Тени Майдана: о том, как меняется Киев

В предыдущий раз я приезжала в Киев во время самой напряженной фазы противостояния на Майдане. Тогда вовсю полыхали баррикады на улице Грушевского, ведущей к правительственному кварталу, и протестующие не собирались расходиться до отставки Виктора Януковича. Позже, когда президент бежал из страны, с главной площади Украины не уходили, добиваясь выполнения главного требования – подписания договора об ассоциации с Европейским союзом. Потом часть тех, кто участвовал в протестах, отправилась в зону боевых действий в Донбасс, а на Майдане остались те, кто не хотел уходить – либо по своим убеждениям, либо потому, что некуда было идти. Некоторые и сегодня продолжают свой протест, ставший своеобразной вещью в себе.

Просто так, например, не попадешь за забор, отделяющий улицу от одного из исторических зданий Киевской крепости – построенной в Печерске системы укреплений XIX века. Одна из сохранившихся до наших дней башен крепости отдана Штабу самообороны. Это здание не использовалось много лет и теперь восстанавливается активистами: они уже успели очистить территорию от буйно разросшегося кустарника, а волонтеры обещали до зимы вставить окна. Здесь, по словам бойца третьей сотни Майдана Мыколы, собирают помощь «для фронта», а также могут остановиться те, кто приезжает из зоны боевых действий: «Наша функция в том, чтобы самооборона – то явление, которое так называлось на Майдане, – не рассеялась, не рассыпалась. Чисто психологически, для тех ребят, которые ушли на фронт добровольцами, мы создаем, пусть и эфемерный, но тыл, чтобы куда-то можно было вернуться». Мыкола считает, что баррикады в центре Киева разобрали правильно: «Нормальные ребята с Майдана ушли на фронт». Однако при этом Мыкола говорит: власть «захватили нечистые на руку люди».

То обстоятельство, что после разгона студенческой демонстрации, которая стала предвестником Евромайдана, в декабре протест возглавили политические лидеры, критикует и лидер четвертой (казачьей) сотни Майдана Николай Бондарь, являющийся также атаманом Украинского казацкого войска: «Часть сотников получили назначение в органах власти. Пропали сотники, пропали сотни». По его словам, власти сейчас в Украине нет, так как даже обеспечением участников боевых действий занимаются в основном волонтеры: «Мы берем на себя функции нам не свойственные: собираем амуницию, провизию, лекарства для антитеррористической операции».

Казачья сотня – после вынужденного ухода из центра Киева – разбила лагерь на Трухановом острове. Гостям демонстрируют подожженную во время разгона Майдана вместительную палатку, в которой сейчас размещается тренажерный зал. Помимо него здесь есть все необходимое для жизни под открытым небом, а по вечерам читают лекции по истории Украины. Бондарь рассказывает, что «последние лет 500 Россия пытается уничтожить Украину. Это постоянное действие».

О действиях России в Крыму и Донбассе говорят и на киевских улицах. В начале улицы Институтской, где находится временный мемориал памяти погибших во время протестов, каждый день собираются желающие обсудить политическую ситуацию. «Они пытаются нас рассорить, – говорит одна из участниц дискуссии. – Я уже перестала общаться с двоюродной сестрой. Она в России живет».

В этой атмосфере актуальным оказалось творчество Тараса Шевченко. По случайному совпадению, в этом году празднуют 200 лет со дня рождения классика украинской литературы, поэтому о поэте снимают фильмы, а по его произведениям ставят театральные постановки. Я побывала на спектакле Черниговского театра кукол, основанном на тексте поэмы-мистерии, как определил этот жанр сам автор, «Великий льох» (в русском переводе поэма называется «Стоит в селе Суботове«). В одной из частей представления три ворона обсуждают трагические события истории Украины, например, разорение, по приказу Петра I, Батурина, города-резиденции Войска Запорожского – после решения гетмана Мазепы выйти из-под влияния Москвы. Поэма посвящена критике русского самодержавия, и смысл ее по-новому прочитывается после событий в Крыму и на востоке Украины: некоторые герои появляются на сцене в экипировке донбасских сепаратистов, в черной форме с черными балаклавами на голове.

Война в Донбассе для жителей мирного Киева – не только на театральных подмостках или по телевизору. Некоторые здесь до сих пор верят, что Путин не остановится на востоке и начнет наступление на Киев, даже отказываются ехать в летний отпуск и в ожидании худшего держат необходимые вещи под рукой. Война отчасти отодвинула воспоминания о протесте на Майдане, хотя на Институтской – рядом с фотографиями погибших – много цветов, а у некоторых женщин здесь на глаза наворачиваются слезы. Но всего в нескольких метрах – другая жизнь, туристической индустрии. На одной из раскладок, установленной там, где раньше были свалены мешки с песком, ограничивавшие узкие проходы протестного лагеря, продают футболки с портретом Путина и словами известной кричалки, а также копии золотого батона, найденного в резиденции Януковича. Желающих посетить его резиденцию зазывают по громкоговорителю. По прибытии в Межигорье беру на прокат велосипед и проезжаю по огромной территории, краем глаза замечая обветшавшую лестницу, ведущую к некогда частному причалу. Даже президент страны не был застрахован от коррупции: и Януковичу строители пожалели бетона, чтобы как следует укрепить ступени.

По дороге обратно в Киев в автобусе разгорается нешуточная дискуссия о будущем Украины. Парень из Запорожья отстаивает необходимость сохранения памяти о Советском Союзе: «В Запорожье никому не дам переименовать проспект Ленина. Если бы не Ленин, не энергетика, наш город никогда не превратился бы в областной центр, так и был бы уездным». Ему возражает пожилая дама: «Не будь продразверстки, коллективизации, ГУЛага, поверьте, это была бы совсем другая страна. И вообще Ленин никогда не бывал в Украине».

О том, что Ленин никогда не приезжал в Украину, написано и на постаменте сброшенного протестующими в декабре прошлого года памятника Ленину, а в бывшем музее его имени, где раньше принимали в пионеры, теперь – вопреки рабочим и колхозницам на барельефах фасада – создают музей Майдана. Солнечные лучи, проникающие в здание через стеклянный купол, подсвечивают расписанные художниками каски и щиты протестующих, их стоптанные ботинки и портреты первых погибших от снайперских пуль. Экспозицию планируют расширить, добавив гильзы от газовых снарядов и боевого оружия, применявшегося против демонстрантов. Организаторы этого музея – в отличие от некоторых критикующих правительство представителей самообороны или сомневающихся в необходимости не однобоко воспринимать эпоху СССР – верят, что перемены возможны. Лидер Автомайдана Сергей Коба объявил о начале акции «Гады лезут в Раду»: активисты движения планировали распространять информацию о тех политиках, которые были замечены в поддержке сепаратизма, коррупции или занимали высокие посты в правительстве Януковича и при этом решили баллотироваться на назначенных на октябрь внеочередных парламентских выборах.

Тогда еще не был подписан закон о люстрации, но под давлением общественности этот документ все-таки приняли. Он подразумевает люстрацию не только тех, кто был связан с Януковичем, но и запрещает на протяжении 10 лет занимать государственные должности бывшим сотрудникам КГБ, тем, кто находился на руководящих должностях в Коммунистической партии СССР и ЛКСМУ (Комсомоле). Люстрация тех, кто имел отношение к советскому режиму, происходит впервые в истории Украины. Этим путем шли все страны Центральной Европы, которые сегодня являются членами Европейского союза.