Які міжнародні виклики чекають на Україну в 2017 році?

Мовою оригіналу

Политики, дипломаты и аналитики во всем мире сегодня гадают о политических и экономических перспективах своих стран в мгновенно меняющейся международной обстановке. Но лишь немногие государства столь зависимы от грядущих геополитических изменений, как Украина. Последствия новой внешней политики США продвигаемой Дональдом Трампом, различных экономических и политических кризисов в ЕС (Брексит, Греция, Италия и т.д.), а также роста напряженности в российской внешней и внутренней политике – все это так или иначе влияет на жизнь многих людей в северном полушарии планеты и за ее пределами. Но особенно ощутимы эти последствия будут для Украины, которая стала если не самым главным, то, по крайней мере, важным полем битвы в противостоянии про- и антилиберальных сил мира – независимо от того, соперничают они между собой на Западе или же за его пределами.

Перевоплощение Украины из второстепенного в ключевое государство российско-западных отношений

Решение, ход и дальнейшее развитие украинского вопроса, возникшего в 2014 году, – весьма значительны как для будущего российско-американских отношений, так и для репутации Евросоюза как промоутера демократии, для системы безопасности Восточной Европы, а также для будущего самоопределения России как национального или же имперского государства. Сложившаяся ситуация парадоксальна тем, что украинский народ, по сравнению со многими другими нациями мира, не претенциозен. Хотя он относительно большой, у него меньше мессианских и прочих, направленных за границу, амбиций, чем у ряда других сравнимых народов.

В идеальной международной среде Украина сегодня могла бы сосредоточиться на таких крупномасштабных проектах, как имплементация своего огромного Соглашения об ассоциации с ЕС, а также на выполнении своей рафинированной программы по децентрализации системы государственного управления страны. Вместо того, чтобы полностью посвятить себя этим сложным задачам, правительство и гражданское общество Украины сегодня вынуждено параллельно разбираться во все более усложняющейся геополитической обстановке. Им приходится тратить драгоценную энергию, время и ресурсы на обсуждение и решение вопросов обороны страны, а также на реакцию на другие вызовы внешней и внутренней безопасности для того, чтобы обеспечить элементарную стабильности в стране, да и просто – выживание государства.

Какова будет новая политика Запада в отношении России?

Знаки, подаваемые командой Дональда Дж. Трампа касательно её будущей внешней политике, – противоречивы. Сам президент, а также некоторые из его советников, с одной стороны, а новые руководители Госдепа, ЦРУ или Пентагона, а также ведущие Республиканцы в Конгрессе, с другой, дают самые разные сигналы, которые свидетельствуют об их различных подходах к Кремлю. Поэтому, пока непонятно, что американская внешняя политика среди всей этой мешанины будет в конечном итоге из себя представлять. К чему приведет возможная попытка Трампа перезагрузить американо-российские отношения в общем, и найти новый подход к противостоянию Киева с Москвой, в частности?

Пожалуй, самый важный вопрос для будущей внешней политики ЕС состоит в том, кто победит на президентских выборах 2017 во Франции: Франсуа Фийон, Марин Ле Пен или же левый кандидат? На данный момент наиболее вероятно, что новым французским президентом станет консервативный Ф. Фийон. Какие именно последствия, если таковые будут, повлечет за собой возможная победа Фийона для политики санкций ЕС в отношении Москвы? Насколько и в какую сторону его победа на выборах изменит отношение Евросоюза к России? Фийон, в случае победы, вероятно, будет более дружественно настроен к Кремлю, чем Франсуа Олланд. Ограничатся ли последующие изменения во французской восточной политике лишь вариацией стиля общения? Или же Фийон сможет фундаментально повлиять на позицию Брюсселя в отношении к России и Украине?

Если же США и ЕС действительно изменят свои позиции касательно российско-украинского конфликта: Будут ли традиционно критически настроенные против Путина Великобритания и Канада способны и готовы играть бóльшую роль в процессе формирования общей западной политики относительно России и Украины? И если это будет так, – насколько велика будет эта новая роль Лондона и Оттавы? В частности: насколько эффективно смогут Канада и Великобритания повлиять на США и ЕС, чтобы, по крайней мере, сохранить общие черты сегодняшнего санкционного режима против России? И наконец, каким образом и до какой степени традиционно проукраински настроенные лица внутри ЕС (Польша, Швеция, Европарламент, брюссельская бюрократия, главные мозговые центры, украинская диаспора и др.) смогут повлиять на будущую восточную политику Брюсселя? И останется ли Германия в 2017 году такой же относительно проукраинской и сильной политической силой в западном концерте властей, какой она была в 2014-2016 годах?

Что влечет за собой «Формула Штайнмайера»?

Тогда как в нескольких других западных странах или произошли коренные политические изменения в 2016 году, или же произойдут в 2017 году, немецкий политический ландшафт поменялся и будет меняться меньше. По крайней мере, основные направления немецкой внешней политики скорее всего будут сохранены и после выборов в Бундестаг в сентябре 2017 года. Даже если по каким-то причинам Ангела Меркель не будет переизбрана на пост канцлера ФРГ (что выглядит пока мало вероятно), подход нового правительства Германии к решению донбасского вопроса будет, наверное, продолжать немецкую линию последнего года.

В 2016 году, когда Германия председательствовала в ОБСЕ, ключевой темой в переговорах в рамках т.н. «нормандского» формата стало то, что стало называться «формулой Штайнмайера». Она была названа в честь бывшего министра иностранных дел Германии Франка-Вальтера Штайнмайера и касается механизма и поочередности реализации положений Минских соглашений. Суть «формулы Штайнмайера» заключается в том, что предусмотренный соглашениями будущий особый статус временно оккупированных территорий Донбасса не может быть предоставлен уже в случае прекращения огня на Донбассе. Киев не обязан и не должен давать оккупированным территориям особый статус даже после полного исполнения основных условий безопасности со стороны Москвы и ее ставленников в Донбассе. Особый статус территорий может быть присвоен на постоянной основе лишь тогда, когда департамент по наблюдению за выборами ОБСЕ БДИПЧ определит будущие выборы на сегодняшних «сепаратистских» территориях как полностью соответствующие основным демократическим стандартам.

Хоть эта схема на первый взгляд может показаться наивной, на самом деле она проницательна и эффективна. Ведь «Формула Штайнмайера» предполагает, что военная, политическая и социальная ситуация в настоящее время контролируемых де факто Москвой регионах Восточной Украины должна быть изменена в корне. Выборы во временно оккупированных территориях должны проводиться в соответствии с украинским законодательством и с беспрепятственным участием украинских чиновников, политических партий, средств массовой информации и гражданского общества, а также в неограниченном присутствии признанных международных миссий по наблюдению за выборами.

Это означает на практике, что сегодня оккупированные территории сначала должны вернуться или под контроль Киева, или же под международную администрацию, как, например, под временное управление миротворческой миссией ООН или ОБСЕ. Лишь после такой фундаментальной смены власти и последующих коренных изменениях в ежедневной жизни сегодня оккупированных территориях, демократические выборы в соответствии с украинским законодательством и стандартами ОБСЕ станут возможными. Понятно, что Москва – без редефиниций своих внешнеполитических интересов – вряд ли согласится на такую сдачу контроля над ныне оккупированными ей территориями Донбасса, а также на проведение выборов в соответствии с законодательством Украины. Именно для достижения такой трансформации позиции Кремля касательно Донбасса и нужны санкции. Таким образом, будущий успех «формула Штайнмайера» и вопрос последовательного продления и постепенного ужесточения сегодняшнего западного режима санкции – тесно между собой связаны.

Тем временем, как указано выше, не ясно, сохранит ли Запад в 2017 году свои удивительное единогласие и относительную прочность в отношении России. Возможное будущее попустительство со стороны Запада, позволяющее контролю Москвы над Крымом и частью Донбасса сохраняться, будет способствовать дальнейшему подрыву международного права и основополагающих принципов, лежащих в основе европейского порядка после окончания «холодной войны». Можно только надеяться на то, что западные политики и дипломаты увидят, что собственные национальные интересы их стран тесно связаны с решением сначала донбасского, а позже и крымского вопросов.