного по вопросам защиты прав детей Аксаны Филипишиной, за три года на материк удалось вывезти всего несколько десятков сирот, остальным фактически насильно навязали российское гражданство.