Трамп та пляшка з відбитим дном

Мовою оригіналу

В связи с синдромом «Крымнаш» меня не слишком интересует, что думает Путин, которого я не знаю — мы вращались в разных кругах. Меня интересует, что думают те, кого я знаю, уважаю, ценю и не могу понять. Ну, скажем, один замечательный поэт, написавший, что Крым наш потому, что его истоптала дама с собачкой.

— Кто же с этим спорит, — изумляюсь я, — но где поэт был раньше? Значит ли это, что при Януковиче Крым мог быть сразу и украинским, и чеховским, а без Януковича Чехову там нет места?

Поскольку друзья в России не отвечают мне на эти и мириады подобных вопросов, то я перевожу их на американский язык и почву, где ситуация теперь во многом похожая.

Меня не слишком интересует, что думает Трамп, — мы вращались в разных кругах. Но меня интересуют — и пугают — те, кому он нравится.

— Скажи, кто твой друг, — дополним Еврипида, — и я буду знать, кого мне бояться.

Среди друзей Трампа — террористы, которые, если верить их сайтам, просят Аллаха помочь на выборах Трампу, ибо он сможет навредить Америке больше, чем они.

И Северная Корея, которая, если верить ее правительственной прессе, рада, что Америка, наконец, нашла себе по-настоящему мудрого политика.

И Китай, который, если верить аналитикам, рассчитывает, что Трамп бросит союзников на произвол их новой — китайской — судьбы.

И, конечно, Россия, которая, если верить ФБР, так неуклюже старается очернить соперницу Трампа, что может скорее навредить последнему, чем первой.

Среди американских сторонников Трампа, как пишет обозреватель Николас Кристоф, ку-клукс-клан, неонацисты и другой кандидат в президенты от партии американский свободы, который обвиняет Вашингтон в геноциде белой расы.

Впрочем, всех их я тоже не знаю и не тороплюсь узнать. Поэтому больше других сторонников Трампа меня волнуют те, кто ближе, — соотечественники. Например, моя милейшая соседка-педиатр, которая так удивилась, когда узнала, что я думаю о Трампе, что перестала со мной здороваться.

 Собственно, наши тем и отличаются, что не умеют скрыть восторг от своей правоты и гнев от убожества оппонента. Мы ведь лишены долгого и болезненного опыта демократии, приучающего к осмотрительности. Президенты — хорошие и плохие, любимые и ненавистные — приходят и уходят, а с людьми, какими бы они ни были, жить и дальше. Но мы, понаехавшие, этого не проходили. Вырвавшись из страны, скомпрометировавшей идею выборов после новгородского вече, мы уверены в безошибочности своей позиции и в безумии тех, кто с нами не согласен.

Мне, конечно, не привыкать. Чего я только не узнал о себе, с тех пор как признался, что голосовал за Обаму, да еще дважды. Соотечественники в Израиле сочли меня таким же фашистом, каким они видят и самого Обаму. В Америке наши назвали меня коммунистом, каким они видят Обаму. И только в России я как был, так и остался «пятой колонной» по совокупности заслуг.

Наверное, я и сам такой, но других судить легче. Особенно сейчас, когда мы стоим не перед выбором, а на краю пропасти.

— Эта президентская кампания, — пишет консервативный, насколько это возможно в «Нью-Йорк Таймс», колумнист Дэвид Брукс, — отличается от всех остальных центральной темой. Последние 80 лет, со времен Франклина Рузвельта, две партии спорили о доле государства в американской жизни. Республиканцы хотели ее уменьшить, демократы — увеличить. Сегодня перед избирателями стоит совсем другой вопрос: адекватность одного из кандидатов.

Речь идет не о политической борьбе, а о клинической картине. В эти дни многие, начиная с Обамы, объявляют Трампа психически непригодным к исполнению обязанностей президента. Другие, профессионалы, объясняют — почему. О Трампе уже написаны двадцать книг и множество статей, которые позволяют составить его ментальный портрет и ужаснуться ему.

— Речь Трампа, — уверяют эксперты, — классический пример так называемого «бегства идей». При этом расстройстве пациент теряет способность последовательно мыслить, а тем более говорить. Отвлекаясь на каждом риторическом повороте, он ежеминутно меняет тему и тасует идеи. Характерно, что Трамп, король многоточий, не может закончить ни одного предложения.

Психиатры, которым правила запрещают ставить публичный диагноз, но не мешают делиться им в частном порядке, считают, что Трамп страдает от гиперболического самомнения, импульсивности, агрессивности и потребности давать советы в тех областях, о которых он ничего не знает.

— Последний симптом, — добавлю я, опираясь на свой ограниченный опыт, — распространен среди олигархов, которые, как замечал еще Музиль, хотят делиться советом, а не деньгами.

И все же я не верю, что Трамп и правда сумасшедший, он им удачно притворяется. За всю избирательную кампанию этот претендент ни разу не сказал ничего конкретного, не ответил ни на один практический вопрос и не привел ни одного правдивого факта. Мы не знаем, как Трамп построит стену на границе, как заставит за нее платить мексиканцев, как вышлет 11 миллионов нелегалов, как в одночасье расправится с террористами, как увеличит армию, сократив на нее расходы, как понизит налоги, не разорив страну, как найдет общий язык с Путиным, не став, как говорят в таких случаях бесцеремонные журналисты, его пуделем.

Мы этого не знаем просто потому, что ничего подобного Трамп не сделает. Президентский пост ему нужен для того, чтобы доказать себе и миру, чего он стоит, и добиться признания тех, кто его презирает.

— Больше всего, — написал один едкий наблюдатель нравов, — Трамп хочет тусоваться со звездами вроде Пола Маккартни и Вуди Аллена, которые его не замечают, а Хиллари поддерживают.

Это значит, что Белый дом для Трампа — не средство, а конечная цель. Достигнув ее, он выполнит поставленную задачу и потеряет к ней интерес. Настороженные такой перспективой конституционные юристы на всякий случай рассматривают беспрецедентную ситуацию, при которой победивший президент отказывается править страной.

Пока Трамп так далеко не заглядывает. Он упоен любовью сторонников и слышит только их. Видный наблюдатель американских нравов Фрэнк Бруни называет это «идеологией аплодисментов» и считает, что Трамп учится владеть ею у своего кумира Путина.

— Демагог, — пишет Бруни, — говорит только то, что нравится его слушателям. Следя за реакцией толпы, он готов сказать и что-то несусветное. Рассчитывая вызвать овации у своих сторонников, он не беспокоится о противниках, зная, что от них снисхождения он все равно не дождется.

Следуя своему чутью, Трамп, как бы его ни уговаривала собственная команда, не удерживается в рамках предсказуемого. Чувствуя, что обычная политика усыпляет нетерпеливых поклонников, он каждый раз отступает от не им написанного и ляпает от себя такое, что вызывает восторженный рев слушателей и первополосные заголовки. По-своему, он прав: не будь этого, Трамп отличался бы от остальных кандидатов только прической. Его знаменитые ляпы — кочки, по которым он перебирается через болото скучного державного дела. Скажем, вместо объяснения своей фискальной политики, от которой седеют даже беспартийные экономисты, Трамп предлагает немедленно депортировать Хиллари Клинтон и долго купается в овациях.

Такая тактика работает только тогда, когда его некому остановить. Скоро это кончится. Привыкнув к восторгу специфической и незатейливой аудитории, Трамп добрался неподготовленным к решающему испытанию и апогею всякой кампании — к дебатам.

Претенденты к ним готовятся по-разному. Трамп — никак, ибо, уповая на харизму, он считает себя непобедимым. Зато методичная Хиллари отрабатывает защиту, оттачивает оружие и укрепляет волю, выслушивая хамские нападки специально найденных для этого друзей, играющих роль врагов. В остальное время она репетирует выпады, стремясь свести к минимуму то, чем сильна: точные цифры, упрямые факты, конкретные планы. С Трампом об этом говорить бесполезно, потому что он, не отвечая за свои слова и не интересуясь чужими, ждет не полемики, а драки.

— Если Хиллари собирается орудовать рапирой, — предсказывают газеты, — то Трамп воспользуется бутылкой с отбитым дном.

Будущее — и не только Америки — зависит от исхода этой невиданной дуэли. Понятно, что страна и мир с нетерпением ждут этого захватывающего зрелища.