Майдан – не технология

Принципиальным отличием кампании 2004 года от нынешней – во всяком случае, для меня – является тот факт, что политики наконец-то оставили в покое наш Майдан. Навсегда доказав, что он таки не был технологией.

В нынешнем межтурье тема Майдана информационно сдулась за пару дней. Давайте припомним, как еще 4 февраля, накануне второго тура выборов, Юлия Тимошенко заявляла: «Если… нам не удастся в техническом порядке обеспечить честное волеизъявление граждан, мы будем поднимать людей».

Кажется, такого пафосного заявления тогда испугались даже соратники Белой Дамы. Во всяком случае, когда «Главком» собирал экстренную пресс-конференцию на тему: «Возможен ли второй Майдан?», все полевые командиры Майдана-2004 – Юрий Луценко, Владимир Филенко, Тарас Стецькив, Николай Томенко – отказались быть ее участниками. И ежу понятно, что поддержать своего лидера они не могли, а откровенно противоречить ее мнению (учитывая разную степень приближенности каждого к ЮВТ) – тоже. В итоге пришел Роман Безсмертный, комендант того Майдана, и научно-популярно объяснил, что разница между ситуацией такая же, как между Юлией Тимошенко и Анной Герман. Вроде обе ухоженные женщины, склонные к эмоциональности и гиперболизации, но … Хрен – не редька, короче.

Майдан оказалось невозможно повторить даже не потому, что отвечавший за его обеспечение в 2004-м Давид Жвания в 2010-м сломал щиколотку на одном из швейцарских горнолыжных курортов. Если бы интуиция нашептала Давиду Важаевичу, что Майдан возможен, гипс вряд ли помещал вовремя запастить палатками, установить сцену и арендовать спутник для телетрансляции «на мир». Тогда, в 2004-м Жвания под руководством Безсмертного действительно готовил тех-матчасть для уличных акций. Господин Адбулин смог бы найти увесистые аргументы для социологов, показавших победу Юлии Тимошенко во втором туре по экзит-полам. Чтобы ситуация смахивала на 2004-1, когда социологические опросы отдали предпочтение Виктору Ющенко. Андрей Порнов тоже достаточно красив, чтобы подобно Николаю Катеринчуку в 2004-м обеспечить бумажками о «массовых фальсификации» на тысячах избирательных участков.

Я хорошо помню, как около трех утра 22 ноября 2004-го года закончился последний брифинг в пресс-центре кандидата в президенты Виктора Ющенко на улице Спасской. Его (брифинг) вела Юлия Тимошенко, и она же сказала, что утром всех, кто не согласен с фальсификацией, ждут на столичном Майдане Независимости. Я отлично знаю, что примерно тогда же по областным штабам пошла разнарядка свозить в Киев людей – в основном из западных регионов, где Ющенко пользовался наибольшей поддержкой. Но никто – подчеркиваю – никто тогда не знал, что из всего этого получится.

Потому что никто из смертных не может создать Майдан.

Как и любую другую революцию, его можно прогнозировать, пытаться подготовиться к нему и пробовать создать политическое будущее на его сцене. Но пытаться создать Майдан – все равно, что дирижировать ураганом Катрин.

Безусловно, в Украине и мире еще долго будет существовать часть людей, подобных моему коллеге Виталию Портникову, не сумевших втиснуть Майдан в классическое политологическое определение революции, а потому Майдан революцией не признающих. Это серьезная дискуссия, в которой могут быть аргументами и фактический переход Украины от пост-советского социалистического либерализма к капиталистической демократии, по сути, случившийся в период 2004-2010, - если говорить об изменении общественного устройства. Можно привести довод и о борьбе одного класса с другим – ведь на Майдане средний в капиталистическом же понимании класс выступил одновременно и против олигархии (верхов), но и не за люмпен (низы).

Но вести дискуссии – приятное, но редко позволительное в ритме XXI века занятие. Поэтому всем, для кого украинская революция 2004-го осталась технологией, могу посоветовать поближе ознакомиться с учением Коперника. Признанного, кстати, первой научной революцией через пару веком после смерти Николая.

Но Земля по-прежнему вертится вокруг Солнца. А наш Майдан должен и будет писаться с большой буквы. Даже если имя политиков, к нему прилипших, сотрется в учебниках истории.