Україна: країна слабкої держави

Мовою оригіналу

«Суд отпустил из-под стражи взяточника». «Силовики прессуют малый бизнес». «Депутат сбил прохожего и остался безнаказанным». Каждая подобная новость рождает у обывателя закономерную ненависть. Которая адресована государству.

Обывателя можно понять. В каждой новости драматургия конфликта неизменна. По одну сторону – люди с должностями и полномочиями. По другую – их работодатели. Те, кто платит им зарплату. Те, в чьих интересах эти люди должны работать. И государство воспринимается обывателем как главный заказчик всего этого произвола.

Но в том и штука, что в описанной схеме слабым и проигравшим остается именно государство.

Потому что для любого коррупционера, взяточника или беспредельщика государство выполняет роль ширмы. Которым он прикрывает свой собственный шкурный интерес. Которое он обирает в пользу самого себя. Которое он ослабляет, размывая само понятие «общественного блага».

Мы по традиции считаем сотрудников МВД, прокуратуры или судов – частью государства. Но в том и особенность, что они – лишь представители каст. Их роднит круговая порука. Они заинтересованы в самосохранении и увеличении собственных полномочий. В конечном итоге, они работают не на государство, а на самих себя.

Это четко проявилось во время аннексии Крыма, когда представители силового и властного аппарата присягнули оккупанту. Они не защищали свое государство – они лишь сохраняли собственную зону комфорта. Для них система важна лишь с точки зрения того, насколько она способна сделать существование касты комфортным. Но при этом они не чувствуют себя связанными с ней обязательствами.

Те немногие в Крыму, кто стал исключением, лишь проиллюстрировали соотношение между «кастой» и государственными служащими. Для остальных присяга – это лишь обряд инициации при обретении полномочий. Которыми они затем распоряжаются в своих интересах – и интересах себе подобных.

Все это не имеет ничего общего с государством.

Возможно, наша ошибка именно в том, что мы называли государством ту украинскую реальность, которая не имела права так называться. И тогда напрашивается вывод, что государственное строительство началось в стране сравнительно недавно.

Оно началось тогда, когда агрессия чужих институтов заставила создавать свои собственные. Но ротация не была тотальной. И потому внутри каждого украинского института есть «агенты нового» и «сторонники старого». Причем в каждом ведомстве это соотношение разное. Где-то – как в армии, от реформы которой зависело выживание страны – число агентов изменений выше. Где-то – как в гражданских отраслях с концентрированной коррупцией – идет активное отторжение новых людей и новых правил.

Каждая новость про бесправие и беззаконие – она ведь не про государство. Она про его отсутствие. Про кастовость. Про отсутствие справедливых правил игры. Про дисбаланс системы. Про слабость государственного арбитража. Про людей, которые как раз и пользуются отсутствием государства и стремятся не допустить его построения.

Отсутствие государства выгодно всем, кто зарабатывает на дисбалансе. Крупному бизнесу, нарушающему правила честной конкуренции, и рядовому сотруднику силового ведомства, крышующему ларек. Судье, берущему взятку, и спецслужбам, прессующим бизнес. Они все паразитируют на приватизации общественного блага.

Каждая новость на эту тему доказывает лишь то, что государство в Украине не сильное, а слабое. В отличие от каст, сложившихся за четверть века. Они очень хотят, чтобы мы думали, что государство – это они.

Но это не так.