Русский язык стал поводом для вторжения: любой его носитель является собственностью Кремля

Владимир Путин заявил, что Россия сталкивается с попытками «бесцеремонно сократить пространство русского языка в мире». Обвинил во всем «пещерных русофобов» и госполитику отдельных стран. Пообещал бороться.

Российский президент остается заложником своего прошлого. В рамках которого любые проблемы принято объяснять происками, а не ошибками. Потому что можно объявить борьбу с происками, а ошибки сперва нужно признать.

Российскому президенту никто не объяснил причин популярности английского языка. Никто не рассказал ему о том, что изучение языка не делает человека частью «английского мира». Вслед за учебниками не приходят экспедиционные корпуса. Английский язык не посягает на идентичность – выучивший его француз остается французом, а китаец – китайцем. И потому никому в мире не придет в голову воспринимать этот язык как угрозу.

А вот русский язык подобной «политической нейтральностью» похвастаться не может. Современный Кремль продает его как пакетный товар. В комплекте с ним идет лояльность к империи, солидарность с российской трактовкой истории и латентное антизападничество. Если же речь идет о соседях России, то русский язык поставляется сюда как повод для вторжения: любой носитель объявляется российской собственностью, которую Москва обязана защищать.

Россия умудрилась превратить заграничные «русские школы» в фабрики «русских людей», которые обязаны быть в оппозиции к своему государству, к его истории и языку. Кремль сперва загоняет их в языковое гетто, отрезает им пути для интеграции в общество, а затем использует как рычаг давления и шантажа. То, что могло стать инструментом «мягкой силы», Москва предпочитает использовать как предлог для применения силы грубой.

А вот русский язык подобной «политической нейтральностью» похвастаться не может. Современный Кремль продает его как пакетный товар. В комплекте с ним идет лояльность к империи, солидарность с российской трактовкой истории и латентное антизападничество. Если же речь идет о соседях России, то русский язык поставляется сюда как повод для вторжения: любой носитель объявляется российской собственностью, которую Москва обязана защищать.

Россия умудрилась превратить заграничные «русские школы» в фабрики «русских людей», которые обязаны быть в оппозиции к своему государству, к его истории и языку. Кремль сперва загоняет их в языковое гетто, отрезает им пути для интеграции в общество, а затем использует как рычаг давления и шантажа. То, что могло стать инструментом «мягкой силы», Москва предпочитает использовать как предлог для применения силы грубой.

Причем, эта судьба постигла не только язык. Современная Россия пытается загнать под ружье всех классиков без исключения. Мол, если хочешь восхищаться Чеховым и Чайковским – будь добр радоваться Крыму, Донбассу и чтить скрепы. Хочешь восхищаться Гагариным и Менделеевым – привыкай молиться на кирпичные стены Кремля и тех, кто в них лежит. Любишь Станиславского и Меерхольда – люби еще Советский Союз, патриарха Кирилла и «Единую Россию».

Кремль сам умудрился начинить культурное наследие своей страны архаикой, мракобесием и шовинизмом. Объявил пятой колонной всех, кто с этим не согласен. И теперь обижается, когда соседние страны пытаются этот комплексный обед не покупать.

Владимир Путин абсолютно прав. Пространство русского языка сокращается из-за сознательной государственной политики отдельных стран.

Например, России.