Первая смысловая война в мире (Украина, Крым, Россия)

Когда Украина отключила теленовости, это не означало, что она остановила действие квазисоветской модели мира. Украина приостановила (и то частично) информационный поток, но виртуальный поток в виде телесериалов или концертов поп-звезд никогда не прерывался. И это имело важный эффект, поскольку украинские солдаты не могли стрелять в Крыму в российских, рассматривая их как своих.

Смысловые войны сопровождают всю историю человечества. Наиболее яркими примерами были распространение христианства и перестройка. Но распространение христианства как переход от еретической секты к доминирующей религии или перестройка были продвижением чужих для общества того времени смыслов.

Украинская ситуация была иной. Смысловая война в норме представляет собой использование чужих смыслов. Экспансия же России держалась на старых, а не новых для аудитории смыслах, на активации и удержании советских ментальных конструкций. Российское телевидение удерживает эти конструкции для поддержания в виртуальной плоскости зависимости людей от государства, эти же функции выполняют законы и подзаконные акты, мешающие ведению бизнеса, поскольку и в этом случае человек становится менее зависимым от власти, а рынок остается только на бумаге.

Россия удерживает эти смыслы правильности власти в теленовостях и телесериалах. Когда Украина отключила теленовости, это не означало, что она остановила действие этой квазисоветской модели мира. Украина приостановила (и то частично) информационный поток, но виртуальный поток в виде, например, телесериалов или концертов поп-звезд никогда не прерывался. И это имело важный эффект, поскольку украинские солдаты не могли стрелять в Крыму в российских, рассматривая их как своих.

Крым по факту был аннексирован. Причем сделано это было практически без единого выстрела. Чужие люди с оружием делали то, что хотели, и никто им не препятствовал. Если атака по результату была активной, то оборона всё время была пассивной.

Всё это было вариантом смысловой войны, поскольку Украина не могла ввести даже чрезвычайное положение, иначе невозможными стали бы президентские выборы.

Странным образом Украина в это же время продолжала сотрудничество с Россией в экономической, военной и прочих сферах. Даже Верховная Рада всё это время работала в каком-то отпускном режиме, изредка собираясь и тут же расходясь.

Косвенным свидетельством задействованности именно смысловой войны в Крыму является наличие большого числа пиарщиков и политтехнологов, один из которых (Александр. Бородай, см. его биографию) даже получил должность премьер-министра в так называемой Донецкой республике после должности советника премьера в Крыму. Кстати, как говорит сам Бородай, он, Игорь Стрелков и Михаил Леонтьев давно знакомы. И именно Бородай остановил захват резиденции Ахметова в Донецке, приехав к толпе на мерседесе с охраной. Стрелков, Бородай и др. являются прямыми и косвенными участникам проекта по интеграции Украины в Россию, который начал обретать зримые очертания в ноябре — декабре 2013 г. (см. тут и тут).

Советником самого Бородая является Александр Рудаков, который неправомерно представляется то ли сотрудником ФСБ, то ли КГБ. Он специализируется на Третьем рейхе. Есть его интересное выступление о контроле над обществом в нацистской Германии. Там есть и перенос роли разведки из прошлого в сегодняшний день: «Скажите, кто-нибудь ведет анализ ситуации, когда 250 самых богатых людей из России живут в Лондоне? Что они там делают? Дело в том, что в свое время была создана специальная программа для того, чтобы они приехали вместе с семьями. Сами они никому не нужны, естественно, интересуют только их капиталы. Семьи берутся под контроль, на всех собирается компромат, кто-то из родственников – дети, жены — уже сидит в тюрьме. Не будем вникать в тонкости. Получается, что маленький остров, не имеющий полезных ископаемых, за счет оперативных позиций управляет финансовыми потоками Российской Федерации. Весь наш социум пашет, эти собирают и везут в Лондон. Зачем воевать? Самое главное — найти ключ к управлению финансовыми потоками».

На фоне этого становится понятным и его понимание разведки: «Я хочу сказать, что разведка — это интеллектуальный и геополитический инструмент, инструмент скрытого проникновения в глобальные финансовые потоки и в чужую политику. Все зависит от интеллекта начальника разведки, а не от самой структуры».

Референдумом в Крыму занималось агентство «Тайный советник» (сайт tsovetnik.ru), напрямую связанное с депутатом Госдумы Левиным. Он не только известен своими выступлениями в области информационной политики, поддерживающим инициативы власти типа запрета свободного WiFi, но и рядом скандалов (см. тут и тут). Награждение 300 журналистов «за Крым», причем закрытым указом, также говорит о принципиально новой роли медиа в этой войне.

Это также подтверждает, что смысловая война — принципиально медийная война. Если обычно медиа поддерживают военные действия, то здесь всё наоборот: военные завершают те действия, которые обеспечила им медийная составляющая.

Но до этого следовало довести информационное поле России до нужного уровня «стерильности». Ведь без поддержки аудитории (своей и чужой) выиграть смысловую войну нельзя. Мягкая сила всегда идет впереди жесткой. К примеру, Япония движет свою мягкую силу туда, куда планирует потом отправлять свой бизнес.

Уволенная главный редактор «Ленты.ру» Галина Тимченко справедливо отметила по поводу того, какую точку зрения должны удерживать в обществе государственные СМИ: «Государственные СМИ получают государственные деньги, поэтому должны транслировать позицию государства. [...] они получают не государственные, а общественные деньги, эти деньги складываются из наших налогов, поэтому они должны транслировать не позицию государства, а позицию общества. Одна небольшая разница: им не лично Владимир Путин из кармана дает свои заработанные деньги, им дает власть те деньги, которые мы заплатили государству в качестве налогов. Поэтому СМИ должны служить обществу, а не государству».

Русско-украинская смысловая война реализовалась в постоянной реинтерпретации происходящего, когда из двух альтернативных источников для описания избирается тот, который более соответствует запланированным целям войны.

Приведем следующий набор примеров этого феномена:

- уничтожение примет военности: «зеленые человечки», «вежливые человечки»,

- уничтожение примет незаконности: «народный мэр», «народный губернатор», «народная самооборона», «воссоединение Крыма»,

- усиление негативной характеризации противника: «боевики», «каратели», «карательная операция», «хунта», «самопровозглашенная киевская власть», «самопровозглашенный премьер»,

- завышение своего позитива вплоть до сакрализации: «Крым наш», «город русских моряков»,

- описание действий в целях их легитимации: захват админзданий объясняется словами «это же наше, народное, а мы народ».

Соответственно цензурируются информационные потоки о Крыме сегодня: порождается исключительно позитивная информация, блокируется негативная.

Тип повествования, избранный Киселевым или Мамонтовым, имеет характерную особенность. Имея три пространства — физическое, информационное, виртуальное — для описания событий физического пространства используются объекты не информационные, а виртуальные: метафоры, образы, символы. Отсюда постоянное употребление символов: фашисты, неонацисты, бандеровцы, за которыми стоят не реалии, а мощные негативные отсылки. Кстати, это позволяет сегментировать Украину, подавая ситуацию России как спасителя хороших украинцев/русских от плохих.

Сведем некоторые их различий этой войны в следующую таблицу:

СМЫСЛОВАЯ ВОЙНА В КРЫМУ

- информационная и виртуальная составляющие не вторичны, а первичны,

- военная составляющая выходит на первый план только в конце, до этого она находится в тени,

- активируются старые смыслы, а не вносятся новые,

- награждение 300 журналистов и задействованность политтехнологов косвенно подтверждают их особую роль в этой войне.

Для того чтобы успешно провести такую смысловую войну, надо было создать максимум неопределенности, что заставляет людей не отходить ни от телевизоров, ни от компьютеров. Например, 72% офисных работников не могли в эти дни работать из-за новостей. 90% офисных сотрудников ощутили влияние последних событий на свою работу, поскольку всем стало сложнее работать.

Информация переполняла всех, причем очень часто одно сообщение противоречило другому. В результате захват территории в физическом пространстве был сделан как за счет порождаемой неопределенности и неоднозначности, так и за счет реинтерпретаций, которые были направлены на блокирование противодействия. Для этого активировалось в том числе и противопоставление «свой — чужой», когда зеленые человечки подавались как свои, братья-славяне.

Цели смысловой войны, как и войны информационной, всегда находятся не в информационном или виртуальном пространстве, а в пространстве физическом. Но последствия распространяются на все три пространства, особенно негативные (см., например, очень системное перечисление негативных последствий взятия Крыма для России в статье Липского «Политическая бухгалтерия»). Это всё, в первую очередь, внешние последствия. Кстати, все лица, подпавшие под персональные санкции, говорят, что их это не особенно волнует. Но по законам двоемыслия мы уже привыкли к тому, что если говорят «не волнует», значит на самом деле волнует.

Но есть и внутренние, большинство из которых лежит в области борьбы с альтернативными точками зрения (см., например, перечисление сайтов с не той точкой зрения, где первые три места занимают «Эхо Москвы», «Дождь», «Новая газета»; см. тут и тут). Всё это реинтерпретируется внутри как война против России. Марков заявляет: «Против России уже идет война, так называемая современная гибридная война. Это сочетание экономических, политических, военных, информационных атак. В этой войне, новой для себя, мы обязаны победить. Победить не только силой, но и умом».

Ему вторит Дугин, который множество своих работ как раз и посвятил разоблачению разнообразных врагов: «Путин предельно упростил: то, что не инициируется из Кремля, просто не имеет шансов на существование. И, соответственно, нет этих промежуточных внутренних субъектов, способных вызвать дестабилизацию межэтнических отношений. А есть только внешний фактор. Но поскольку мы сами же всё больше и больше втягиваемся в глобализацию, этот внешний фактор становится всё более и более действенным. Ибо сетевое общество национальные, государственные границы легко пронизывает».

Как следствие, начинают создавать не только единый учебник истории, но даже литературы. И шаг этот понимается как защита от врагов даже в средней школе. Мы видим, что на арену уверенно выходят разнообразные специалисты по страхам и врагам. Именно они сегодня начинают задавать тон. Активируется не только понятие пятой колонны, но возникает уже и шестая колонна, куда попало окружение Путина, которое на самом деле думает по другому (о ней пишут Дугин и Коровин).

«Левада-центр» отмечает, что тема патриотизма стала подниматься в российском политическом дискурсе с 2012 г. Но интересно, что инструментарием для этого стало тоже понятие врага. Как пишется в исследовании социологов: «Патриотизм стимулируется благодаря созданию в сознании россиян образа врага. Список внутренних и внешних врагов и других "чужаков" регулярно пополняется. Так, согласно результатам одного из прошлогодних опросов ВЦИОМ, 63% россиян поддерживали инициативу, связанную с регистрацией НКО, участвующих в "политической деятельности" и получающих финансирование из-за рубежа, в качестве "иностранных агентов". Так в списке "непатриотов" оказались многие правозащитники, на которых власть принудительно навесила ярлык "иностранного агента"».

Власть России успешно выстраивает ТелеРоссию, пользуясь тремя федеральными каналами. Это можно увидеть по следующим двум вопросам из апрельского опроса «Левада-центра»:

Как видим, федеральные каналы как источник достигли уже 94%. При этом объективным считают освещение 70%.

Россия усвоила, что роль телевидения всё еще остается более важной, чем роль интернета. Вот что пишет социолог Быстрицкий: «История двух крупных столкновений, произошедших на площадях Тахрир и Таксим одновременно — в Египте и Турции соответственно. Как известно, в Египте власти вообще отключили интернет, но выяснилось, что простой мулла куда эффективнее Twitter-сообщества. Он дает прямой импульс к действию. На площади Таксим была в чем-то сходная ситуация, но там роль муллы сыграли профсоюзы, то есть вполне традиционные формы объединения людей для координации совместных действий. Грубо говоря, был получен ответ на очень важный вопрос — может ли условный "интернет" играть такую же роль, как таран, которым выбивают ворота осажденного замка. Выяснилось, что в прямую — нет». Телевидение еще дает эффект одновременного выхода на массового зрителя, чего нет у интернета.

Если страна попала в цикл повального «одобрямса», порождаемого телевидением (кстати, только 20% не видят объективности на федеральных каналах), то каковы перспективы выхода из этого тупика. В «Левада-центре» считают, что это могут быть только явления, которые подорвут советское понимание распределительной системы: поднятие пенсионного возраста или введение полностью платной медицины.

Лев Гудков, возглавляющий «Левада-центр», разъясняет этот потенциальный «взрыв» следующим образом: «Если посмотреть на наши замеры, то мы увидим очень высокий рейтинг первого лица, как бы оно не менялось, а начиная с 2008 года русско-грузинской войны, когда поддержка Путина и руководства страны достигла пика, своего максимума, рейтинг постепенно снижался до декабря-января этого года. Высокий рейтинг первого лица никак не отменял нарастающего неуважения и презрения к этой власти. Это очень любопытный феномен, не просто разочарования, но и сильнейшего неуважения к власти. Есть две причины этого. Первая это, конечно, патерналистские иллюзии, что власть должна обеспечивать благосостояние, довольствие, некий прожиточный минимум населения, в она вдруг этого не делает или делает все хуже и хуже. И именно отсюда нарастает разочарование, особенно на фоне непрерывно идущих коррупционных скандалов, которые в последние год-два дают о себе знать дважды в неделю, как минимум, непрерывная череда скандалов от самого верха до низа. Соответственно, в массовом сознании возникает очень примитивное объяснение, что если власть не выполняет свои обещания и не обеспечивает заботы, этот своего рода негласный договор заботы о подданных в обмен на демонстративную лояльность, значит, она эгоистичная, вороватая и т. д. И действительно, опросы показывают, что нынешняя власть оценивается как криминальная, коррумпированная, далекая от народа, чужая, непоследовательная, недальновидная, бюрократичная, паразитическая и т. д. Подчеркиваю, что это на фоне высокого рейтинга власти. А высокий рейтинг первого лица долгое время обеспечивал механизм снятия ответственности с первого лица и переноса этой ответственности на нижестоящего. По модели "добрый царь, злые бояре"».

Это типичная модель, которая работала еще во времена Сталина, когда приговоренные к расстрелу славили Сталина, считая, что он ничего не знает о происходящем. И это вполне естественно для массового сознания, по крайней мере, эта модель вносит определенный порядок в тот хаос, который торжествует в такие времена.

Однотипно негативизм также может крепиться на одной фигуре, а все остальные уходят от ответственности. Такой негативизм «упал» на Януковича, как до этого на Ющенко, а остальное окружение сохраняет свои места, хотя ближайшего окружения Януковича эта модель особенно не коснулась, и они все скрылись в России.

Гудков видит еще одну проблему для сегодняшней России: «Возвращение к авторитарной модели вместо усложнения и институционализации социальных отношений приводит к тому, что институты и самой власти, и те, на которые она опирается, работают как механизм негативного отбора. Подбираются лояльные, не обязательно компетентные, поэтому если прослеживать, то через цикл мы получаем концентрацию наверху, в управляющих структурах, в тех властях, которые, собственно, и формируют социальные и экономические процессы, критической массы некомпетентности. И это тяжелейшая проблема, потому что результатом этого является склонность к силовым решениям, к авантюрам самым простым и очевидным. В этом смысле, наверное, из общетеоретических соображений режим не может долго существовать. Он в этом смысле обречен. Левада писал, что вся наша история – это цепь коротких режимных циклов. Поскольку не отработаны процедуры смены власти, то каждая смена режима приобретает катастрофический характер, разрушая верхние уровни, ну и тем самым как бы с одной стороны воспроизводится общий порядок, что-то при этом вбирается, и режимы приобретают новые качества…».

Авторитарная модель обнуляет различия, упрощая сложность социосистемы. Это, несомненно, облегчает управление; действует принцип кибернетики: субъект управления должен быть не менее сложным, чем объект управления. Авторитарная модель, будучи сама простой, делает более простым и объект управления. Отсюда простота деления на друзей и врагов и черно-белый мир в целом. Но это облегчение управления никак не может помочь созданию современной экономики, поскольку она зиждется на более свободных типах связей.

Некоторые печальные сценарии будущего развития России рассматривает Пастухов. Один из трех возможных сценариев, где есть компонент «собирания русских земель» мы видим сегодня в ситуации Крыма. Но его последствия плохи и для России. Как отмечает Пастухов: «В таких обстоятельствах можно ожидать образования устойчивой идеологической группы, своего рода "коллективного русского аятоллы", который начнет навязывать обществу новую матрицу поведения. Не исключено, что этот "аятолла" в какой-то момент подомнет под себя Кремль, подавит в нем остатки рационального мышления и превратит в слепое политическое орудие реализации своих безумных замыслов, так или иначе выстроенных вокруг идея возрождения СССР и мирового господства. Рано или поздно это приведет Россию (а, возможно, и весь мир) к катастрофе, но где и когда это случится, сегодня предвидеть невозможно».

На этом фоне можно предложить еще одно интересное замечание. Наличие компонента «силы» у страны требует более осторожного управления, чтобы не было перехода к самым страшным последствиям. Так, появление ядерного оружия сделало мир более мирным, чем он был до этого, поскольку его применение может погубить всех. У американцев, между прочим, был и принцип, что нельзя ядерного противника загонять в угол, поскольку это может привести к непоправимым последствиям.

Для своей аудитории России пришлось разрушить образ братских народов, одновременно сохраняя его. Для этого были введен плохой сегмент в соседний братский народ, получивший название «фашистов-неонацистов-бандеровцев». Но и России в ответ пришлось сегментировать свое население, выделив в нём внутреннего врага — пятую и даже шестую колонну. То есть тех, кто понимал происходящее «неправильно». Получилось вполне симметричное расслоение.

Существенным моментом смысловой войны является момент, когда «зажигаются» смыслы-образы. Для майдана-2014 это оказалось выстрелами снайперов, что привело к полному отрицанию Януковича как президента, хотя достоверных данных о ъ том, чьи это были снайперы, нет и по сей день. Россия нашла образ «воссоединения», которое транслировалось как радость на улицах Севастополя и Крыма в целом. Образ «силы» со стороны России останавливал украинских военных в начале этой квазивойны. Для воздействия на население России использовались образы «фашистов-неонацистов-бандеровцев», которые вызывают у населения четкие негативные ассоциации.

Смысловая война движется образами. Режимы могут падать из-за смерти одного человека или самосожжения другого. Образ включает мир эмоций, где нет места рациональным рассуждениям. Образ — это символ, переведенный в эмоциональную плоскость. Смерть и самосожжение, которые становились спусковыми крючками революций, ярко иллюстрируют понятие «жестокость режима». Со времен Первой мировой войны самым ярким ударам по врагу было обвинение его в жестокости по отношению к женщинам, старикам и детям. Сталин не зря ценил своих писателей, именно они были поставщиками образов для государства.

В целом, смысловая война, которая сегодня разворачивалась на наших глазах, не имеет четких аналогов в истории. В ней с российской стороны действовали военные без опознавательных знаков, но с оружием, а с украинской – хоть и с опознавательными знаками, но без оружия. Их начальники как мантру повторяли: «Если примените оружие, будет как в Грузии». Но и без применения оружия получилось как в Грузии. И этот непонятный страх парализовал действия политиков и военных. А порождение подобного страха также является целью смысловой войны. Точно так перед воинами Чингисхана шли слухи, что если город не сдается татаро-монголам, его всё равно захватывают, а жителей поголовно всех вырезают. Подобный пугающий генератор слухов работал и в случае Крыма. И он сработал почти однотипно: Крым реально был сдан.

Было и другое оружие: это общие смыслы, которые до этого объединяли народы, а теперь работают на разъединение Украины и России. Поскольку речь идет о единой когда-то советской армии, разделившейся двадцать три года назад, ее части не могли противиться друг другу, даже находясь под разными знаменами и разным управлением.

Смысловая война сначала побеждает умы и только потом территории. Смыслы — это закодированные ритуалы, задающие поведение. Например, посмотрим на известную советскую максиму «Пионер — всем ребятам пример». Это не описание индивидуальной ситуации, а множества ситуаций. То есть инструкция, задающая варианты поведения. Лозунги французской революции «Свобода, равенство, братство» — это такая же инструкция к новому построению мира.

Смыслы не только приходят, но и уходят. Сегодня Украина начала процесс расставания со смыслами советского периода, поскольку они потеряли достоверность. «Младшая сестра» из прошлой советской иерархии будет теперь искать свой собственный путь.