Разумное, доброе, вечное, или О чем молчат крымчане на улицах и в маршрутках

Однажды Сергей Аксенов посоветовал своим «министрам» почаще ездить в маршрутках, чтобы они могли «почувствовать настроения» крымчан. Но то, о чем думают эти люди, – в маршрутке не услышишь.

Диалог между пожилой женщиной и молодой мамой в очереди на получение российского паспорта:

– На работе говорят: нет нового паспорта, все, пиши заявление об увольнении. Ну, шо это такое? – возмущается пожилая женщина. – Что хочешь, то и делай. И ходи. А если и копейки нет? Им плевать, хоть вешайся, никому не нужен.

– Они это сделали, я ничего не выбирала, я хотела жить. Мне плевать, какое у меня государство и шо ему надо. Я не поехала за границу вместе с ребенком, а здесь живу. Я работаю без выходных, чтобы ребенка накормить. Я на квартире живу, у меня нет своего жилья, – возмущается молодая мать.

– Пойдете завтра к начальнику. Большой начальник раз в неделю бывает, – пытается ее успокоить пожилая женщина.

– Я с октября хожу. До сих пор паспорта нет. Кому как повезет – русская рулетка, – сказала женщина, но ответа не последовало.

Молодая мать говорила в сердцах, а люди сидели на потрепанных советских стульчиках и молчали. О чем они молчали? Молчали о том, что Путин прав, и он вообще еще всем покажет? Или о том, что «ну, хоть не стреляют»?

Молчат в Крыму не об этом. Молчат в Крыму о невежестве, устрашении и оккупации.

А еще немного жалуются, что крымчане пассивны и безынициативны. В Крыму много проблем, но вместо того, чтобы их решать, люди закрылись в себе. «Все как черепашки в своем панцире сидят. Очень трудно до кого-то достучаться», – разочаровывается в соседях жительница Южного берега Крыма Айше.

Она не говорит о радикальных действиях или свержении власти – она хочет развития культуры своего народа. Хочет, чтобы радио было на крымскотатарском, чтобы дети учили родной язык не факультативно, а на полноценном уроке.

Но Айше приходится сталкиваться с сопротивлением или типичным равнодушием со стороны односельчан, которые забывают свои корни. Впрочем, активистка не опускает руки, а уверенно говорит: «Со стороны может показаться, что мы со всем смирились и все приняли, но сейчас мы уже не можем выйти как граждане Украины, мы уже должны сохранять свои ценности и противостоять с тыла: наша цель – не зарываться, а подниматься, развиваться и давать образование своим детям», – жизнеутверждающе говорит Айше.

И произносит крымскотатарскую пословицу: «Агъламагъан балагъа сют вермезлер». Что означает: «Ребенку, который не плачет, молока не дадут».

-- Дом, который принадлежал ему. Обида

Не имеет смысла называть их фамилий. Они опасаются, что их охотно бы выслушали представители ФСБ. Эти люди не смирились с оккупацией, но говорить им об этом вслух сейчас не стоит. Некоторым из них 20, другим – 30, а пятым – уже далеко за 70. Когда-то эти старики жили в своих домах и на своей земле. 20 лет назад Нариман-ага вернулся из Узбекистана. Теперь он смотрит на когда-то свой дом из окна нового дома. С одной стороны его родное море, а с другой – дом его детства.

«То, что здесь есть люди, которые до сих пор не смирились с оккупацией, никак не покажешь. Сегодня выйти и кричать: «Крым – это Украина», – никто не будет. Остается сидеть и ждать ускоренного развала России», – говорит сын Наримана Энвер.

Несмотря на все пережитое, кажется, будто он абсолютно спокоен. Энвер убежден, что скоро все разрешится. Мужчина уже все рассчитал – Советский Союз развалили за десять лет, а в наше время все процессы идут в ускоренном темпе, так что хватит и полугода: «Все покупки у России в долларах, а долларовая масса сокращается катастрофически. Из 700 млрд у них осталась половина. Грубо говоря, эти 300 млрд ушли у них за полгода. То есть еще полгода осталось», – рассуждает крымчанин.

Энвер много думает о судьбе Родины. Думает он и о возвращении Крыма, и о том, как после этого украинцам жить с крымчанами. «Многие сейчас на материке задаются вопросом: а что делать с населением Крыма, если полуостров вернется? Многим непонятно, что делать с этим зомбонаселением. Да ничего не делать! Отрубить им зомбоящик! Хватит ровно недели антикиселевщины», – убежден Энвер.

-- Антикиселевщина

В ситуации информационной тишины со стороны украинских СМИ крымчане оказываются в изоляции. Молодому крымчанину Эмиру окружающая действительность иногда кажется полной безнадегой. «У меня такое ощущение, что нас тут пять человек осталось, и все», – говорит он.

Отстутствие украинских медиа не дает людям черпать информацию из альтернативных источников. К тому же, многие крымчане пользуются в интернете только социальными сетями. Как в таких условиях Украине «разговаривать» с крымчанами?

Учительница украинского языка и литературы в одном из южнобережных поселков Крыма Эльвина для себя этот вопрос решила: «Когда стали убирать все украинские каналы, мы лично пошли и за последние деньги купили спутниковые тарелки. Нам их ребята с Украины привезли», – гордится педагог.

-- Кто будет учить крымских детей?

«Я очень люблю детей, и я очень не люблю взрослых. Потому что все проблемы от взрослых, которые рассказывают, что вот эти – «хохлы», а вот эти – татары», – говорит Эльвина. Сейчас ее предмет стал факультативом. Накалились отношения с соседями.

«Настало такое время, когда и трудно молчать, и трудно не молчать. Мы остались без работы. За столько лет мы пытались сеять разумное, доброе, вечное, а сейчас люди относятся к нам, мягко говоря, не с любовью, потому что люди знают наше мнение, что мы всегда считали: Крым – это вместе с Украиной. И жить с этими людьми очень сложно», – переживает женщина.

Жить в Крыму для учительницы украинского языка – то же самое, что сидеть на пороховой бочке: «Несмотря на то, что мы не высказываем собственного мнения, люди, которые нас окружают, очень хорошо его знают. Потому что до этого они видели, за кого мы и чего мы. Плюс наш непоход на «референдум» и, возможно, сказанные по инерции слова, когда мы чувствовали еще себя свободными – это все сразу взялось на карандаш, и я не удивлюсь, если завтра будут искать любые пути, чтобы уволить нас с работы», – опасается педагог.

Поэтому сейчас она и вся ее семья находятся «в режиме ожидания». Но Эльвина не опускает руки: «Мне кажется, что это бомба замедленного действия, потому что потенциал есть. И при любой удобной возможности народ покажет себя», – убеждена она.

Как говорит педагог, Крым стал для нее «своего рода резервацией». И эта резервация пугает ее. Тем не менее, Эльвина не собирается покидать полуостров, как бы ей тяжело ни было. «Сначала было желание уехать, потом устыдилась... Ну, давайте все отсюда уедем – кому Крым оставим? Им? За что? У нас их тут на берегу, тех, кто правит бал, горстка. Есть люди, которые по жизни просто привыкли бояться, потому что не было воспитания, поддержки, потому что, я больше чем уверена, если завтра все перевернется назад, половина из них будет в глаза смотреть и говорить: а я сразу был за Украину», – убеждена женщина.