Победимы ли тупые?

Я не знаю, собираются ли поздними вечерами в Межигорье Янукович с сыновьями и прочие выдающиеся руководители нашего государства, чтобы послушать рассуждения о смыслах бытия своего любимого поэта, Героя Украины и депутата Верховного Совета Бориса Белаша. Расспрашивают ли его жадно, как жить дальше? Как быть с удивительной страной и народом, оказавшимися в их безраздельном распоряжении? Спорят ли жарко, перебивая друг друга? Ощущают ли эту очищающую сердца сопричастность высокому? Увы, неведомо, что там делается за шестиметровым межигорским забором.

С поэтами попроще – проще. Провинциальный, ивано-франковский поэт Юрий Андрухович, который Виктора Федоровича если и видел, то только по телевизору, выбравшись в кои-то веки в столицу, напросился выступить в небольшом актовом зальчике издательства «Смолоскип». А поскольку погода в минувшую пятницу была скверная, мокрая и холодная, народу в теплое сухое помещение набилось под завязку. Вход-то свободный – чать, не режимный объект.

Андрухович оказался не так прост, как мог бы о нем подумать народный поэт Борис Белаш, если бы он вообще о нем счел нужным подумать в свободное от творчества и государственных хлопот время. Пан Юрий сразу ошарашил киевскую публику, предоставив свидетельства того, что он, Андрухович, является пророком в своем Отечестве. Взял и привел цитату из своего романа двадцатилетней давности «Московиада». Полюбуйтесь. Один из персонажей описывает план по возрождению империи, которая тогда только-только рухнула (1992 год!):

«На чолі новоспечених , пардон , незалежних урядів виникнуть апробовані нами і нами ж призначені виконавці . Хаос породжуватиме хаос . Там, де це неможливо, до влади прийдуть просто виб(…)ки. Або політичні проститутки… Або, зрештою, просто нікчеми. Усе потоне в сірятині. В нудоті. В підлості. Велика ентропійна хвиля, що розірвала Велику Імперію, рознесе вщент і незалежні , перепрошую, державки. Усе це виглядатиме надто карикатурно, ці призначені нами президенти, ці закуплені нами парламенти. Ці прикордонні конфлікти шиїтів із сунітами, католиків з кришнаїтами, а православних із дзен-буддистами. Ці героїчні спроби західних банкірів навчити божевільних свободі. Ці голодні міжусобиці, бунти і страйки. Ця індустрія церков і борделів. Великий непотріб указів, конституцій та декларацій. І тотальний смітник, ні, багато незалежних смітників на чолі з недолугими маріонетками. Ось – наша програма дій».

Согласитесь, действительно впечатляет. В чистом виде художественное прозрение. О возрождении империи говорить пока не приходится, но вот политические проститутки, выб(…)ки и пустышки – в ассортименте. Все тонет в серости, тоске и подлости. Тотальная помойка. Вот откуда он это знал уже тогда?

Пока публика приходила в себя от изумления, Андрухович пошел в интеллектуальную атаку. Порой кажется, говорит, что судьба Украины будто задана ее названием. Вот немцы иногда переводят слово «Украина» как Grenzland – пограничная территория. И как государственное образование Украина перманентно находится в пограничном состоянии, в состоянии выбора между быть и не быть. У немецкого философа Карла Ясперса (да-да, они там, в Ивано-Франковске, видать, не лыком шиты!) как раз есть подходящее выражение Grenzsituation – пограничная ситуация. Украина не только не может выйти уже 20 с лишним лет из этой ситуации, наоборот, ситуация катастрофически обостряется. А в последние годы просто берет за горло. В этом месте доклада слушатели мысленно потрогали себя за горло: точно.

Ага, говорит Андрухович. Есть два варианта реагирования на такую пограничную ситуацию. Первый описывается красивым, опять-таки немецким, словом Verschleierung –«завуалирование». Это когда реальный драматизм ситуации стараются скрыть от самих себя и самоуспокоиться. И тут Андрухович подверг жесткой критике оптимизм, который почему-то принято считать достоинством. Дескать, рано или поздно все образуется. А вот ничуть не бывало! Такой оптимизм – это лишь форма отказа принимать действительность как таковую. Не пережив глубокого отчаяния, нельзя выйти из пограничного состояния к Selbstsein – полноте бытия, как сказал бы Карл Ясперс по-русски, если бы его немного знал.

Но, судя по тому, что за два года совершенно дикого и наглого правления Януковича никаких сколько-нибудь серьезных протестов не было, свою чашу отчаяния украинцы еще не испили. До дна, до дна! И вот тогда…

Публика заволновалась: а как же оранжевая революция? Ведь была же! Ведь могли же!

Андрухович согласился: оранжевая революция была «уникальным моментом по концентрации света, причем не света в конце тоннеля, а света внутри и вокруг нас». Поэт Белаш, понятное дело, мысль бы не одобрил, но метафору бы точно похвалил. Оранжевая революция, продолжал пан Юрий, была пиком, после которого все могло пойти иначе. Но…

«А сейчас нам противостоит система, одолеть которую фантастически тяжело, если вообще возможно. Потому что она страшно тупая, и в этом ее сила: она руководствуется не здравым смыслом, а инстинктами, и уже поэтому ей тяжело наносить какие-то удары». Если оранжевая революция была чудом практически космического масштаба, то для победы над этим режимом потребуется чудо даже не в квадрате, а в кубе.

Варианты ударов по системе присутствующие с удовольствием, в котором угадывалось предвкушение, разобрали, в диапазоне от вил до снайперской винтовки. Нехотя, уступая доводам поэта, сошлись на том, что витрины бить не надо и что насилие – это вообще не наш метод, и власть им владеет значительно лучше. Тут Борис Белаш согласился бы и с мыслью провинциального коллеги.

Из болота, в которое мы погружаемся все глубже, можно выпрыгнуть лишь неимоверным рывком, добавил оптимизма Юрий Андрухович. И мрачно пошутил: «До сих пор подобная штука удавалась лишь барону Мюнхгаузену». Опять немцы, подумал я. Scheisse, сколько можно быть хуже немцев?

Оказаться на промозглой подольской улице после теплоты помещения было особенно неприятно. Это добавило ощущения неуюта и отчаяния. Что ж, еще на шаг ближе к полноте бытия, если верить Ясперсу и Андруховичу. А не верить причин нет.